Конец подземного города. Фантастический роман - Яков Кальницкий

— Эй вы, хозяин! Уж не думаете ли вы, что старый Куггли будет бежать за вами, как собачонка? — При этом он выразительно потряс автоматом.

Пришлось замедлить шаг.

Когда шайки не стало видно, Джонни принялся распространяться насчет заслуг, и достоинств старого пройдохи Тони. Он даже обнял его левой рукой. И в тот же миг молниеносно всадил ему в грудь нож. Куггли успел только прохрипеть:

«Ловко ты меня», — и упал замертво.

Джонни и Дик сняли с убитого автомат, обоймы и развязали рюкзак; в нем оказалась краюха хлеба и половина свиного окорока. Джонни сказал:

— Дик, вы понесете его оружие, а я — продовольствие. У меня одышка.

Дик молча, но не очень охотно повесил себе на шею второй автомат. Джонни переложил хлеб и ветчину в свой рюкзак. Они торопливо зашагали дальше на север…

Вскоре Джонни и Дик достигли края отмели. Прямо перед ними вздымалась почти отвесная громада ледникового языка, а справа берег омывала чистая вода, преграждавшая путь к морскому льду. Нужно было либо выбираться на материковый лед, либо идти обратно. Но не возвращаться же туда, где меж льдин стынет труп Куггли!

— Самосуд хорош, когда ты сам вешаешь, — рассуждал Джонни. — Но когда вешают тебя, он не так уж приятен…

Если они не взберутся на эту ледяную стену, то в ближайший час придется проститься с жизнью.

Джонни заметил в стене ледника узкую вертикальную трещину.

— Дик! Мы спасены! — воскликнул он.

— Не вижу, — ответил Дик.

— Трещина! — кричал Джонни. — Я нашел трещину!

— Попытаемся, — флегматично согласился Дик.

Они стали взбираться по ледниковому откосу, но это оказалось не так-то просто. Обувь скользила на льду, и они срывались при каждой попытке. Джонни проклинал свою непредусмотрительность: здесь очень пригодился бы нож, оставшийся в теле Куггли. К счастью, у Дика нашелся другой. Вырубая во льду ступени, подпирая друг друга, срывая ногти на руках, они достигли, наконец, заветной трещины. На короткое время возвратилась надежда: только бы вскарабкаться наверх, а там…

— Что, что там? — накинулся Дик на Джонни. — Перед нами чуть ли не двести километров пути по льду, а запасов — краюха хлеба и кусок свинины!

— Не падайте духом, Дик, — ответил Джонни. — Мадам Бану-Рахья, индусская гадалка, предсказала мне, что я умру только в своей постели. Следовательно, пока вы со мной, вам ничто не грозит. Как хотите, а я верю этой гадалке.

— В таком случае, — спокойно ответил Дик, — я уверен, что на ледяном куполе этого островка мы непременно найдем двуспальную кровать с пуховиками.

— Не терплю людей, с которыми нельзя серьезно разговаривать! Вы все обращаете в шутку…

— А я не терплю людей, которые болтают глупости, когда мне не до них. — Дик закусил губу, отвел глаза в сторону и закончил почти миролюбиво: — Ну, ладно, Джонни, не будем ссориться! Вот уже и небо видно…

Джонни сделал вид, что не замечает этого наигранного миролюбия.

— Да, теперь я понимаю, что значит «небо с овчинку». Оно не шире моей ладони.

Они долго шли по ущелью, сменившему трещину. Казалось, ему нет конца. Но вот на северной стене обозначилось нечто вроде намеченной человеком тропки. Они снова принялись карабкаться на ледяной склон. Но из одного ущелья Джонни и Дик попали в другое еще более глубокое и узкое, с совершенно отвесными ледяными стенами.

Дик тяжело опустился на снег.

— Точка, — хрипло сказал он. — Застрелиться — это все, что мы еще можем сделать.

Джонни хотел было выругаться, но подумал, что имеющегося у них запаса продовольствия еле хватит на одного, и сказал тем же тоном:

— Верно. Будь проклята наша жизнь!

Он медленно вытащил из кармана револьвер. Прежде чем Дик шевельнулся, Джонни-Счастливчик всадил ему пулю между глаз и даже не взглянул на труп, покатившийся со склона.

Равнодушно сунув револьвер в карман, Джонни достал ветчину, хлеб, разделил все на четыре части, одну съел, остальное спрятал. Теперь на три дня он обеспечен. Дик, в конце концов, сам решил свою участь: он, Джонни, лишь выполнил желание своего спутника.

Джонни пошел вдоль ущелья. Чертовски трудно месить зернистый снег! Он не выдерживал тяжести человеческого тела, ноги проваливались, и иногда Джонни увязал по пояс. Кое-как взобравшись на ледяной гребень, он не мог удержаться на нем, срывался — и снова месил снег, снова полз… Так Джонни двигался, пока не почувствовал, что выбился из сил. Сердце стучало глухо и неровно.

Лоб покрылся испариной, а когда он сдвинул шлем на макушку, стало замерзать лицо, особенно лоб и нос. Дыхание прерывалось, в груди хрипело. Джонни бессильно опустился на снег.

По следам

Прошло не менее трех часов, а Джонни, пилот и Куггли не возвращались…

Ветер донес звук выстрела, настолько далекого, что трудно было отличить его от треска сталкивающихся льдин. Бен Заноза сказал:

— Ишь, черти! Наверно, встретили этого… как его?.. быка, они теперь наедятся мяса и пойдут дальше без нас.

Со всех сторон сердито закричали:

— А Куггли? Куггли не позволит! Куггли честный парень!

— Что ж Куггли? — ответил Бен Заноза. — У себя в Бамбине он, пожалуй, был уважаемым парнем. Но то Бамбина, а это — Арктика. Там голодные приходили в обжорку к Тони Куггли, н он их кормил и поил. Конечно, с выгодой для себя. А здесь Куггли сам голоден и, насколько мне известно, на весь Ледовитый океан ни одного бара нет. Голод — не тетка…

— Может, ты и прав, — сказал Красный Бык, — но я верю Тони.

— А холодно, ребята! — воскликнул Матиас Дирк. — Читал я, что в этих краях встречается плавучий лес. Его выносит течением из Азии, и это богатство болтается по волнам, пока его не выбросит где-нибудь на берег.

— Я помню! — подхватил Самюэль Бочка. — В «Бамбинском зеркале» была заметка, так и называлась: «Миллионы под открытым небом»…

— Где же они, эти миллионы? — перебил Красный Бык. — Вот мы мерзнем на каком-то паршивом островке, но миллионов что-то не видно. А недурно было бы погреться хотя бы у костра.

Матиас Дирк почесал за ухом и лениво сказал:

— А кто его знает, где этот плавучий лес… Может, как раз под нами эти бревна, только не узнаешь, потому что все покрыто этим проклятым льдом. Был бы топор, можно бы попробовать…

— Чего там пробовать! — нахмурился Бен Заноза. — Пробовать хорошо портвейн да рябчиков, а тут такой зверский холод, что и спирт не согреет. У кого, ребятки, осталось в баклажке?

Красный Бык протянул ему флягу и сказал:

— Глотни, только знай меру. Не скоро теперь эту посудину наполнишь…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});