Во все Имперские. Том 4. Петербург (СИ) - Беренцев Альберт

О том, что я теперь и сам состою в консервативной масонской ложе, я, разумеется, дяде сообщать не стал.

Дядя на это рассмеялся:

— Нет, конечно. Под либеральными масонами ты имеешь в виду своего нового друга герцога Кабаневича, верно?

— Именно, — кивнул я, — Вижу, ты хорошо информирован, дядя.

Впрочем, не слишком хорошо. Про мое знакомство с Кабаневичем дядя был в курсе, а вот о том, что я сам в масонской ложе — почему-то нет.

— Я знаю, что ты и сам масон, — улыбнулся дядя, как будто прочитал мои мысли, — Я видел ваш флаг над нашим поместьем, над «Пивоварнями». Как там называется ваша ложа? L-8? Довольно глупое название.

— Моя невеста выбирала, — пояснил я, с некоторым неудовольствием, — Значит, ты следишь за «Пивоварнями»? Видел мой бой с Кабаневичами? Как тебе?

— Бой просто отличный, — серьезно ответил дядя, — Ты их раскатал, и это было мощно. А за «Пивоварнями» мои люди, разумеется, следили. Там же осталась наша подземная лаборатория, забыл? И отвечая на твой вопрос — нет, мы не относимся ни к консервативным, ни к либеральным масонам. Мы — третья сила, если можно так выразиться. То, чем занимаются консерваторы или твой друг Кабаневич — это детские игры. Нет, у нас все гораздо серьезнее. И присоединившись к нам, ты причастишься мощи, племянник. Истинной мощи.

— Хотелось бы подробностей, — потребовал я.

— В свое время, — кивнул дядя, — Сначала доказательство твоей лояльности — потом подробности. И еще сила, которая не снилась самому Императору. Вот скажи, честно, племянник — тебе нравится этот мир?

Я задумался, а потом ответил, более-менее честно:

— Ну… Он не без недостатков, конечно. Он жесток. Это мир, где выживает сильнейший. Но поскольку я и сам планирую стать сильнейшим — в принципе, он мне нравится.

— Это достойный ответ, — улыбнулся дядя, — Но проблема в том, что твоя сила в этом мире сильно ограничена, как и у всех остальных магократов. Видишь ли, маги и сами не знают своей истинной силы, они погрязли в невежестве и разврате. Реальное развитие, ведущее к божественной мощи, было подменено глупейшей Системой Соловьева, которая на самом деле ничего не объясняет, а только загоняет магию в рамки глупых теорий Соловьева.

Теория Соловьева неверна, наивна, а местами просто противоречит самой сути магии. А мир тем временем все больше деградирует. Магократы истребляют друг друга и все больше разлагаются. Их не волнуют тайны магии, их волнует, как бы засадить соседской дочке, завалить на дуэли соседского сынка, да отжать побольше лесов, чтобы жрать больше трикоинов…

Маги все больше становятся похожи на жадных бобров, у которых цель — схавать побольше дерева. Империи стагнируют, древние тайны забываются.

Я уже не говорю про положение холопов.

Ты в курсе, что некоторые барины заставляют холопок кормить борзых щенков грудью? Я уже не говорю про изнасилования, про право первой ночи, про то, что холопам запрещают доступ ко всем современным технологиям, что их продают и покупают, как животных…

— Погоди, — я жестом остановил дядю, — Это все понятно, и я согласен. Но вот про холопов — хотелось бы подробнее. Дело в том, что упомянув право первой ночи, ты мне кое-что напомнил. Когда я попал сюда, в этот мир — я как раз реализовывал свое право первой ночи. Сношал крестьяночку в стогу, проще говоря. И её родственники пришли меня за это покарать…

Вот только с ними что-то было не так. Они все были слишком дерзкими, как будто стали жертвами некоего очарования или магии. Я имею в виду — они вдруг обрели храбрость напасть на барина, как-то слишком резко, как будто их заколдовали. И потом также быстро это храбрость потеряли, когда я их нахлопал.

А еще в Магограмме пишут, что такие же восстания холопов охватили в последнее время всю страну. И не только Россию. Во французских колониях тоже восстание крестьян. Причем, сейчас его уже поддержали даже местные магократы, так что там серьезный политический кризис… Вот об этом есть что рассказать?

Дядя нахмурился. Улыбка впервые за все время нашего разговора исчезла из-под его черных усов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А почему ты спрашиваешь об этом меня, племянник?

Я понял, что близок к провалу.

Информацию о том, что мой дядя и его таинственные масоны могут быть причастны к восстаниям холопов я почерпнул от моего куратора. От того самого куратора, по приказу которого я и должен был сейчас усыпить моего дядю снотворным и сдать его людям куратора.

Куратор вроде рассказывал, что дядя и его кореша перебили в Казанской губернии целый клан Стекольниковых, перед этим спровоцировав восстания холопов на землях несчастных Стекольниковых.

И вот это моя осведомленность явно пришлась дяде не по вкусу.

Ну и плевать. По крайней мере, теперь я выяснил, что дядя не в курсе о том задании, которое мне дал куратор.

Это облегчит мою задачу усыпить дядю, воткнув ему в шею шприц. Если я, конечно, решусь выполнить задание куратора. Пока что мой выбор был по сути выбором из сэндвича с дерьмом и гигантской клизмой, я правда не понимал, кто из них больший отморозок — дядя или мой куратор.

А еще я не понимал, кто из них обладает большей мощью и властью. А это тоже было важно, еще как.

— Я спрашиваю это, потому что ты только что толкнул пафосную речь во имя освобождения холопов, дядя, — пояснил я.

— Мда… — дядя отхлебнул пива, — Да, конечно. Холопы должны получить свободу. Но масоны-либералы говорят то же самое. Но это поверхностный взгляд на вещи. Мы смотрим глубже. Нет, мало одного освобождения холопов. Освобождение Гностического Либератора — оно для всех.

Оно должно освободить не только холопов от магократов, но и самих магократов от власти магии и лживых теорий Соловьева. Проще говоря, мы собираемся подчинить магию себе, собираемся вознестись в божественной мощи. И мы знаем, как это провернуть.

И да — мы имеем отношение к восстаниям холопов, самое прямое. Это часть нашего глобального плана. Так ты с нами, племянник?

Я ответил не сразу:

— Ну… Насколько я понимаю, для вот этого вот вознесения в божественной мощи — вам позарез нужна моя пилюльная лаборатория. Я прав?

— Она не твоя, племянник, — улыбнулся дядя, — Она наша. Ты все равно не сможешь разобраться, как она работает без моей помощи.

Мне вдруг почему-то стало не по себе.

Через мгновение это странное ощущение воплотилось в конкретные физиологические эффекты. Я вдруг почувствовал, что совсем рядом со мной находится нечто темное и жуткое. Как будто видишь призрака боковым зрением.

Голова у меня чуть закружилась, меня затошнило, перед глазами метнулись черные точки.

Это еще что за дерьмо? Странный поток ощущений прошел столь же быстро, как и возник.

— Племянник? Да что с тобой? — забеспокоился дядя, видимо, заметивший перемену в моем лице.

— Да нет. Все в порядке, — я мотнул головой, отгоняя наваждение…

Сзади меня тем временем громыхнул чей-то бас:

— Да ты же китаец! Я вижу. А Государь вас всех велел из города вымести…

— Какой я тебе китаец? Я эскимос, придурок…

Я обернулся и узрел, что столик Шаманова окружили трое сильно пьяных магов.

Тот, который басил на Акалу, был в зеленом мундире, в петлице у него висел значок в форме золотой короны, такая же корона помещалась на тяжелом перстне, украшавшим палец мага. Судя по всему, вот этот быдлан принадлежал к консервативному масонству. А это ничего хорошего не сулило. Консерваторы иностранцев, как я помнил, не любят.

— Вы Багатур-Буланова убили, узкоглазые! — заявил маг с короной, ткнув в Шаманова жирным пальцем, — Приказано вас из Питера нещадно гнать…

Дядя в очередной раз улыбнулся:

— Надо бы помочь твоему другу. Нет?

Ну конечно. Люди дяди же следили за моим поместьем, и Шаманова там явно видели. Так что мой план использовать Акалу в качестве тайного прикрывальщика спины явно провалился.

— Да, надо помочь, — согласился я.