Табу на вожделение. Мечта профессора (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

По ощущениям, они ехали без остановок не менее пары часов. А может, даже дольше. И за это время девушка успела пройти нелегкий путь от истерики до полного морального истощения. До тотального опустошения и безразличия ко всему. Она устала бороться. Устала бояться. Устала каждую гребаную секунду ожидать своей безвременной кончины. Ей было страшно.

Очень страшно. Перед мысленным взором то и дело всплывали самые жуткие варианты расправы, наверняка ожидающие ее в ближайшем будущем. В такие моменты кровь стыла в жилах. А от рева собственного пульса закладывало уши. Ее трясло точно в бреду. Точно в лихорадке. Так нещадно колошматило, что руки-ноги не слушались, и кишки сиротливо липли к позвоночнику. Теряя контроль над эмоциями, Юля надрывала связки, вереща будто резаная. Она в буквальном смысле срывала голос, взывая о помощи… пустоту, и со всей дури колотила по двери багажника, требуя немедленно выпустить ее. В ответ похитители просто громко включали музыку, никак не реагируя на жалкие попытки пленницы изменить свою участь. В конце концов всего этого стало слишком много для ее бедного, в клочья изодранного сознания. Юля достигла точки невозврата и рисковала просто сойти с ума. Она должна была успокоиться.

Должна была обуздать свой панический ужас, каких бы усилий ей это ни стоило. Спасение Попова нашла в банальном безразличии к происходящему. Девушка смирилась. Выдохлась. Притихла.

«А смысл тратить силы впустую? Они мне еще… понадобятся!»

Губы растянулись в некоем подобии улыбки.

В мыслях она дико хохотала. Громко и заливисто.

В реальности же молчала, прислушиваясь к бешеному ритму своего сердца.

«Жаль, что все так вышло… Я не успела попрощаться с близкими. Не успела сказать, как сильно люблю их. Господи! Мама же с ума сойдет… И Костя. А папа? Я хоть что-то для него значу? Он хоть ради приличия всплакнет? Едва ли… Он давно вычеркнул нас из своей жизни! Ни разу не позвонил даже, с тех пор как ушел! А я, идиотка, все еще… скучаю.»

В глазах защипало. Горло сдавил болезненный спазм. Глотку жгло будто каленым железом. Нестерпимо хотелось реветь, но, вопреки ожиданиям, слез не было. Совсем. Юля не проронила ни слезинки с момента похищения. Внезапно музыка стихла, и автомобиль начал замедляться, шурша колесами по… гравийной дороге? Ужас вновь пустил корни в ее груди, ужалил сердце.

«Где я? Куда меня привезли?»

Когда машину остановили, девушка обратилась в слух, цепенея от страха.

В салоне что-то бурно обсуждали, но наружу никто из похитителей выходить не торопился. К добру это или к худу, Юля не знала. Но гадать долго не пришлось. Спустя минут пять-шесть все четыре двери автомобиля дружно хлопнули. Раздались тяжелые шаги — мужчины явно направились к ней.

А она в тот момент могла думать лишь об одном:

«Четыре? Почему четыре? Их же было трое!»

Наконец багажник распахнулся, и Юля рефлекторно зажмурилась от яркого света — на нее направили огромный фонарь, будто намеренно ослепляя.

— Все, цыпа! — обратился к ней «главарь». — Приехали! Выползай!

«Спокойно. Нужно вести себя спокойно. Я должна сбить их с толку своей покладистостью. Должна выбрать удачный момент и убежать…»

В любом случае сдаваться без последнего боя Попова не собиралась.

Однако выбраться из своего временного пристанища без помощи мужчин не смогла — слишком уж сильно затекли ее мышцы. Оказавшись на земле, девушка пошатнулась, но равновесие все же удержала. Оглядевшись вокруг, она обнаружила кромешную темноту — единственным источником света оставался фонарь и автомобильные фары. Но даже их было достаточно, чтобы сориентироваться на местности и заметить густую крону деревьев.

— Мы в лесу? — выдохнула глухо и безжизненно.

— Угу! — довольно промычал самый разговорчивый похититель.

Все они по-прежнему скрывали свои лица под черными масками.

Обреченно вздохнув, Юля осторожно переступила с ноги на ногу, ощущая, как в босую пятку упирается что-то острое. Судорожно втянув в себя кислород, одна поинтересовалась как можно безразличнее и отстраненнее:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что вам от меня… нужно? — голос предательски дрогнул. Надломился.

Стал писклявым. Но ответа не последовало. Все трое продолжали молча таращиться на нее. Их безумные, лишенные человечности взгляды сверкали в прорезях балаклав. Напряжение множилось. Паника накрывала с головой.

Нервы были натянуты до предела. Да что там? Все ее трясущееся от страха тело функционировало сейчас именно на пределе. На пределе возможного.

— Что вы со мной сделаете? Убьете?

И вновь звенящая тишина в ответ. Мерзкая. Давящая.

Юля уже собиралась громко заверещать, уподобившись душевнобольному человеку, когда позади раздалось до боли знакомое ядовитое шипение:

— Возможно! Этого я еще не решила!

* * *

Не веря собственным ушам, Попова с нарочитой медлительностью обернулась на звук. Представшая взору картина шокировала не меньше.

— Ты? — выдохнула изумленно, лицезря пред собой Заболоцкую.

Кристина окатила ее взглядом, полным презрения и ненависти.

— Привет, подруга! — выплюнула она надменно. — Ну, как поживаешь? Как твои дела? Хреново, судя по всему?

Сократив расстояние между ними до минимума (благо ее не удерживали), Юля вплотную приблизилась к «подруге», вместо страха ощущая ярость.

— Крис, ты совсем с катушек слетела? Что все это значит?

— А что такое, Юленька? Не нравится моя вендетта?

— Какая еще, к черту, вендетта? Как все это понимать?

— Неужели ты думала, будто я ничего не узнаю?

— О чем ты?

— Заткнись, уродка! Заткнись! Не желаю слышать твой мерзкий голос!

— Сама уродка!

— Я… я?

Заболоцкая рассвирепела точно по щелчку пальцев. Зарычав, девушка кинулась на нее, пытаясь вцепиться прямо в волосы. Но Попова сработала на опережение и ударила бывшую подругу по лицу чуть раньше, чем та успела добраться до нее. Ее пронзительный визг громким эхом разлетелся по окрестностям. В ту же секунду Юлю обездвижили двое мужчин, подоспевших на помощь Кристине.

— Сука! — заорала та, отвесив ей смачную пощечину в ответ. — Мерзкая тварь! Как же я тебя ненавижу! Хоть бы ты сдохла уже наконец! Всем от этого стало бы легче! Ты только портишь всем нам жизнь! Сдохни! Сдохни!

— Э! — перебил ее один из похитителей. — Полегче, лапушка! Мы так не договаривались! Мы лишь доставляем «груз» и обеспечиваем заказчику безопасность в процессе «переговоров»! Никакой мокрухи!

Осознав, что к чему, Юля истерически расхохоталась, ощущая жгучую боль, обиду и пустоту в груди:

— Что я тебе сделала, Крис? Чем заслужила твою ненависть? Быть может, предала нашу дружбу? Быть может, у тебя за спиной я раздвигала ноги перед твоим парнем? Нет? Ой, погодите-ка! Это же была… ты! Именно ты!

— Да, была! Была и есть! Сама знаешь, я притворялась твоей подругой только из-за Ильи! Меня воротило от твоего общества каждый божий день! Но ради своих чувств к нему я смиренно терпела! И теперь, когда он мой, я никому не дам разрушить свое счастье! Думаешь, я позволю тебе вернуть его?

— Ты бредишь, что ли? Жуков мне теперь и даром не нужен!

Кристина все же вцепилась ей в волосы, вынуждая от боли стиснуть зубы. Юля непременно отвесила бы обидчице тумаков, но ее все еще крепко удерживали. Заболоцкая склонилась к ней, точно для поцелуя, и гневно выпалила:

— Не отрицай! Я все видела собственными глазами! Я следила за ним сегодня утром! Видела, как он ухаживает за тобой. Улыбается. Обнимает. Цветочки дарит. А вот мне не дарит, представляешь? Ни разу еще не дарил!

— Дура! Ты видела лишь то, что хотела увидеть, дрянь!

— Заткните ей рот! — взвизгнула бывшая подруга, отпрянув на шаг.

В ту же секунду на лицо Поповой легла грубая мужская ладонь.

— Заруби себе на носу! — Кристина вновь повысила голос. — Я — не ты! Мне нельзя изменять! И никто никогда не посмеет изменить мне! А любой, кто попытается встать между мной и Ильей — жестоко за это поплатится! Ясно?