Однолюбка - Делла Спринг

Мистер Вудс вошел в классную комнату и, казалось, был совершенно поражен царящей в ней тишиной.

Он прокрался на цыпочках к учительскому столу, словно опасался разбудить спящее чудовище. Но дети только мельком взглянули на него и усердно продолжали писать.

Мэри пристально вгляделась в мистера Вудса. Действительно ли его лицо выражало затаенную радость или ей просто хотелось ее увидеть?

— Что это вы тут делаете? — шепотом спросил он.

— Мы записываем лучшие шутки, — также шепотом ответила Мэри.

— Мисс Вигэм, вы просто спасение, для детей и… — Он протянул было ей руку, но тут же отдернул и скрестил обе руки за спиной. — Заменить вас?

— Почему бы и нет. Я хотела сделать кое-какие покупки и заодно, может быть, куплю какую-нибудь мелочь для «короля шуток».

— Сделайте это. — Мистер Вудс сел на стул, смущенно откашлявшись. Бритта Димэгон была права, этот человек нелегко шел на контакт. Возможно, по отношению к ученикам он вел себя иначе. — Я… мы… Бритта… большое спасибо. — В глазах вдруг зажегся огонек, который сразу сделал лицо красивым. Он даже показался ей не таким уж худым и изможденным.

— Ладно, начнем! — сказал он, выдвинул подбородок, достал ручку из кармана пиджака и начал педантично прочесывать сочинения на предмет содержащихся в них грамматических ошибок.

Мэри были рада, что в ее распоряжении еще осталась взятая напрокат машина. На ней, не спрашивая Педро, она могла после обеда поехать на пограничную с пустыней стоянку.

Она посмотрелась в зеркало заднего вида. Модная ковбойская девушка! Мэри даже надела на голову «стетсон», к нему — клетчатую рубашку, джинсовую куртку, соответствующие брюки и очень миленькие ковбойские сапожки. Что она во всем этом прикиде будет потом делать в Париже на Елисейских полях, оставалось вопросом.

Говорить по-техасски, усмехнулась она, чувствуя себя, впрочем, вполне счастливой.

После звонка в Феникс, когда она наконец застала Джошуа, у нее исчезли последние угрызения совести. Джошуа купался в море радости. Квартира сдана, три скульптуры проданы, хотя и по сниженной цене, на четвертую уже есть заказ, и вообще он не знает, как спастись от прощальных вечеринок. Нет, по ней не скучает. Наоборот.

Поэтому у Мэри не возникло никакой потребности исповедоваться перед ним. Если Джошуа не чувствует себя связанным с ней какими-либо обязательствами, она тоже может с полным правом считать себя свободной.

Она свернула по маленькому фанерному указателю и через двадцать минут езды по пыльной дороге подъехала к небольшому ранчо, окруженному дощатым забором. Постройки состояли из просторной конюшни, бревенчатого домика с типичной для этих мест верандой и еще одного крохотного барака, в котором, вероятно, спали ковбои. Вода из цистерны капала в древнее деревянное корыто. Дикий Запад, год тысяча восемьсот девяносто первый, подумала она, припарковалась между другими машинами, стоящими перед забором, и вышла.

Вход в бревенчатый домик представлял собой крутящуюся дверь в стиле салуна, и, когда Мэри вошла, она и оказалась в настоящем миниатюрном салуне. Трудно поверить, но у стены даже стояло старое пианино, рядом прислонилась гитара, и везде развешаны для украшения фотографии «Сына Аризоны». Дама в костюме из белой замши была, видимо, Апалача.

Так вот где утоляют первую жажду, догадалась Мэри.

Никто не появился, и она снова вышла во двор и направилась в конюшню. Она увидела стойла для двадцати лошадей, наверху — сеновал классического образца — на таких в фильмах всегда прячутся подстреленные негодяи, потом — полки для седел.

В самой глубине еще находились в стойлах три лошади, одну из них как раз чистил скребницей какой-то мексиканец.

— Хэлло!

Мексиканец, вздрогнув от неожиданности, посмотрел через загородку.

— Я хотела бы выехать навстречу сеньору Стоуну, — с ходу безапелляционно заявила Мэри. — Можно мне взять лошадь?

Мексиканец сразу вышел из стойла и вытер руки о рубашку.

— Сеньора, это нельзя. Никому не разрешается выезжать в пустыню без сопровождения.

— Когда возвращается мистер Стоун?

— Около шести.

Мэри взглянула на часы.

— Значит, я буду скакать навстречу ему в течение примерно часа, — сказала она еще более непререкаемо. — Наверняка ведь существует только один главный путь.

— Да, сеньора, есть один путь напрямик, но…

— Как вас зовут?

— Леон, сеньора.

— Так послушайте, Леон, я учительница из Санта-Хуаниты и прекрасно могу сама о себе позаботиться. Оседлайте мне лошадь. Сеньор Стоун ждет меня. — Пришлось чуть-чуть солгать, но если Ред настроил свою антенну на ее приемник, как вчера ночью, когда он, находясь в пустыне, почувствовал, что она из-за рисования духовно отдалилась от него, то, возможно, он и в самом деле ее ждет.

Мексиканец безропотно пожал плечами, вошел в другое стойло и привел Мэри небольшую кобылку. Он оседлал лошадь, закрепил сзади одеяло и снял флягу для воды, висевшую у седла.

— Минутку, сеньора, я наполню ее.

— Не нужно, — отказалась Мэри и взяла кобылку за повод.

Леон перехватил поводья.

— Очень даже нужно, сеньора.

Мэри заколебалась.

— Ладно, я подожду. — Ей и без того было неловко за свои надменные манеры, но больше всего она боялась, как бы Леон не запретил ей выезд.

Мексиканец вернулся и вручил ей флягу и сигнальный свисток.

— Пожалуйста, повесьте его себе на шею, сеньора. Пустыня поглощает крик человека.

— А я и не намерена кричать, — возразила Мэри. Получилось опять свысока. Но, в конце концов, она же собиралась не на «выживание в пустыне», а на короткую конную прогулку. Мэри прикрепила флягу к седлу, небрежно сунула свисток в карман брюк и вскочила в седло.

Потом кивнула бедному Леону, с испуганным выражением на лице открывшему ей решетчатые ворота, и галопом проскакала мимо него.

Леон озабоченно глядел вслед наезднице. Потом почувствовал чью-то руку в своей руке.

— Не волнуйся, отец, — успокоил его маленький сын. — Я знаю сеньориту. Это моя учительница. Она очень энергичная и знает, чего хочет.

Леон посмотрел вниз на Кристобаля.

— Мы могли бы дать ей в сопровождение того «гринго», которого сеньор Стоун нанял несколько дней назад.

— Мне не нравится этот «гринго».

— Мне тоже, — согласился Леон. Этот Колби ни в коей мере не заменял индейца-навахо, три дня назад сломавшего ключицу из-за Вертуньи.

— Ну ладно, будем надеяться на лучшее, — буркнул Леон и снова уставился вслед облаку пыли. Неужели никто не говорил этой учительнице, что в пустыне нельзя выкладываться, иначе слишком сильно вспотеешь?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});