Снежная Жаба - Анна Ольховская

— Неважно, кем я был для нее, важно, кем стала для меня она.

— Не понимаю…

— Грета, не пытайся понять, просто радуйся.

— Чему же это, позволь полюбопытствовать? Тому, что мой сын, гордость «Аненербе», сошел с ума из‑за убогой самки недо…

— Хватит! — заорал Кай, срывая с шеи галстук‑бабочку. — Не смей ее так называть! А радоваться ты и твои приспешники должны тому, что получили беспроигрышный рычаг воздействия на меня и можете манипулировать мной по своему усмотрению. В разумных пределах, конечно, злоупотреблять этим не стоит. И еще, мама, — Кай вплотную приблизился к женщине и, склонившись, пристально всмотрелся в ее глаза, — наш уговор основан на доверии. Я по твоему настоянию не пытаюсь связаться с Викой, найти ее, узнать, как у нее дела, а вы заботитесь о том, чтобы с ней все было хорошо. И чтобы душка Фрицци не пытался снова протянуть к ней свои похотливые лапы. Таков был уговор?

— Да. — Грета спокойно выдержала взгляд сына, если только зрачки расширились, словно у насторожившейся кошки. Но ничего необычного в этом не было — воздействие фиолетового пламени в серебре не может не вызвать совсем никакой реакции. — И мы его соблюдаем. А вот ты — нет.

— Что значит — нет? Я с того дня, вернее, утра, когда вы всем Президиумом ворвались в мои апартаменты и подвергли меня унижению и физическому насилию…

— Не физическому, к тебе никто не прикасался.

— Ну да, ты всего лишь врубила парализатор на полную мощность! — горько усмехнулся Кай. — И едва не отправила меня на тот свет!

— Ну не отправила же. А что нам было делать? Мы прекрасно осознавали, что ты будешь, мягко говоря, недоволен нашим вторжением, а превращаться в кабачок или тыкву никому из нас не хотелось. Вот и пришлось принять превентивные меры.

— Вы даже не позволили мне попрощаться с Викой!

— Зачем?

— Чтобы я мог объяснить как‑то наше расставание.

— А разве я тебе не говорила?

— Что? — насторожился Кай.

— Ты же знаешь, наши ученые занимаются разработками по массовому зомбированию людей, чтобы с помощью аппаратуры делать с ними то, что ты можешь самостоятельно. И нам многое удалось.

— Уж не хочешь ли ты сказать… — Мужчина со свистом втянул в себя воздух и недобро прищурился.

— Не волнуйся, никто ее в овощ не превращал, мы просто стерли ей все воспоминания последних дней. Все, начиная с ее вылета из Москвы. Так что и Портнов, и Фридрих, и ты, мой дорогой сын, — все это исчезло из памяти Виктории Демидовой.

— Но зачем?

— А затем, чтобы ее семейка, и в первую очередь выкормыш ЦРУ Винсент Морено, не пошли по следу и не вышли на нас. Так что ты для нее никогда не существовал, поэтому забудь об этой девице и пойдем. У тебя свадьба сегодня, не забыл?

— Значит, меня нет в ее жизни… — задумчиво произнес мужчина, поднимая с пола отброшенную черную бабочку. — А знаешь, так даже лучше, ты права.

— Я всегда права.

— Но вы уверены, что не переборщили с ментальным воздействием на мозг Вики? Насколько мне известно, методика еще в стадии разработки и долгосрочных экспериментов пока не проводилось.

— Это ты так думаешь. Ты просто последние годы совсем не интересуешься делами нашей организации, только своими. А у нас много интересного появилось, и кое‑что со временем может стать сюрпризом для тебя.

— Сюрпризом? — насмешливо приподнял бровь Кай. — Для меня? А подробнее?

— Нет уж, погоди, а то сюрприза не получится. И вообще, нам давно уже пора в зал собраний, невеста заждалась.

— Невеста… — Мужчина непроизвольно содрогнулся, словно от прикосновения к чему‑то холодному. — Господи, да меня от одной мысли о брачной ночи тошнит!

— Не говори глупостей! Я бы смогла тебя понять, будь Брунгильда косой и горбатой уродиной, но она ведь — само совершенство!

— Ледяное совершенство.

— И что? Растает, не волнуйся. — Грета многозначительно улыбнулась и подмигнула сыну. — Я ведь вижу, как она на тебя смотрит! У вас все сегодня получится, поверь. И не один раз!

— Грета!

— Ладно, извини. Ну все, — женщина поправила вновь повязанный галстук и стряхнула с плеча сына невидимые пылинки, — пошли.

— Пошлю, — проворчал тот. — Причем с удовольствием.

— Как оригинально! — усмехнулась мать и, подхватив Кая под локоть, направилась с ним к выходу. — И учти, дорогой, шутки кончились. И капризы — тоже. Никаких «не хочу, не буду», супружеский долг ты обязан выполнять ежедневно. Вернее, еженочно. До тех пор, пока Брунгильда не забеременеет. А тогда сможешь и отдохнуть. Если захочешь, конечно.

— Захочу. Тоже мне, свадьба! Торжественные проводы племенных жеребца и кобылы на случку!

— Можешь и так назвать, если угодно. По сути — да, а все эти ритуалы и церемонии нужны лишь для внесения хоть какого‑то разнообразия в нашу жизнь. Даже великой расе необходимы праздники. И не вздумай нам его испортить, помни о Виктории!

— Я не забываю о ней никогда, — с тоской прошептал Кай, входя в зал собраний, где гомонила нарядно одетая толпа.

В центре которой стояла его будущая жена.

Безупречно красивая, само совершенство.

Совершенство льда…

Глава 20

От птичьего гомона звенело в ушах, буйство разнообразнейших оттенков зеленого заставляло глаза предусмотрительно щуриться, чтобы не ослепнуть от восторга. А это солнце… оно такое ласковое, нежное и совсем не жжет кожу, как раньше!

А еще на нем нет темных очков! И он спокойно стоит посреди лужайки с идеально ровным газоном, с томительной нежностью наблюдая за тем, как маленький мальчик, лет трех‑четырех, не старше, пытается удержать в загорелых ручках нить воздушного змея.

Малыш тонкий, но видно, что сильный и тренированный, загорелый, и у него… у него платиновый оттенок волос! Лица пока не видно, мальчик стоит спиной, но вот сильный порыв ветра вырывает нитку из маленьких ладошек, ребенок поворачивается и бежит к нему, расстроенно крича:

— Папа! Он опять убежал!

— Не убежал, а улетел. Ничего, Михаэль, мы его поймаем, не в первый раз!

— Но почему у меня не получается? Почему он все время убегает?

— Потому что…

Это я говорю? Я подхватываю малыша на руки и иду в сторону густо разросшегося парка? Или это лес?

Да какая разница, что это! Я держу на руках свою маленькую копию! У мальчика те же черты лица, что и у меня, а главное — те же глаза! Серебряные, с фиолетовой пульсирующей радужкой!

А если всмотреться в его мордашку внимательнее, то проступают до боли знакомые, такие родные, казалось бы, навсегда исчезнувшие черты другого лица…

Рисунок губ, забавная складочка, появляющаяся между бровей, когда мальчик хмурится, ямочка на щеке, улыбка — это все она, Вика!

— Ура, нашли! — радостно кричит малыш и, ловко вывернувшись из отцовских рук, спрыгивает на землю и мчится к застрявшему в ветках сосны змею. — Папа, давай сюда, скорее! А то ветер опять его заберет!

Вот он подбегает к дереву, приподнимается на цыпочки и тянется к игрушке. И в этот момент одна из веток вдруг оживает…

Она изгибается, она шипит, она приподнимает треугольную голову, готовясь сделать смертельный бросок…

Это зеленая мамба! Но откуда она здесь, в Германии?

Да какая, к черту, разница — откуда! Надо успеть, надо спасти сына, ведь укус этой змеи — верная смерть. В течение получаса, и это для взрослого, а ребенок умрет почти сразу!

— Михаэль, стой! Уходи оттуда! Быстрее! Михаэль!!!!

— Ты чего разорался? Разбудил вот, в такую рань!

Сонный голос Брунгильды был очень похож на шипение зеленой мамбы. Ледяной мамбы.

Так это был сон?..

А что же еще, кретин! Яркое солнце, лес и этот малыш с улыбкой любимой женщины и его глазами — всего этого нет и никогда не будет в его мире.

В мире подземелья, бледных зомби, свихнувшихся на идее возрождения великой расы, и циничной бездушной женщины рядом. Совсем рядом. Возле обнаженного плеча. Сейчас опять потребует выполнения супружеского долга.

Полноценного, законченного, чтобы все в дело пошло.

Как был, так и остался жеребцом‑осеменителем, не больше. Душа мужа, его чувства, его мечты и надежды Брунгильду не волновали никогда. Только его тело и то, что может дать это тело.

А вот фиг тебе, красотуля! И всем остальным, в том числе и Грете, с нарастающим нетерпением ожидающим долгожданной вести о беременности его жены.

Не дождетесь. И придраться вам не к чему — свои порядком осточертевшие супружеские обязанности я выполняю, как и договаривались. Ради нее, ради Вики.

А ребенка не будет. Никогда. Я еще в первую брачную ночь решил попробовать самостерилизацию. И оказалось, что большой затраты энергии на это не надо, клетки обездвиживались легко и быстро. И участвовать в зачатии уже не могли.

Так прошел месяц, затем второй, третий…