Моя. Чужая. Беременная - Ольга Висмут

– поигрывает бровями. – Макс не говорил, что у него такие красавицы в доме водятся. Ну, открывай.

Хмурюсь, поглядывая на него. Похоже, какой-то знакомый Максима, но Татьяна Ивановна сказала никого не впускать.

– Пропустишь? Или у Макса такая охрана теперь? – он зубоскалит, разглядывая меня.

– Извините, но Максим Николаевич не предупреждал о вашем визите, – сухо отваживаю его. – И мне сказано никого не пускать!

Собираюсь захлопнуть калитку. Дергаю дверь, но гость успевает поставить ногу.

– Меня Роман зовут. Скажи свое имя, цветочек, и будем знакомы.

– Вот еще. Ногу уберите.

Странно, этот человек еще ничего плохого сделать не успел и даже весьма симпатичен. Лицо привлекательное, фигура подтянутая, высокий, широкоплечий. А я ощущаю нервозность и желание побыстрее избавиться от его общества.

Отвыкла я, что ли, от людей? Или никогда не любила сталкиваться с чужаками...

Он наклоняется ко мне. Резкий парфюм и запах зимней кожаной куртки бьют в нос так, что я громко чихаю.

– Ты чего, киса? – в серых глазах играет охотничий интерес. – Я же тебя не съем.

Передергиваю плечами. Киса. Это слово вызывает во мне волну отвращения.

– Ой, у вас машину уводят! – тычу пальцем брюнету за спину.

Роман ведется как мальчик. Оборачивается с резко побледневшим лицом и ногу по инерции убирает. Я тут же захлопываю калитку у него перед его носом.

Сердце бешено колотится, а я тяжело дышу. Надо же так опростоволоситься! Незнакомца чуть на порог не пустила. А у нас тут собаки. Кто будет виноват, если они его загрызут?

Кутаясь в пуховик, бегу к дому. Ко мне, виляя хвостом, несется одна из собак.

– Привет, мой хороший, – протягиваю ему руку.

Это Фунт – огромный черный доберман. Он уже считает меня за свою, тычется носом в ладонь, ластится и крутится вокруг меня, выпрашивая вкусняшку. Еще бы. Я уже неделю кормлю их два раз в день.

– Алло, Макс, а чего это меня к тебе домой не пускают? – раздается по ту сторону каменного забора.

Вот еще. Кто знает, что это за тип и чего ему надо?

– Кто-то приехал? – а вот и охранник появляется из-за угла, одергивая форменную куртку.

Похоже, в туалет бегал.

– Ага, какой-то мужик непонятный, – бурчу, гладя мощную шею собаки.

– Молодец, – Кирил подмигивает по-свойски и поднимает большой палец вверх. – Максим Николаевич сказал никого без него не пускать.

Он возвращается в будку. Я прощаюсь и в сопровождении Фунта топаю к дому.

Все мы люди, у всех есть потребности.

Следующий час корплю над антрекотами. Когда почти все готово, с улицы доносится звук открывающихся ворот и мягкий шорох шин по накатанному снегу.

Собаки радостно лают. Вижу в окно, как они несутся к знакомой машине, виляя хвостами. Сразу видно – хозяин приехал. Его машину они узнают по звуку мотора, когда она еще только подъезжает к воротам.

Татьяна впихивает мне в руки стопку тарелок. Я сервирую стол и ловлю себя на том, что мечтательно улыбаюсь. Неужели сегодня Макс наконец-то будет ужинать дома?

Слышу, как открывается дверь. В холле становится шумно. Я узнаю голос Максима, он что-то говорит, но слов разобрать не могу. Разве что тон… и он очень странный. Заботливый…

Никогда не слышала, чтобы он так с кем-нибудь говорил.

Неужели… Макс не один?

Инстинктивно поправляю одежду.

Меня слегка потряхивает. Странная реакция на человека, который тебя сбил, но все же.

Шаги приближаются к кухне.

Оборачиваюсь к двери, и улыбка застывает у меня на губах.

На пороге стоит Макс, держа на руках девочку лет пяти в ярком розовом комбинезоне.

– Папа, это кто? – она морщит лобик. – А где Таня-Ванна?

2. МАКС

Сказать, что неделя выдалась напряженной – это ничего не сказать. Все навалилось в один момент, и к пятнице я уже чувствую себя полностью выжатым.

Лариса готовится к свадьбе и требует, чтобы я принимал в этом активное участие. Ее отец приставил слежку за мной, которую вычислили мои парни, и в среду у нас с Радзинским состоялся неприятный разговор.

К тому же спонсоры устроили пару благотворительных вечеров, чтобы собрать деньги в местный фонд помощи онкобольным, и мне пришлось там появиться с невестой под руку. Отделаться чеком не удалось, хоть я и пытался.

А еще этот Камушкин со своей женой засел в голове. Я хотел забить на них, но Санчо сказал, что раз налоговая взяла в разработку их шарашкину контору, да еще завели уголовное дело из-за убийства, то выйдут и на меня. Всплывут контракты с нашей платформой. Я знаю, что чист, но перепроверить все же стоит. Нельзя отрицать человеческий фактор. Когда в корпорации работает столько людей, за всеми не уследишь. Но мне и не надо. Для этого есть служба безопасности.

Наш безопасник Демид Таранский по прозвищу Таран быстро нарыл досье на Камушкина и его жену. Я не успел его просмотреть, некогда было. Решил отложить до выходных и дома спокойно изучить. Но вместо этого забыл в офисе. Потому что позвонили из больницы: у тещи случился инсульт. Пришлось все бросать и ехать в клинику.

Мира уже сидит там. Врачи забрали ее вместе с бабушкой. Когда я вхожу в холл, она выскакивает ко мне из ординаторской.

– Папа!!!

Я подхватываю дочь на руки, заглядываю в зареванное лицо.

– Я тут, малыш, все хорошо.

– Бабушка умрет, да? – она шмыгает носом.

– Нет конечно, кто тебе сказал эту глупость?

– Тети вон там, – тычет пальчиком в сторону рецепции, где сидят две молоденькие практикантки.

– Сейчас эти тети станут ниже на целую голову! – цежу сквозь зубы, еле сдерживая нахлынувший гнев.

Какая курица могла такое сказать при ребенке?! Только безголовая!

– Максим? – к нам спешит сам главврач “Эдельвейса”– Кронин Федор Евгеньевич, в быту просто Евгеныч, мировой мужик, доктор медицинских наук и профессор.

С ним мы знакомы уже несколько лет. Когда-то он пытался спасти моего отца, за что я до сих пор ему благодарен. И полностью доверяю. Почти.

– Рад тебя видеть, – говорит он, подходя ближе. – Твоей родственнице уже оказана первая помощь. Сейчас она отдыхает в палате.

– Я могу увидеться с ней? – пожимаю протянутую руку.

– К сожалению, нет. Ей показан полный покой, но ты можешь заехать утром. Думаю, за ночь ее состояние стабилизируется.

– И я смогу забрать ее