Невинная штучка Итана 2 - Елена Николаева

могу пошевелиться и возразить. Воздуха катастрофически не хватает. Распахиваю налитые свинцом веки. Перед глазами всё плывёт. Картинки превращаются в желе. Сознание снова начинает таять… — Тебе хорошо, малыш? Ещё чуть-чуть подожди… Сейчас будет кайфово. Ты мне спасибо скажешь…

— Итан… — шевелю губами, а голоса своего не слышу. — Итан…

Только улавливаю на задворках реальности чужой шёпот, холод, резко окативший соски, хаотичные движения ладоней по груди и под подолом платья, неприятные прикосновения грубых пальцев к чувствительной промежности.

— Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… — хочу попросить, чтобы всё прекратилось, но мысли путаются одна за другой, не вяжутся в предложения.

— Потрогай меня, Аня. Чувствуешь, как я тебя хочу? И ты тоже хочешь. Я быстро, малыш... Сейчас, сейчас, потерпи…

— Что ты мне дал? — сглатываю образовавшуюся в горле слизь. Першит и жжёт, больно глотать.

— Тише. Тише. Не паникуй. Это всего лишь экстази.

— Ты рехнулся? Кто ты вообще такой? — с трудом задаю вопрос, ощущая, как по венам разливается огонь. Каждую клеточку разбивает электрическими разрядами.

— Я твой друг… Аня. Доверься мне.

Фокусирую взгляд на том, как Иван зажимает зубами квадратик из фольги. Разрывает упаковку…

В эту секунду меня разит осознанием происходящего. Упершись ладонями ему в грудь, пытаюсь оттолкнуть, но тяжелая масса мышц размазывает меня по каменной стенке, а через секунду Иван вынуждает обнять его ногой и ужаснуться от горячего прикосновения плоти к плоти.

— Пожалуйста… пожалуйста… — смаргиваю выступившие слёзы. — Не нужно. Прекрати…

— Выполню твою просьбу, когда закончу. Расслабься, глупышка, если не хочешь, чтобы я жестил. Нас девчонки заждались. Помнишь? Получим выкуп за невесту, и я тебя отпущу…

***

Ваня не успевает договорить, как тут же, благодаря какой-то мощной силе, отрывается от моего тела и шмякает об землю в паре метров от моих ног. Шокировано замираю, глядя на то, как Итан вырубает его из одного удара в шею.

Господи, он его убил???

Прохрипев, Иван перестаёт подавать признаки жизни.

Ужас, сковавший моё тело ледяной цепью, вынуждает согнуться пополам.

Меня рвёт…

Так сильно, что кажется, мир меркнет перед глазами, потому что кроме шампанского, в моём желудке ничего нет.

В груди случается апокалипсис.

Вся моя счастливая вселенная начинает расходиться трещинами, пока не разрывается изнутри мощным ядерным взрывом, покрывая надежды тоннами горького пепла.

Стекаю по стенке на пол, едва дыша. Тело сотрясает от холода. Я ужасно хочу пить. Поспешно спрятав под лиф голые груди, поднимаю кверху напуганные глаза. Картинки всё ещё плывут, но фокусировать зрение на взбесившемся мужчине становится легче.

— Не знал, что ты окажешься ненасытной шлюхой… — любимый голос превращается в скрежет металла. Такой оглушительный, что я морщусь в ответ. — Ты к нему спешила? Хотела почувствовать разницу? И как? Кто лучше, Эн? Блядь! Ты хоть понимаешь, что натворила?! Зачем? Какого черта, Эн?! С хрена ты мне врала? Ты только что была со мной, а сейчас бросилась на шею жамкать член какому-то уроду?

— Он жив? — проглотив ком размером с куриное яйцо, мельком оцениваю состояние Ивана. Всё ещё труп…

— Тебя это волнует? Серьёзно? — лицо Святого искажает саркастическая гримаса. Он сокращает между нами расстояние, и я сжимаюсь внутри в один болезненный комок. — Если да, то парень скоро очухается. Ты счастлива?

«Боже мой…» — с облегчением выдыхаю. — "Не убил, а значит не взял греха на душу…"

— Итан… — собрав всё силы в кулак, пытаюсь подняться на ноги. Без его помощи выходит смешно и унизительно.

Вцепляясь пальцами за выступы камней, сдирая кожу на ладонях и ломая ногти, мне всё же удаётся встать и преодолеть головокружение.

— Послушай… я… я не виновата… — встречаясь с его взглядом, полным презрения и ненависти, едва не умираю на месте.

— Замолчи, — Святой хватает меня за плечи и встряхивает, пресекая возможность оправдаться. Стискивает так больно, что слёзы брызгают из глаз. Отчаянье затапливает всю душу. Он не знает русского, и после того, что он видел, глупо надеяться на примирение. — Молчи, Эн, пока я тебя здесь собственноручно не придушил… наркоманку конченую.

***

Он выплёвывает слишком обидные слова. Бьет ими, словно хлыстом по лицу. Наверное имеет ввиду тот случай в аэропорту. Или девичник Алисы… Или я, наивная, чего-то не понимаю?

Мой организм всё ещё страдает. Обещанного Иваном кайфа и вознесения к небесам я не чувствую. Только тошноту и головокружение. Безудержную внутривенную дробную дрожь. Слабость во всех конечностях сразу. Мне не хочется прыгать и кричать от необъяснимой эйфории, как это было в стрип-клубе.

— Что ты принимала? — рычит, внимательно сканируя мои глаза. — Ты оглохла, Ana?! — ещё раз встряхивает, возвращая меня в сознание.

Если когда-то меня раздражало «Энни», то теперь «Ana» раздражает ещё больше, ещё сильнее! Потому что мы возвращаемся в точку отсчёта нашего конца. В точку невозврата. «Энни» останется лишь в моих воспоминаниях, как что-то невероятное и несбыточное.

Я не хочу! Не хочу так! Не хочу!!!

Не хочу его терять! Я умру без него… Умру…

Я только научилась с ним летать, а он режет мои крылья по-живому.

Дьявол!

— Прости… — сиплю, срываясь на плач. — Пожалуйста, прости. Дай мне объяснить. Я не думала, что так выйдет. Итан, пожалуйста… не бросай меня. Пожалуйста…

— Ключ! — Итан рявкает, вынуждая моё сердце разорваться в груди. Протягивает ладонь. Автоматически отдаю то, что просит. Тачка снова издаёт сигнал блокировки дверей. Он разворачивается, чтобы уйти, но я хватаю его за руку. Мне плевать, как это выглядит. Я его очень сильно люблю.

— Выслушай меня! Позволь объяснить, — вскрикиваю, цепляясь за последнюю ниточку надежды. Реву, едва не впадая в истерику.

— Объяснить что? Почему ты с ним едва не трахнулась? — останавливается, но не поворачивает ко мне лица и руку мою не стряхивает, позволяет за него держаться. Божжжеее, да он казнит меня этим заживо. Из-под кожи себя выдёргивает, не оставляя на мне живого места. — Так я же помешал вашим планам. Разве нет?

— Я не собиралась с ним трахаться! Я хотела, чтобы ты приревновал! — выплёскиваю наружу накипевшую боль. — Чтобы ты забыл свою Мэт!

— Спятила? — оборачивается ко мне, распиная изумленным взглядом. — После всего, что между нами было в гроте, ты приплетаешь к нам Матильду? Зачем? Ты была последней, кому я поверил. И если это правда, то ты, Ana, больная на всю