Бунтарка - Бенуа Дютертр

2

Индивидуальность – или то, что так именуется, – легко сводится к нескольким определяющим чертам, таким как форма носа, очертания туловища, звучание или тембр голоса. Внутреннее содержание не имеет особого значения; слова и мысли не стоят внимания, как некие привнесенные колебания, которые лишь отвлекают внимание, меж тем как живое существо характерно своим силуэтом, манерой держаться или двигаться, голосом да некоторыми персональными отклонениями. Карикатуристы прекрасно знают эту причудливую отличность, проистекающую буквально из ничего. Весь секрет заключается в компоновке деталей, в этой еще необработанной выразительности ребенка во время переменки в школьном дворе, где сталкиваются юные человеческие существа: один заикающийся, другой носатый, с торчащими зубами или оттопыренными ушами, а вот тот веснушчатый, трусоватый или же заразительно смеющийся. Они появились на этой планете со своими достоинствами и недостатками. И всю их жизнь тот же самый очерк будет просматриваться под видимостями воли, серьезности или взрослости.

С Элианой Брён все это было даже слишком просто. Каждый раз, когда Фарид перерабатывал ее образ, он что-то в нем убирал, не теряя ничего определяющего. Напротив, можно было сказать, что Элиана упрощенная больше походила на подлинную Элиану с ее нервным складом, сухостью, агрессивностью, с ее носом и прядями волос, непреклонностью в голосе и особой манерой поднимать кулак, выкрикивая: «Смерть ВСЕКАКО! Смерть мировому капитализму!» Совершенно очевидно, журналистка ненавидит концерн, который дает ей пропитание. Но более всего Фариду нравились ее обезумевшие глаза, когда, прокричав, она всматривалась в объектив, словно вопрошая незримую аудиторию и ожидая от нее знаков одобрения. И в то же время в ней угадывался детский страх, боязнь зайти слишком далеко, потерять работу. За спиной у нее слышен голос мальчишки, который подсказывал ей лозунги: «В жопу Марка Менантро», – а затем ее голос, неуверенно повторяющий: «В жопу Марка Менантро». Бунтарка, подчиняющаяся ребенку; свободная женщина, вздыхающая о невинности, превратилась в марионетку в руках юного мерзавца, который манипулирует ею.

Фарид с видом энтомолога перемещал курсор и просмотрел всю последовательность образов, чтобы создать новые модификации. В отличие от художников прошлых эпох, которые на своих полотнах стремились к полному фотографическому тождеству, он хотел трансформировать фотографический образ в простой эскиз, довести его до обобщенности комикса. Только что ему звонила раздосадованная Флёр:

– Извини, ты случайно не сделал в тот вечер копию записи с Элианой Брён?

– Ты полагаешь, меня интересуют подобные глупости?

– Дело в том, что она жутко напугана, что это может появиться в Интернете. Она мне звонила вчера. Обещает поддержать хакеров в своей передаче. Но она хочет, чтобы мы уничтожили эту запись.

Флёр пересказала аргументацию Элианы, и Фарид поклялся, что у него этой записи нет. Когда она повесила трубку, он, с наслаждением предвкушая месть, продолжил манипуляции над образом Элианы.

В одиннадцать он закрыл файл. Множество рыбок превратили экран монитора в аквариум, Фарид спустился в лифте, вышел из здания ВСЕКАКО H ET и направился в резиденцию корпорации на противоположной стороне эспланады Дефанс. Посреди огромной площади он вдохнул свежего ветра. Вокруг множество людей в костюмах и галстуках, с кейс-атташе, с ноутбуками, с мобильниками у уха, по которым они разговаривали на ходу; люди эти направлялись на деловые встречи в геометрические фигуры из стекла и стали. Фарид восхищался чистотой этой футуристической архитектуры: здесь было все не так, как в Нью-Йорке, где башни высились над бакалейными лавочками старого квартала; нет, то был скорее некий пространственный город, расположенный вокруг взлетно-посадочной полосы, город с квадратными, овальными, удлиненными или распластанными вширь конструкциями, гектарами тонированных стекол, населенный преданными служителями финансов, торговли и высоких технологий.

Башня Всеобщей кабельной, одна из самых изящных, была подобна хрупкому сооружению из зеленовато-прозрачного хрусталя, вся в отблесках закатного света. Идя к ней, Фарид подумал, как хорошо было бы жить здесь, вдали от центра Парижа и его наскоро отремонтированных домов. Район Дефанс в очередной раз напомнил ему то, о чем он мечтал в детстве: полнейшая совершенная современность, в окружении которой он станет высокоэффективным деловым человеком и женится на красавице блондинке, обязательно европеянке, такой же поклоннице всего нового, как он сам. Профессионально он почти достиг того, о чем мечтал. А вот если говорить о любовной линии, то вместо блондинки у него пожилой гей редкостной занудности, от которого он не знает, как избавиться.

Устремленная ввысь башня ВСЕКАКО стоит на более широком основании того же зеленовато-прозрачного цвета. Люди безостановочно выходят и входят в зеркальные двери, над которыми висит гигантский портрет Рембо, подобно портрету диктатора в тоталитарной стране. Фарид вошел и направился к регистраторшам, сидящим перед стеной из телевизионных экранов, которые принимают одновременно полсотни каналов, и гордо объявил, что ему назначила встречу Ольга Ротенбергер, заместительница директора и правая рука Марка Менантро. Сообщив о его приходе секретарю, регистратор протянула ему нагрудную табличку, и он прошел к охраняемому входу для личного досмотра.

Через десять минут молодой араб несмело вошел в кабинет самого высокопоставленного руководителя корпорации, с которым он когда-либо встречался, если не считать Марка Менантро, сидевшего на Капри рядом с ним. Но роста она была, дай бог, метр пятьдесят. Он вспомнил, что видел эту блондинку с гладкой прической под бугенвиллеями и гирляндами фонариков. Она решительным шагом подошла к нему, выпятив груди, словно старалась походкой компенсировать недостаток роста. Ироническая гримаска чуть искривляла ее тонкие губы. Она проводила Фарида в угол кабинета, предложила сесть и заговорила с легким немецким акцентом:

– Вам, конечно, неизвестна причина, по которой я пригласила вас прийти. Коротко говоря, административный совет ВСЕКАКО недавно попросил меня проследить, чтобы определенные сумасбродства не повредили уверенному развитию нашей корпорации…

То, как она произнесла «сума-сбродства», тщательно выговаривая каждый слог, свидетельствовало о силе воли и непреклонности этой женщины. Однако в юбке чуть выше колен и ласковом выражении ее лица было нечто поощряющее. Фарид мгновенно сообразил то, что и следовало сообразить: некоторые экстравагантные выходки Менантро плохо восприняты в руководящих кругах ВСЕКАКО, и Ольга Ротенбергер должна была в тени шефа контролировать его безрассудства. А она как раз перешла к сути дела:

– Вы поймете, что я была крайне удивлена, узнав, что наш президент дал вам зеленый свет на поддержание регулярных контактов с ассоциациями хакеров, – это слово она произнесла с великолепным американским произношением, что особенно выделялось на фоне ее немножко школярского французского, – то есть с теми, кто ворует наши труды.

Фарид забеспокоился: уж не совершил ли он ошибку? Но заместительница генерального поторопилась успокоить его:

– Вы поймите, я вас ни в чем не упрекаю. И даже думаю, что вы заслуживаете более высокого положения в нашей компании.

Фарид, облаченный в костюм, приличествующий перспективному работнику, даже немножко приосанился, а она продолжала:

– Впрочем, вы всегда спрашивали дозволения у своих шефов, а это качество, которое я очень ценю!

Последние слова она опять произнесла с немецким акцентом и на повышенных нотах, словно давая выход скрытому негодованию по поводу всех тех, кто не дает себе труда советоваться со своими начальниками. Нахмурив брови, она уточнила:

– И это отличает вас от некоторых особ, которые хотят пользоваться ВСЕКАКО и говорить при этом все, что им угодно, – под предлогом, что это проявление свободы и независимости ума. Кстати, что вы думаете об этой новой передаче «Охота на ведьм»?

Похоже, она ненавидела Элиану Брён. Фарид предпочел проявить сдержанность:

– По правде сказать, я не видел ее.

– Забудем! Думаю, я не единственная, кто считает, что недопустимо из якобы стратегических соображений позволять пиратствовать в наших системах; нельзя поддерживать отношения с хакерами, которые отвергают правила. Существует закон, и, по моему мнению, единственный способ разбираться с подобными проблемами – это суд.

Фарид с трудом удержался от того, чтобы не высказать свое несогласие:

– Вы хотите сказать, судебный процесс?

– Разумеется!

– Если вы позволите высказать мое мнение, то я не думаю, что это даст какие-то результаты. Вы никогда не сможете контролировать миллионы хакеров, сидящих за своими компьютерами по всему свету.