Кактус Нострадамуса - Логунова Елена в «Эксмо»

– Где она?!

– Кто? – спросила я. – Денис, это Инна!

– Где ты?!

– А в чем дело? – я начала сердиться. – Что за тон и по какому поводу допрос?

– Ты в порядке?

Я прислушалась к своему внутреннему голосу. Он немного заплетался, но был энергичен и бодр:

– Фпрядке, кнешна!

– Все прекрасно, сижу у Алки, пью чай! – ответила я Денису.

– А почему на звонки не отвечаешь? Что у тебя с телефоном? Я из-за тебя чуть с ума не сошел!

– Пчему вдруг? – с искренним интересом спросил мой внутренний голос и я тут же повторила этот естественный вопрос вслух.

Мы с Денисом близко знакомы уже не один год, и психически неустойчивый мужчина на его месте давно уже квартировал бы в одном домике с Наполеоном, Тутанхамоном и Чингисханом. Но в последнее время я вроде особых поводов для нервного расстройства не давала. Или давала?

– Потом расскажу, – не удовлетворил мое любопытство загадочный милый.

– Сегодня? – уточнила я, надеясь выяснить, смогу ли я нынче же забрать свой пуховик с чужим мобильником.

– Да, скоро буду, – уже спокойным голосом ответил Денис и отключился.

Его «скоро» растянулось на два часа, но я все же дождалась любимого, чувствуя себя натуральной Пенелопой.

Этот образ не был мне органичен. Я злилась и жаловалась на свою женскую долю Трошкиной, которая терпеливо слушала меня, уронив подбородок в ладошку и сонно жмурясь.

Денис сначала выгулял Барклая, а уже потом пришел к нам.

– Я для тебя хуже собаки! – сказала я по этому поводу.

– Моя собака гуляет только со мной, а без меня дома сидит, – парировал милый.

– Я не позволю тебе ограничивать мою свободу! – возмутилась я.

– Я тоже не позволю тебе ограничивать Инкину свободу, – поддержала меня Трошкина. – Мы все тут свободные люди!

– Хотя некоторые из нас живут как собаки, – не унималась я.

– Гав! – согласно сказал бассет.

– Ты есть хочешь? – спросила его Алка.

– Хочу, – ответил Денис.

Гостеприимная хозяйка Трошкина засуетилась, накрывая поляну на столе для Кулебякина и на полу для его пса, а я перешла прямо к делу и спросила:

– Так что случилось-то, почему ты едва не свихнулся?

– Потому что испугался за тебя, идиотку!

– Нормально, – я обиделась. – Спятил ты, а идиотка я!

– Конечно, идиотка, – убежденно кивнул Кулебякин, придвигая к себе глубокую тарелку с борщом, которую поставила перед ним хозяюшка Трошкина. – Только идиотка в такую гнусную погоду носит кургузое розовое пальтишко!

– Во-первых, оно не розовое, а цвета фуксии! – заспорила я. – Во-вторых, это не пальтишко, а жакет в остро модном мексиканском стиле! В-третьих, он свалян из шерсти ламы, и мне в нем очень даже тепло! В-четвертых, другие тоже носили бы такие жакеты, но это редкая вещь, их у нас в городе – раз-два и обчелся!

– Вот именно! – Денис погрозил мне ложкой, пугающе вымазанной красным. – Представь, что я пережил, увидев труп в таком пальто!

– В жакете, – машинально поправила я. – В каком смысле – труп?

– В окончательном и бесповоротном.

– Сегодня кто-то умер? – пискнула Трошкина.

Эксперт-криминалист Кулебякин посмотрел на нее с легкой жалостью и, судя по гримасе, мысленно увеличил число идиоток в своем ближайшем окружении до двух единиц.

– Кое-кто умер.

– А отчего? – не отставала Алка.

– По-разному, знаешь ли. «Отчего»! Кто от ножа, кто от сковородки, а двое от автоматной очереди – в сауне «Королевская охота» бандюки перестрелку устроили. Ну а девицу в розовом пальто задушили, – Кулебякин вернулся к борщу.

– Так тебя пальто сбило с толку, или она была похожа на меня? – мне хотелось разобраться.

Майор Кулебякин видит трупы каждый день, а у меня богатый гардероб, так что возможны и другие совпадения по части экипировки. Будет очень неприятно, если всякий раз, когда одежда покойницы напомнит ему что-то из моих нарядов, Денис будет дергаться и дергать меня.

– Не знаю, на кого она похожа, – Кулебякин поморщился. – Ей лицо веслом разбили в кашу.

– Что за ужас! – вскричала Трошкина.

– Что за весло? – спросила я.

– Обыкновенное, деревянное. Девушку убили в парке Горького у лодочной станции. Сначала задушили, а потом разбили лицо, чтобы узнать нельзя было. А весло утопили, чтобы пальчики смыть, мы его из воды вылавливали. Я там ноги промочил.

– Я налью тебе чаю с бальзамом! – подкинулась Трошкина.

Она запасливая, всегда держит бутылочку лекарства про запас.

Потом мы в классическом стиле «на троих» выпили волшебный напиток по-кузнецовски, а Барклай единолично прикончил кость из борща. Градус общего настроения заметно повысился, неприятных разговоров мы больше не вели и расстались на позитиве.

То есть с Алкой расстались, потому что трио «Индия, Денис и Барклай» вывалилось за дверь квартиры Трошкиной плотной группой, дополнительно скрепленной путающимся в ногах и лапах поводком.

Остаток ночи я собиралась провести в гостях у майора Кулебякина и его полицейской собаки. Кто-то назвал бы это распущенностью, а я – тактическим ходом: мне же надо было забрать свой пуховик с чужим мобильником в кармане.

Но в третьем часу ночи – я только успела уснуть – позвонила Трошкина.

– Алка, ты спятила?! – страшным шепотом спросила я.

– Почти, – еще более страшным шепотом ответила подруга. – Спустись ко мне, это архиважно и срочно, только Дениса с собой не приводи. Скажи, это наше женское дело. Вопрос жизни и смерти!

– Кто это? – сонным голосом спросил Кулебякин.

– Алка, у нее ко мне срочное женское дело смертельной важности, – я торопливо одевалась.

Трошкина – девушка чувствительная, но деликатная и без серьезной причины не станет вытаскивать подругу из постели, особенно если в этой постели подруга не одна.

– Идиотки, – вздохнул неделикатный Денис и захрапел.

Я спустилась на пятый этаж и таинственно поскреблась в дерматиновую дверь подружкиной хатки. Алка открыла мне сразу же – наверное, стояла в прихожей, прислушиваясь к звукам в подъезде. Она еще и присмотрелась, выглянув на лестничную площадку за моей спиной, а потом старательно закрыла дверь на все замки и запоры.

– Задраиваем люки и ложимся на дно? – пошутила я, встревоженная этими мерами повышенной безопасности.

– Т-с-с-с-с! – просвистела Трошкина и подтолкнула меня в спину. – В комнату проходи, в кухню нельзя, там занавески прозрачные.

Тяжелые бархатные портьеры в комнате были задернуты не просто плотно, а даже внахлест. Верхний свет Алка не включила, горел только торшер в углу, да и то на абажур была наброшена вязаная шаль с кистями. В кружевной тени хоронилась сгорбленная фигура, в которой я не сразу признала родного брата.

– Зяма? Что ты тут делаешь?

Вопрос был глупый, и ответ такой же:

– Прячусь.

– От кого?

– Сам не знаю.

Я обернулась к Трошкиной.

– Наверное, от полиции, – со вздохом сказала она.

– А может, и от преступников! – добавил Зяма.

Я опустилась на диван и потерла лоб:

– Вы бы остановились на чем-нибудь одном, а? Это же противоположные полюса.

– Не шути, Инка, это очень серьезно, – попросила Алка. – Насчет той женщины в розовом жакете, которую убили в парке Горького, помнишь? Так вот, это Зяма ее нашел.

– В каком смысле?

– В прямом! Шагнул под дерево – и споткнулся о труп!

– Интересно.

– Еще бы! Зяма, расскажи, как все было.

Братец горестно вздохнул.

– Мне снова позвонила шантажистка. Она так настаивала, что я согласился встретиться с ней у лодочной станции в парке, но немного опоздал. Когда я пришел, там никого не было. Я немного постоял на виду, а потом мне стало как-то неуютно, я сунулся под ивушку, а там – она!

– Шантажистка?

– Откуда мне знать? Она мне не представилась!

– Оно и к лучшему, – пробормотал мой внутренний голос.

Мы помолчали. Зяма печально сопел, Трошкина вздыхала, я представляла, что было бы с братцем, если бы убитая насмерть гражданка приподнялась и потянулась пожать ему руку со словами: «Позвольте представиться…»? Пожалуй, осталась бы я единственным ребенком у наших родителей.

– Не нравится мне это, – сказала наконец Трошкина.

– А ведь ты даже тело не видела! – заметил Зяма. – Представь, как это не понравилось мне!

– Мне не нравится, что вокруг тебя подозрительно много трупов! – объяснила Алка, от волнения вновь начиная изъясняться не слишком изящно.

В темных углах вокруг нас можно было спрятать десятки трупов, но я поняла, что это всего лишь фигура речи, и преодолела порыв оглядеться. Трошкина была права:

– Зяма, такое ощущение, что тебя пытаются подставить! Лизонька назначила тебе свидание у бассейна – и ее нашли там мертвой. Шантажистка вызвала тебя на встречу в парке – и ты нашел ее мертвой. Слу-у-ушай! – я прищурилась. – А полицию к лодочной станции ты вызвал или не ты?

– Не я.

– Значит, там еще кто-то был, только прятался, – рассудила я.