Призрак Тилацина - Влада Ольховская

живу, а он был у себя дома. Могла ли она вот так сбить его с толку?

— Дом больше, чем этот номер, а Эйден наверняка был немного пьяный и очень возбужденный, — напомнила Александра. — Такое можно грамотно обставить… Слушай, он действительно был моим другом, но я признаю его недостатки. Он женщин по большей части не воспринимал всерьез. У него, скорее всего, и мысли не было, что женщина способна его убить. Опять же, весил он не меньше ста кило. Передвинуть и подвесить такой вес не каждый сможет, а вот если бы Эйдена заставили подойти к перилам, а петля была подготовлена заранее… Ну, ты понимаешь.

— Не очень мне нравится, как быстро ты сконструировала план убийства через постель, — еле заметно улыбнулся Андрей. — Но — допустим. А дальше что? Ты будешь отслеживать эту женщину?

— Попытаюсь заставить полицию сделать это, но… скорее всего, не получится ни у меня, ни у них. У меня больше шансов закончить расследование Эйдена, вот этим я и собираюсь заняться.

Совсем недавно Александра понятия не имела, что все обернется вот так. Когда появился Андрей и она приняла финальное решение насчет страны, ей казалось, что она покинет Австралию не позже, чем через неделю. А теперь все могло затянуться непонятно насколько… Однако иначе уже нельзя.

— С чем ты собираешься работать? — поразился Андрей. — Разве Эйден так много тебе рассказал?

— Нет, чтобы чего-то добиться, мне понадобятся его записи.

— Которых нет. Или ты думаешь, что его убийца не забрал их из дома?

— В доме однозначно пусто, — признала Александра. — Но то, что обыск устроили еще и у меня, намекает: у Эйдена нашли очень мало, куда меньше, чем ожидали. Думаю, он действительно докопался до чего-то важного, привлек к себе внимание… Компьютерам он не доверял, все записывал или распечатывал, это несложно выяснить. И я догадываюсь, где он мог это спрятать. Если я права, очень скоро у нас будет с чем работать. Плюс я напрягу Яна — ему придется активизироваться, корни этого, похоже, таки уходят в Россию.

Андрей посмотрел на нее с явным недоверием:

— Ну это ты с чего взяла?

— Эйден занимался расследованием несколько недель, к моменту встречи со мной он много знал — а его никто не трогал. Но тут он встречается с женщиной, у которой связи в российской полиции, по делу женщины, которая родом из России. Через несколько дней его убивают, а у меня проходит обыск. Мне сначала казалось, что это был ложный след… А теперь все указывает, что Эйден был прав. Смерть Арсении Курцевой вполне может быть связана с ее журналистскими расследованиями… И не только ее смерть.

Все время их разговора Александра ожидала, когда Андрей начнет возражать. У него было полное право возмутиться, указать, что она собирается рискнуть жизнью непонятно зачем, что еще вчера клялась в любви, а теперь, теперь…

Но Андрей говорил только по делу и устраивать истерики не собирался. Он, знавший ее слишком хорошо, понимал: она уже не отступит. А если так, нет смысла упрекать ее, можно или уехать, или помочь. Он предпочел помочь.

Вот только Александра подозревала, что с ее мотивом он мог ошибиться. Андрей наверняка решил, что она делает это ради старой дружбы — и мести. Однако у Александры просто не было других вариантов. Она терпеть не могла играть со смертью, и, если бы дело было лишь в мести, она вряд ли стала бы рисковать собой — и точно не стала бы рисковать Андреем.

Но она уже оказалась вовлечена в это, да и ее спутник тоже. Обыск стал лучшим тому доказательством. И если изначально люди, устроившие расправу, еще могли допустить, что ей ничего не известно, теперь-то они знают, что именно она обнаружила тело Эйдена. Она связала одно с другим, она настаивала на том, что он не покончил с собой. И Андрей был рядом…

Их вполне могут убрать, и побег в Россию тут не поможет. Зато если Александре удастся понять, кто в свое время расправился с Арсенией Курцевой, она выйдет на заказчиков убийства Эйдена.

Или, может, ей все-таки придется остаться в Австралии навсегда — на несколько метров ниже поверхности…

Глава 5

— Кирилл Эйлер?.. Простите, это ведь вы Кирилл Эйлер?

Голос, задававший вопрос, был женским и незнакомым. Любопытство потребовало сразу выяснить, кто нашел Кирилла в обычно пустующем лабиринте коридоров. Но для этого нужно было обернуться, а поскольку Кирилл замер в немыслимой позе на подоконнике, пришлось сдержаться и двигаться осторожно.

Он в последнее время привык работать с компьютером где угодно. Отец над ним посмеивался и называл это игрой на публику. Кирилл же не собирался доказывать, что так реально удобней.

Вот и теперь он устроился на узком подоконнике, к одной стене прислонившись спиной, в другую упираясь левой ногой, а правой ногой поддерживая ноутбук. Кириллу нужно было рассортировать статьи по папкам, и в такой странной позе делать это было куда удобней, чем просто склонившись над подоконником. Ему было все равно, как это выглядит со стороны. Он заявился в здание университета пораньше, пока там еще шли пары, и не сомневался, что примерно час блаженной пустоты коридоров у него в запасе есть.

А получилось вот как — его нашли в этом закоулке. Да еще и девушка. Да еще и незнакомая.

Наконец сориентировавшись, Кирилл закрыл ноутбук и ловко спрыгнул с подоконника. Девушка, обращавшаяся к нему, все еще стояла в паре шагов от окна, и теперь Кирилл мог ее рассмотреть.

Они и правда прежде не встречались — а если и встречались, то мельком. Кирилл понятия не имел, как ее зовут. Девушка была невысокой, значительно ниже его, и очень хрупкой — не изможденной, а миниатюрной от природы. Издалека ее и вовсе можно было принять за подростка лет шестнадцати. Кирилл же, стоявший достаточно близко, не сомневался, что хотя бы двадцать ей уже исполнилось. Коротко остриженные светлые волосы и огромные голубые глаза делали девушку похожей на какого-нибудь персонажа из фэнтези-сериала — то ли эльфа, то ли фею.

Умиления Кирилл по этому поводу не испытывал, любой незнакомец, знавший его имя, по-прежнему настораживал. Это, конечно, было ненормально… Но психолог его сразу предупреждал, что события последних лет будут преследовать его еще долго. Кирилл старался сосредоточиться не на самой проблеме, а на том, что раньше было хуже.

— Это я, — подтвердил он. — А вы?..

— Меня Алла зовут. Вы меня не знаете.

— Это я уже понял. Я, кроме