Гарри Поттер и темный блеск - alexz105

Когда над головой Гермионы и Джинни просвистела первая зеленая струя Авады, девушки отпрянули от окна и, забыв о своих болячках, кинулись в коридор, вниз по лестнице и в заднюю дверь, в спасительную темноту летней ночи.

Глава 18

Люпин, ссутулившись, шел по улице и мрачно размышлял. Его только что пытались задержать в Косом переулке члены подразделения авроров, обслуживающего психиатрическое отделение больницы Святого Мунго.

Эти авроры выполняли в основном функции отлова и усмирения буйных пациентов и их боевые навыки были минимальными. В Аврорате к ним относились с презрением, называя санитарами. Что не способствовало благодушному отношению к пациентам у бойцов этого подразделения.

Обычно потенциального психа оглушали Ступефаем, а затем связывали Инкарцеро и порталом отправляли прямиком в изолированное отделение Мунго. Там несчастного встречали другие «авроры–санитары», с помощью болевых заклинаний приводили пациента в состояние покорности и передавали врачам для обследования.

После такой «подготовки» даже нормальный человек имел явные психические отклонения, которые и фиксировали врачи, ставя диагноз, который преследовал потом каждого пациента до гробовой доски. Свои приемы работы «санитары» не афишировали, выдавая на обследование лишь «готовый продукт».

Процедура привлечения мага к принудительному психиатрическому лечению могла быть проведена через Визенгамот, а могла и во внесудебном порядке инициироваться распоряжением Министра Магии.

Вопрос о том, кто именно натравил на него санитаров, и кто подписал решение о помещении в Мунго, интересовал Ремуса в первую очередь.

Пройдя неторопливым шагом два квартала, Люпин пришел к мнению, что это козни Дамблдора. Учитывая то, что накануне он побывал в «Норе» и имел неосторожность поделиться своими подозрениями с Артуром. А тот, дурак наивный, видимо сообщил Главе Ордена Феникса о разговоре с ним, — и вот красноречивая реакция Самого — Светлого-Мага — Столетия. Но как умудрился Дамблдор провести решение через Визенгамот за сутки, Люпин не понимал.

Мысль о подлоге все настойчивее стучала ему в темечко. «Решение об изоляции» может быть подделано, благо печать Визенгамота хранится у его главы. Если это так, все оставшиеся сомнения в двуличности Дамблдора отпадали, а Люпин превращался из члена волшебного социума (хоть и проблемного) в изгоя и мишень для авроров всех мастей.

Сегодня в Косом переулке Люпин вовремя заметил пятерку авроров с отличительными желтыми жетонами на рукаве, неторопливо приближавшихся к нему. Он почувствовал внимание к себе со стороны самоуверенно подходивших «санитаров», и успел вовремя пригнуться, когда первый Ступефай пролетел в его голову. Заклятье ударило в кого–то позади Ремуса. Раздался звук падающего тела.

Дальше Люпин действовал на автомате, и когда остановился, все пятеро «санитаров» бесформенной кучей громоздились на панели без сознания. Ремус оглянулся, чтобы посмотреть, в кого попало заклинание психоавроров, и с удивлением узнал Наземникуса, уткнувшегося небритой рожей в тротуарную плитку. Теперь, поразмыслив, Люпин не сомневался, что Наземникусу была поручена миссия наблюдения и доклада о выполнении задачи.

Люпин дошел до окраины, где была зона мелких магловских магазинов и потерялся в извилистых дорожках между ними. Спустя час он вышел обратно, одетый и по–магловски и по сезону. В отличие от большинства магов, Ремус имел представление о жизни в немагическом мире. Теперь он воспользовался своими знаниями, чтобы замаскироваться. В худощавом мужчине средних лет в темных очках с короткой стрижкой, в легком сером плаще с высоким воротником мало кто мог узнать, не приглядываясь, мага–оборотня из Ордена Феникса.

С жильем было сложнее. Возвращаться в магическую часть Лондона сейчас было нельзя, на квартире его наверняка ждала засада авроров. Причем авроров настоящих. Когда дело касалось корпоративной солидарности, авроры забывали внутренние распри и мстили за «санитаров» по полной программе — как за боевых товарищей. Встречаться с обозленными стражами закона Люпин не желал, а в его жилье взять им все равно нечего.

Ренту на месяц он как раз сегодня получил, можно будет обменять в Лютном переулке галеоны на магловские фунты. Курс, кстати, выгодный — у маглов сейчас жить дешевле. Позже можно будет отослать гоблинам поручение перечислять ренту на другой адрес или передавать ему через надежного человека.

Проблема в другом — как прожить ближайшие дни, пока нельзя показаться даже в Лютном переулке? И что делать через неделю, когда наступит полнолуние? После исчезновения Снейпа Люпин лишился Волчьелычного зелья, которым зельевар снабжал его по указанию Дамблдора. Это тоже был своеобразный поводок, который держал Люпина в зависимости от Ордена Феникса — и лично его главы.

В последнее полнолуние Люпин наложил на свое жилище Заглушающие Чары, посадил сам себя на стальной ошейник с могучей цепью, запер ее замок и трансфигурировал ключ в обломок кирпича (тьфу, черт, вот привязался!). Так и пересидел полнолуние, предупредив Дамблдора об отлучке. Да… боится его Дамблдор, торопится: не захотел ждать неделю, пока оборотень окажется на цепи, и его можно будет уничтожить без особых проблем.

Ясно одно, Лондон, нашпигованный бойцами противоборствующих сторон — не самое лучшее место для одинокого и всем ненавистного изгоя. Надо выбираться на свежий воздух.

В голове всплыло «Хогсмит, Визжащая Хижина». Правда, рядом Дамблдор, и это место на полнолуние не годится. Но ведь можно перебраться в Запретный Лес. Школьников пока нет, жители Хогсмита туда не ходят, а зверью оборотень не страшен. Да–да, уйти подальше, вспомнить молодость. Люпин даже заулыбался.

* * *

Гермиона с Джинни уже продирались сквозь живую изгородь на соседнюю улицу, когда со стороны дома Дурслей раздались многочисленные хлопки аппараций. Девушки остановились и оглянулись. С такого расстояния определить, кто и к кому прибыл, не представлялось возможным, но, как им показалось, зеленых вспышек, направленных в сторону дома, стало больше.

— Похоже, подкрепление Упивающихся прибыло, — слегка задыхаясь, сказала Гермиона.

Опять раздались хлопки аппараций — видимо Заглушающие чары и Антиаппарационный щит, поставленный вторым Упиванцем, разрушился от такого наплыва «посетителей». От дома послышались взрывы, крики, проклятья и все слилось в вой нешуточной битвы.

— А это, похоже, авроры подоспели к нам на помощь, — Джинни сделала шаг в сторону дома. Гермиона повисла у нее на плечах:

— Ты, что? Туда нельзя!

— Там же наши! — почти закричала Джинни. — Они прибыли нас спасать, а теперь их там убивают!

— Джинни, мы все равно мало чем поможем. Мы уже истратили много магических сил и нас легко прихлопнут, — стараясь быть логичной, торопливо заговорила Гермиона, — там авроры. Орден не мог так быстро узнать, где мы и собрать отряд для помощи. Там авроры, они хорошо обучены, это их работа — сражаться с Упиванцами везде, где они их встретят. Если нас найдут авроры, нам ведь тоже будет плохо. Нам сломают палочки, а твоего папу выгонят с работы. И — прощай Хогвартс.

— Ты, наверное, права, Гермиона, — сквозь зубы пробормотала младшая Уизли, — но я сейчас чувствую себя последней дрянью.

В этот момент земля под ногами девушек дрогнула и с поля битвы послышался тяжелый грохот. Дом Дурслей вспыхнул, как спичка. При свете пожара стало видно, что большая группа авроров теснит уже малочисленный отряд Упиванцев. Фигур в черных плащах оставалось все меньше и меньше, они аппарировали один за другим. Наконец шум битвы стих. Дом горел, выбрасывая вихри пламени и дыма, на сотни метров летели искры. Авроры ходили вокруг дома, что–то подбирали, что–то упаковывали, что–то отправляли. Издалека, видимо из центра города, послышался вой сирен. Служители магического правопорядка закончили свою непонятную для девушек возню, построились и дружно аппарировали. Гермиона потянула подругу за руку:

— Пошли, Джинни, скоро утро и надо выбираться отсюда.

Джинни постояла неподвижно, потом тряхнула головой и сказала:

— Сегодня Гарри исполнилось шестнадцать лет.

— Да исполнилось бы… — начала Гермиона и, опомнившись, прервала фразу.

— Сегодня Гарри ИСПОЛНИЛОСЬ ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ! — упрямо воскликнула Джинни, повернулась к догорающему дому спиной, и стала продираться сквозь живую изгородь на соседнюю улицу.

* * *

Люпин завершил серию аппараций перемещением в Визжащую Хижину. Он устало сел на старый диван, который тут же с жалобным треском под ним проломился.

— Да, сгнил ты, браток, — усмехнулся Люпин, — а когда–то на тебе лежали олень, пес и волк–оборотень и смотрели, как на полу кувыркается крыса, развлекая своих товарищей.