Игры в любовь - Лорен Хендерсон

Впервые в жизни Салли пожалела, что Хэмпстед так близко от Каледониан-роуд. Уж лучше бы он находился где-нибудь в районе Докленда. Или возле Ипсвича. Она бы с радостью провела побольше времени за рулем: мозг хоть отчасти занят и можно постепенно свыкнуться с мыслью о том, что ее ожидает впереди. Впервые Мик представит матери свою девушку — Салли, разумеется, не в счет. Более того, Кэти не просто очередная новая девушка, а будущая мать первого внука семейства Гуинн.

Ни миссис Гуинн, ни Мик не мыслили воскресного обеда без Салли — она ведь фактически член семьи. Кроме того, ее отсутствие означало бы, что, во-первых, она ревнует к Кэти, а во-вторых, ей нашли замену. Но мать Мика слишком деликатна, чтобы допустить подобную бестактность.

Вот почему Салли не посмела отказаться. Впрочем, всему есть предел, и потому ехала она одна. Раньше они всегда ездили вместе с Миком. Сегодня утром он оборвал телефон, и после первого вопроса, не захватить ли ее с собой, Салли перестала подходить и пряталась у окна гостиной, покуда не убедилась, что его автомобиль отъехал. «Сколько еще раз придется мне вот так караулить у окна и наблюдать, как Мик бережно сопровождает Кэти на последних месяцах беременности? — подумала Салли. — А потом он будет катать коляску с ребенком…» Перед глазами вспыхнула картинка: на широкой груди Мика висит детская торба на лямочках, он улыбается младенцу, а рукой сжимает ладошку Кэти. А может, Мик даже станет просить ее посидеть с ребенком? При этой мысли Салли зажала рот рукой и вырулила на обочину, где ее и стошнило — в точности как будущую счастливую мать.

Голова у Салли шла кругом с той самой минуты, когда Мик сообщил ей о беременности Кэти. В тот вечер она не могла заставить себя отойти от Мика. Несмотря на то что обсуждать с ним ситуацию было выше ее сил, перспектива остаться одной казалась еще хуже, словно присутствие Мика не позволяло ей развалиться на кусочки. Много лет назад один ее приятель, Джейк, заявился обдолбанный и на целых пять часов буквально присосался к ней, его колотило лишь от мысли, что он может остаться один. И сейчас, сидя рядом с Миком, Салли впервые поняла, что пережил тогда Джейк, и задним числом ощутила вину за его страдания, когда она все же улизнула от него и заперлась в ванной…

Салли просидела бы с Миком всю ночь, если бы он ей позволил. Только гордость помешала ей цепляться за него, как когда-то Джейк цеплялся за нее. В конце концов Мик устало сказал, что должен проверить, как там Кэти, и до Салли дошло, что теперь она лишняя. Она спустилась вниз, чтобы разыскать Джуди, но там ее перехватил Пол и сообщил, что Джуди ушла в сопровождении высокого парня с бородкой. Пол решил, что у Салли мигрень, и настоял на том, чтобы проводить ее до дома, открыл ей калитку, следил за машинами, пока они переходили дорогу, и вообще вел себя точно сказочный рыцарь. Все это она замечала будто со стороны, словно это зомбированное тело Салли брело рядом с Полом. А настоящая Салли парила в воздухе, наблюдая, как тело переставляет ноги, разговаривает и даже улыбается, и едва сдерживала рыдания и желание начать крушить все вокруг.

И она разрыдалась, едва за ней захлопнулась дверь подъезда. Она рыдала в лифте, на лестничной площадке, у себя в квартире, она рыдала так, что не могла разлепить глаза. В нарушение всех правил Салли, которая всегда строго следила за своей внешностью, в тот вечер не почистила зубы, не наложила маску на лицо, даже косметику не смыла. Ей не хотелось видеть свое отражение в зеркале. Оттуда на нее взглянуло бы тоскливое лицо неудачницы, пусть даже вполне привлекательное и ухоженное. Проиграла! И даже подурнела, поскольку вся покрылась пятнами, а глаза превратились в две узкие щелочки.

Она плакала так, как никогда в жизни не плакала, даже когда они с Миком расстались, она рыдала не так сильно. Наутро все ее милые персиковые наволочки были измазаны тушью и пудрой. И слезы повторялись каждую ночь, всю неделю. Единственное отличие — перед сном она тщательно смывала косметику.

Салли закусила губу и сделала несколько глубоких вдохов. Притормозив на светофоре, она опустила козырек и посмотрелась в зеркальце. Как всегда аккуратна и ухожена, глаза ясные (спасибо глазным каплям), губы красиво подведены розовой помадой. Она даже больше обычного потрудилась над своей внешностью. Единственное, что поможет ей пережить этот обед, не устроить истерику и не швырнуть тарелку в Кэти, — гордость, которой, хвала Господу, у нее предостаточно. Внезапно Салли захотелось, чтобы рядом оказалась Джуди. Мик наверняка бы тоже обрадовался. Присутствие Джуди превратило бы торжественную церемонию «Принцесса Кэти знакомится со свекровью» в самый обычный воскресный обед. И триумф Кэти не был бы таким полным. Салли ущипнула себя за то, что не догадалась раньше.

— Преподаете английский иностранцам? — переспросила Стефани Гуинн, словно эта информация была для нее в новинку, хотя Кэти не сомневалась, что она уже все знает от Мика. — Должно быть, увлекательно. Дорогая, наверное, вы замечательно знаете грамматику.

— Да нет… Совсем не так хорошо. То есть, в каком-то смысле, да, конечно, — сбивчиво забормотала Кэти.

Не хватало еще, чтобы ее приняли за книжного червя. Да и вообще, если честно, на уроках о грамматике она почти не вспоминает. Кэти скрестила пальцы и взмолилась, чтобы миссис Гуинн не втянула ее в дискуссию «об употреблении сослагательного наклонения».

Кэти испытывала перед миссис Гуинн такой страх, что почти лишилась дара речи. А тут еще этот дом! Вовсе не произведение модного дизайнера, с белыми диванами и букетами роз в серебряных вазах, с единственным элегантным ковром на полированном паркете, — это как раз было бы не так ужасно, поскольку свидетельствовало бы, что миссис Гуинн просто рабски следует моде и, следовательно, у нее слабый характер. О нет, дело обстояло куда хуже. Этот просторный дом на тихой улочке в Хэмпстеде был итогом всей жизни. Картины, мебель, ковры и безделушки явно собирались десятилетиями, с каждым предметом связаны свои воспоминания и ассоциации, не дом, а воплощение вкуса миссис Гуинн во всех его разнообразных проявлениях. И поскольку никто не гнался за совершенством, в доме было необычайно уютно. Обивка кресла, на котором сидела Кэти, выцвела, парча на подлокотнике чуть продралась, пружины немного выпирали. Чувствовалось, что в этом кресле не одно поколение семейства Гуинн проводило счастливые часы, пока из кресла оно не превратилось в бесценную фамильную реликвию.

Через стеклянные двери Кэти видела сад, также чуточку запущенный, но такой же уютный: фруктовые деревья с неподрезанными ветками, кое-как подстриженная трава, буйство бледно-золотых нарциссов и фиолетовых крокусов под крошащейся каменной оградой. Сад, который манит выйти в него, прилечь на густой лужайке с книгой и задремать под деревом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});