Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы не обращайте на меня внимания, сказала она.
— Видите ли, это довольно трудно, — ответил писатель,
— Да что вы говорите? А мне совсем нетрудно. — И она начала читать.
Ансамбль Тихомирова собрался в клубе. Пришли также Буянов и писатель. Модистка улыбнулась писателю как давнему знакомому.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — ответил писатель.
Комиссия вновь заняла место в зрительном зале. Ансамбль закончил исполнение песни о тракторах, и писатель бурно зааплодировал.
— Кто этот псих? — спросила начальница Буянова.
— Это писатель Скоробогатов, — пояснил Буянов, — Мы его пьесу смотрели, а сейчас он изучает жизнь в нашем колхозе.
Начальница задумалась.
— Давайте следующую, — сказала она.
Тихомиров дал знак оркестрантам. Раздался разбойничий свист, вступила гитара, саксофон и барабан, и Ильин запел песню примерно такого содержания. Жила-была в деревне бедовая семья. Грабила купцов на тракте, поджигала помещичьи усадьбы, поэтому фамилия у них была Буяновы. Из этой семьи вышли и храбрые белые офицеры, и такие же храбрые красные командиры. Красный командир Буянов из идейных соображений убил белого офицера Буянова. Потому что время было такое: или ты, или тебя. Потом красный командир Буянов проводил коллективизацию и, борясь с опиумом для народа, взорвал в деревне церковь. Его сын во время войны был командиром партизанского отряда и взорвал железную дорогу. У партизана Буянова родились два сына. Один теперь строит железные дороги, другой восстанавливает старые разрушенные церкви как памятники архитектуры. У железнодорожного строителя и реставратора Буяновых тоже родились сыновья, но что они будут делать, даже и угадать невозможно. Жизнь идёт кругами, но — такая жизнь.
И снова началось обсуждение программы.
— Песня про трактора стала яснее, — сказала начальница. — Но не лучше. А вот песня про Буяновых — это чёрт знает что. Извините! Я категорически против. И надеюсь, что у парторга на этот раз всё-таки появится точка зрения.
— С точки зрения фактов, песня правильная, — сказал Буянов. — Это про нашу династию Буяновых, я к ней тоже имею отношение. А может, мы точку зрения товарища писателя послушаем?
— Прекрасные песни, — сказал писатель. — И это самый верный путь: не соревноваться с профессионалами, а искать своё. И прекрасно, что песни не однозначны, что это песни-диспуты.
— Насколько я понимаю, — возразила начальница, — диспут — это когда в газете публикуют статью с неправильной точкой зрения, а рядом — с правильной… А здесь одна неправильная. Программу я не принимаю.
Начальница поднялась. Все молчали и смотрели на писателя.
— Когда в споре заходят в тупик, — сказал писатель, — необходим арбитр со стороны. Я предлагаю обратиться в областной Дом народного творчества. Пусть они пришлют компетентную комиссию.
Начальница внимательно оглядела писателя, чему-то улыбнулась и согласилась:
— Обращайтесь. Я посмотрю, что у вас из этого получится. — И направилась к выходу.
Тихомиров и писатель проводили модистку до её дома.
— Заходите, — пригласила модистка. — С горя хоть чаю выпьем.
Чай у модистки был великолепный. Заваривала она его в прозрачном стеклянном чайнике. Модистка выставила на стол конфеты в хрустальной конфетнице, печенье, быстро сделала бутерброды.
— Расскажите, — попросил писатель, — кто вы и как появились в деревне. Вы ведь городская?
— Ниоткуда я не появилась, — рассмеялась модистка. — Я местная. И родилась в этом доме, и среднюю школу здесь закончила. Тихомиров разве вам не рассказывал?
— Они не спрашивали, — сказал Тихомиров и пояснил писателю: — А местной её не считают уже. Как уехала — двадцать лет в деревне не была. В прошлом году вернулась.
— Как двадцать лет? — удивился писатель. — Ведь вам лет тридцать…
— Мне тридцать семь, — просто сказала модистка. — А вообще у меня романтическая история. Я в семнадцать лет сбежала из дому Был выпускной вечер, и в школу забрёл молодой лейтенант, лётчик. Всю ночь мы с ним танцевали, а утром я с ним сбежала. Он на Дальнем Востоке служил. Хороший парень был, — вздохнула модистка. — Но не повезло мне. Разбился. Потом я за моряка с торгового флота вышла замуж. Бросил он меня. Моталась по городам, работы меняла. Потом ближе к дому перебралась, в областной центр, И там на совещании передовиков Пехова встретила. Это здесь обо мне плохо думают, а на швейной фабрике я ударницей была, медаль «За трудовое отличие» имею. Встретились, и закружилось всё. Он мне ещё в школе нравился. И я ему тоже. Он ко мне всю зиму ездил, летом не наездишься — работа в поле. А тут у меня мать умерла, дом в наследство оставила. Бросила я квартиру в городе и перебралась сюда. Не могу без него.
— И сразу промашку допустила, — сказал Тихомиров.
— Это в чём? — спросила модистка.
— Деревню против себя восстановила.
— Это чем же?
— Ты же понимаешь, о чём я говорю, — сказал Тихомиров.
— Не понимаю, — ответила модистка — И понимать не хочу. Я люблю Пехова. И он меня любит, а свою жену не любит. А вся деревня взбесилась. Не любишь, но живи с нелюбимой женой.
— Но когда-то он её любил, — возразил Тихомиров.
— Когда-то в лаптях ходили, — обрезала модистка.
— Тоже верно, — согласился Тихомиров. — Но надо было это всё как-то поспокойнее, не торопясь.
— А мне некогда, — сказала модистка. — Мне торопиться надо. Я ребёнка хочу родить и успеть поднять его на ноги. А мне уже тридцать семь.
— Я всё понимаю, — сказал Тихомиров. — Но не раздражай деревню. Не ходи хотя бы голой по дому.
— Ещё чего! — возмутилась модистка. — По собственному дому уже голой ходить нельзя! Чего уж тогда можно? И вообще без одежды ходить полезно для тела, и босиком по траве тоже полезно, об этом в журнале «Здоровье» написано. Да разве в этом дело? Я вот сейчас занавески повесила. Ну и что? Всё равно найдут, к чему прицепиться. Пехова сломали, а меня не сломите. Все навалились на Пехова: и женсовет, и педсовет, и сельсовет, и партсовет.
— Партбюро, — поправил Тихомиров. — Пехов партийный и должен отвечать,
— А он отвечает, — возразила модистка. — На все призывы. В уборочную две смены надо — он первый. На субботник — он первый. Он всегда готов партии помочь. А чего же, когда ему плохо, партия не помогает?
Тихомиров тяжело вздохнул, и писатель вздохнул тоже.
— Вот вы писатель, учитель жизни, скажите, что мне делать?
Писатель задумался.
— Делать надо вот что, — наконец сказал он. — В этой ситуации кто-то должен быть лидером. Пехов, судя по всему, сейчас не в
состоянии. Значит, вы. Берите его к себе. Вначале, конечно, все возмутятся, может быть, перестанут даже здороваться.
— И так не здороваются, — вставила модистка.
— Тем более, — сказал писатель. — А потом привыкнут.
— А чего ты скажешь? — спросила модистка Тихомирова.
— Силой в таких вопросах ничего не решишь, — не согласился Тихомиров.
Уже ночью Тихомиров и писатель возвращались от модистки.
— А почему её модисткой называют? — спросил писатель Тихомирова.
— А в деревне всех, кто шьёт, всегда модистками называли.
— Откровенный вопрос можно? — спросил писатель.
— А я всегда откровенный.
— Вы ведь тоже влюблены в модистку. Так?
— Не так, — не согласился Тихомиров.
— А почему же вы, ну…
— Понял, не объясняй дальше. Нельзя позволять, чтобы на одного человека все накинулись. Даже если он не прав, всё равно нельзя. Человек должен верить, что к нему хоть кто-то на помощь придёт. Я к ней из протеста хожу. Человек обязан протестовать, если к другому человеку плохо относятся.
Они подошли к дому Тихомирова, но дверь оказалась закрытой.
— Тоже протест? — спросил писатель.
Тихомиров постучал в окно.
— Полина, — сказал он. — Я-то ладно, а чего человек должен страдать?
— Ты отойди к колодцу, — ответила Полина. — Тоща я пущу писателя.
— Я тогда тоже не пойду, — сказал писатель.
Полина, по-видимому, раздумывала, как быть дальше.
— Выбрось хоть одеяло, — попросил Тихомиров.
И тут они услышали голос Анны.
— Отойди, — потребовала она. Грохнула щеколда. — Заходите. Что вы за мужчины? — рассмеялась она. — В таком случае надо штурмом брать,
— В следующий раз, — пообещал Тихомиров, — возьмём.
… Писатель раздевался, когда раздался стук в дверь. Он поспешно натянул брюки.
— Я на пять минут, можно? — спросила Анна, входя. — Вы у модистки были?
— Да, — подтвердил писатель.
— А правда, она голой по дому ходит?
— Правда, — подтвердил писатель. — Она считает это полезным с точки зрения гигиены. Но сейчас она повесила занавески.
- Человек рождается дважды. Книга 1 - Виктор Вяткин - Проза
- Ребекка и Ровена - Уильям Теккерей - Проза
- Юность - Джозеф Конрад - Проза
- Украденное лицо, Моя юность прошла в Кабуле - Латифа - Проза
- Да здравствует фикус! - Джордж Оруэлл - Проза
- В горной Индии (сборник) - Редьярд Киплинг - Проза
- Как Том искал Дом, и что было потом - Барбара Константин - Проза
- Тень скорби - Джуд Морган - Проза
- Два долгих дня - Владимир Михайлович Андреев - Проза
- Случайные связи - Флориан Зеллер - Проза