Русские были и небылицы - Игорь Кузнецов

И не успел слов этих всех вымолвить, явился и сам Пашко: одного разбойника убил, и другого, и всех до седьмого. Остался один атаман. Бегает он кругом дерева, и исстреливает Пашко все дерево в щепы и не может попасть в атамана. Накладывает на лук последнюю стрелу и крестит ее крестом святым. Валится от этой честно́й стрелы враг его и супостат на веки вечные.

И до сих еще пор старожилы показывают на пёзском волоку между Мезенью и Печорой то дерево, которое исщепал своими стрелами богатырь Пашко. И до сих еще пор всякий проезжий и прохожий человек считает неизменным и безотлагательным долгом бросить охапку хворосту на проклятое, окаянное место могилы убитого атамана. Там уже образовался огромный курган. А за Пашко осталось на веки вечные от этого дела прозванье Туголукого.

(C. Максимов)

Гусь-богатырь

Вверх по реке Сойде есть ручей Гусинец, подле которого жил когда-то Гусь-богатырь. Подле ручья, текущего в левую сторону реки Сойды, есть Гусева поляна, теперь сделавшаяся бором, на котором растут огромные сосны. Здесь еще видно место, где было Гусево жилище, по остаткам груды каменьев. Недалеко есть большой порог, вниз по реке Сойде. В этом месте жил богатырь со своею семьей, которая состояла из жены, дочери и маленького сына.

В давние времена ходило по Руси много разбойников. Одни из разбойников со своим атаманом, после грабежей и убийств, привыкли ходить в одно уединенное и сокрытое место для пристанища. Атаман хотел убить Гуся по любви к его жене. Убить, однако же, не мог: не хватало сил против богатыря. Раз жена подпоила своего мужа хмельными напитками и стала спрашивать:

– Скажи, дружок, чего ни уж ты боишься? Чего ни есть такое, от чего ты слабеешь?

Тогда Гусь сказал:

– Боюсь я женских волос: если хоть одним волосом обмотаешь мою руку, я не могу тронуться с места.

Тогда жена перевязала сонного мужа своими волосами. Он проснулся и понял свою ошибку. А жена уж спала в виду мужа с разбойничьим атаманом. Дети Гуся еще не спали. Дочь была старше, сын младше. Свеча на столе горела. Гусь тогда велел дочери взять свечку и пережечь на руках матери волосы. Дочь ответила:

– Я как скажу на тебя молодому батюшке, так он тебе задаст!

Отец велел дочери замолчать.

Когда дочь уснула, маленькому сыну, сидевшему на шестке, стало жаль отца – он взял свечу и пережег волосяную перевязку. Тогда отец вскочил с печи и тихонько подошел к бане, в которой спало сорок разбойников. Он выдернул баянну матицу и свалившимся потолком убил сорок разбойников. Сам же пошел и лег на печь по-старому. Атаман проснулся утром и спрашивает у Гуся:

– Каков ты сон видел?

Гусь отвечал:

– Поставил я во сне слопец (пасть, кляпцы), в которой попало сорок тетеревей; один еще ходит, и тому не миновать.

Атаман понял, в чем дело, стал ругать Гуся. А Гусь схватил палицу и зараз снес ему голову. Жену и дочку связал вместе спинами и пустил на плоту с речного порога вниз по реке Сойде. Они пропали без вести. Сам Гусь с сыном переселился в Каргополь и вскоре умер.

А сын его уже давным-давно писал из Питера к ухтозерским крестьянам, чтобы они искали на Гусевой поляне богатство, покрытое сверху каменьями и бороной. Ухтозеры искали этого клада, но нашли только куски какой-то истлевшей материи.

(К. Петров)

Про Рагну

За Рындозером есть деревушка Рагнозеро, километров двадцать от Рындозера. А название ее от Рагны пошло: там был один сильный мужичок такой – Рагна.

Из деревни той ходили в Москву на заработки – вяленцы катали, канавы рыли, шерсть били и на плотницкие работы ходили, когда Москва строилась. Вот в это время они случились, когда там был кулачный бой. Из московских кулачников никто не мог победить одного варяга (они ведь отовсюду приезжали).

Вот эти мужички и говорят меж собой:

– Вот если бы был тут наш Рагна, он бы победил этого варяга.

Тут все это слышали приближенные царя и донесли ему об этом. Вот царь приказал поймать этих мужичков и привезти их к себе. Они пришли, пали на колени (испугались, конечно). Царь им предложил садиться и предложил рассказать про Рагну – кто он есть?

– А вот, говорят, ваше царское величество, Рагна у нас такой есть, он на себе зараз принесет на семеро дровней весь провиант для полозьев, вязьев, копыльев (это будет около сотни пудов). Он бы мог и этого варяга победить вполне.

Царь этих мужичков задерживал как заложников и послал двух гонцов к Рагне. Когда приехали к Рагне, его не случилось дома, он рыбной ловлей занимался и дровни делал. У него была одна жена – старушка, детей не было.

Когда ее спросили, где ваш муж, она объяснила, что он ушедши в лес за провиантом для дровен. Им только предупредила:

– Когда придет с лесу голодный, то с ним не начинайте говорить, а то он вам навредит много, а когда покушает, тогда разговаривайте!

Через немного времени из лесу явился Рагна, познакомился с незнакомыми людьми, поздоровался.

У хозяйки был приготовлен обед, он сел обедать. Когда он покушал, послы приступили к нему с допросом, а силу его видели, когда принес на себе дровни. Обратились к нему, что вот, имея такую силу, он должен по приказу московского царя ехать на кулачный бой. Ну, конечно, он дал согласие (как подчиненный московский) ехать в Москву.

Переночевали у него, утром предложили ему ехать с ними на лошадях.

– Вы поезжайте, говорит, а мне старуха стопит баню, я вымоюсь и на лыжах вперед вас буду в Москве.

И он действительно сходил в баню, вымылся и отправился в Москву прямо лесом на лыжах. И на лыжах он почти на полсутки раньше попал в Москву их. Раньше дороги были плохие, а пока там они доехали, он прямиком через лес на лыжах.

Через день-два состоялся кулачный бой. Он варяга этого победил и даже расшиб совсем его. Тогда царь расспрашивает:

– Что тебе надо в награду?

– Ничего мне не нужно, ваше царское величество, только дайте мне наше озеро в вечное пользование, чтобы никто там и рыбы не ловил, кроме меня, и правов не имел.

С тех пор и пошло Рагнозеро…

Раз ночью напали на него разбойники (они у него рыбу ловили в озере, воровали), так он их всех прикончил, кому руку, кому ногу оторвал, всех покалечил, с тех пор его никто и не трогал.

(АКФ. 8. № 120)

Стиккоев

Крестьянин Стиккоев отличался необыкновенною силой. Он жил один в лесу, сам молол для себя хлеб на домашнем жернове, а зерно крал на полях у других жителей в снопах, верст за двадцать пять от своего жилья; он уносил на себе разом по сто снопов, т. е. целый воз. Долго крестьяне не знали, кто у них ворует хлеб, полагая, что его тратят лошади или медведи; наконец, по следам вора, добрались до его избушки и бросились на Стиккоева. Силач схватил свою пятипудовую ступу и ударил ею одного из десяти нападавших мужиков так сильно, что тот упал мертвым и отлетел саженей на десять; товарищи убитого тотчас разбежались. В другой раз, нарвавшись на медведя, Стиккоев обнял его обеими руками и находившеюся в них палкой прижал его к себе так сильно, что хребетная кость у животного переломилась и медведь околел. Говорят, Стиккоев, или кто-то из его также сильных потомков, убил вздорного и неполадливого своего соседа и за то был приговорен к телесному наказанию, но, продав свои поля и покосы, он успел откупиться. Поля эти и доныне находятся в ведении церкви и носят название Стиккоевых.

(ОГВ. 1863. № 45)

Иван Лобанов

Где-то под Архангельском был Ванька Лобанов, неженатый человек. Сестра у него – такая же сильная. Сколько он хлопотал, чтобы жениться на ней – не разрешили.

…Дом надо построить. Иван Лобанов в лес пошел.

– Почему ты бревна без спроса рубишь? – лесник спрашивает.

– Я бревна не рублю, у меня это жердьё.

– Как жердьё? Я сейчас смеряю.

Ванька Лобанов бревна торчмя в снег ставит:

– Полезай, меряй!..

Ванька Лобанов у мужиков бабу – сваи вбивать – унес.

– А четверть водки купите, так обратно принесу…

Его отравили силачи. Взяли Ивана в цирк, а он всех правил не знал. В охапку схватит да положит. Никто его побороть не может. Всем завидно и стало. Нюхательным табаком сыпнули в глаза, а потом слепого и отравили.

(АКФ. 135. № 77)

Ванька Лобанов бревна носил. Лесничий запретил:

– Ты почему бревна воруешь?

– А если надо, так и тебе эти бревна принесу к дому…

Это было годов пятьдесят тому назад, до революции еще. Он с Северной Двины сам…

(АКФ. 135. № 78)

Он был уроженец с Великого Устюга. И у него была сестра такая же, как он. Его Бог силой наградил. Небольшие с тех пор века прошли.

Раньше ходили бурлачить и забивать сваи, так он эту бабу ту (не поладил с артелью или служащими-приказчиками) так один поднял и унес бабу в сорок пудов.