НепрОстые (сборник) - Тарас Прохасько

6. семнадцать камней вперед

(еще давно – когда Себастьян вышколивал дочь по-военному – такое упражнение – перейти речку по камням, не останавливаясь ни на миг, становясь и прыгая с камня на камень – посмотрев с берега на путь лишь три секунды, попробовали снова, когда вторая Анна была беременна – она увидела и рассчитала семнадцать шагов наперед)

7. понимание – дело того, кто должен понимать

(это фрагмент многолетней дискуссии между Себастьяном и Непростыми – они считают, что проблему понимания должен решать тот, кто дает понимать – Себастьян – наоборот – ибо речь идет про априорную невозможность идентичного понимания – своей точки зрения он придерживается и на практике – всегда рассказывает так, как хочет, хотя, правда, исчерпывающе отвечая на возникающие вопросы – говорит, что предпочитает риторику сберегательную, а не надмирную – значений больше, чем слов, а не наоборот)

6. эпос семейных мест

(Себастьян вслед за Франциском считает, что основой каждого приватного эпоса является перечень представлений о местах, в которых совершалась семейная история – такая себе семейная география растений – в случае последней Анны главными узлами эпоса должны быть Мокрая, Яливец, Чорногора, Станислав, Прага, Африка, Львов, Триест, Боржава, Шариш, Болэхов, Пэтрос, Черная Тиса)

7. ребенок-убийца

(весна 1944 – последняя весна автобуса-бара – колонны грузовиков на горных дорогах – некоторые машины стоят неделями – беспомощность командования – единственный мотив – на Запад – солдаты живут в кузовах, днем ждут возможного отъезда, ночью бродят околицами – несколько венгерских капралов пьют целую ночь в баре – Себастьян узнает среди них двух румынских опрышков, которые тридцать лет назад отрезали голову Францу – он показывает их украдкой Анне как фрагмент приватного эпоса – неизвестно, могли ли опрышки-капралы припомнить Себастьяна, но никто никому не говорит ни единого слова – утром мадьяры идут спать в грузовик, а Себастьян с Анной переезжают немного вперед – Анна просит, чтобы он очень детально рассказал, как все произошло с дедушкой Францем – днем бар закрыт, Себастьян укладывает дитя спать и засыпает сам – просыпается от ощущения, что кто-то двигает его пистолет за поясом – трогает, пистолет на месте, а Анна сидит рядом и смотрит на тучи – такие прозрачные, даже видно, что внутри: мельчайшие шарики влаги, словно икринки на водорослях, колышутся на узких полосках густых потоков пара, все такого цвета, как подсвеченный кремень – через несколько дней кто-то рассказывает, что два мадьяра, сами-то, правда, румыны, застрелились средь бела дня прямо в машине, где спали капралы – Себастьян замечает, что в пистолете недостает двух патронов, Анна моет стаканы – чтобы убить убийц, думает Себастьян, ей нужно было одной возвращаться десять километров)

8. диффузия, впитывать друг друга, впитываться друг другом.

(Себастьяну открывается теория возвратного всасывания – он экспериментирует с корнями – переносит выводы на людей – доказывает, что мужчина в женшине не только испускает жидкость, которая всасывается женщиной, но и сам впитывает немного женской влаги – по законам пустых капилляров и соединенных сосудов – Себастьян верит, что таким образом происходит всемирное перемешивание субстанций, которое кажется ему ужасно важным – в каждом случае сам он стремится принять максимум такого экстракта)

9. коньяк с луковым супом; сок из лозы винограда; портер с диким медом; джин с красными мурашками;

(один араб еще в Африке говорит Себастьяну – прежде всего научи своих сыновей готовить еду, они будут мудрыми и радостными – у Себастьяна нет сыновей, но есть дочка Анна – он учит ее творить разные блюда: рассказывает, что их нужно не бояться придумывать, как самые лучшие приключения для себя – готовить поесть для кого-то всегда осмысленно, как воспитывать ребенка или заботиться о растении – занятие, которое возвращает к непосредственности зверей и птиц, когда вопрос, что и для чего делать, еще не возникает – интерес, который можно дарить – противостояние разных стихий и сущностей, которые можно научить жить вместе – начало всех вкусов в растениях – потому что им нет конца, нет конца творению еды – Анна начала с бара – варила портер вместе с сотами диких пчел – подавала горячий луковый суп сразу после коньяка, и снова запивать коньяком по ошпаренному небу – кидала в стакан джина несколько десятков крылатых красных муравьев (веря, что убивать в еде не грех), которые добавляли спирту жгучести своей кислотой – голодной весной обрезала виноград на заросших балконах и собирала сок лозы, потом разбавляя им яливцовку в пропорции один к половине – и так во всем)

10. дождевой пансионат

(во время одного из выездов в долину Прута Себастьян с Анной останавливаются в маленькой вилле в закопанском стиле – пока они любятся, начинается дождь – когда такие дожди начинаются, то длятся в Карпатах целыми летними неделями – почему я тебя сегодня так много хочу – спрашивает Анна – когда она что-то спрашивает Себастьяна, то всегда делает это по привычке по-детски – как дочь, а не жена – Себастьян тоже забывает, что Анна не дитя – отвечает просто, правдиво, старательно, образно и мудро – чтобы это было понятно всю жизнь – человеку крайне необходимо трение и давление человеческих плоскостей – количество этого является наперед заданным, как количество ударов сердца – а мы так долго не – Анна подставляет разные участки тела – тело – врата души – врата открыты – душа обмирает от прикосновений – следить за сменою силы тумана за открытым окном – иначе можно не вернуться из полета – они выходят из пансионата – выходят из леса – неожиданно заканчивается дождь – идут полониной – Анна хочет еще – они любятся в перегретой траве под разреженным воздухом, который плохо удерживает солнечный свет – Анне так хорошо, что меняются плоскости, так, что хочется про это завтра говорить – если есть завтра, если есть говорить, если есть плоскости – потому что она несколько раз отсутствует даже тут и теперь – Себастьяна она забирает с собою – он так далеко в ней, что они думают, что его вообще не видно – птицы садятся на землю и смотрят вблизи – они смотрят без стыда на птиц и видят открытость огромной Анны, которая едва вмещается в очи – они больше не могут отдаваться солнцу, но хотят еще глубже – собираются (теперь Анна становится голой маленькой девочкой с широким ртом) туда, где может быть мокро – они бегут в лесную виллу – может, надо как-то двигаться, но дай полежать неподвижно, потому что закатываюсь вслед за очами – за окном падает дождь – я могу давать много влаги – лежат неподвижно и прижимаются – Себастьян представляет, как Анна первый раз кормит такую же девочку – Анна мечтает, как первый раз смотрит на такого же мальчика – хорошо не тебе, не мне, не нам, а миру – ты сделал меня такою)

11. история взгляда вдоль щеки повесть губ

целое эссе в спичечном коробке (последней Анне несколько лет – это самые тяжелые дни 1938 года – все, что Себастьян рассказывает малышке на ночь, или плохо заканчивается, или утрачивает смысл, потому что он выкидывает из рассказов недетские места – детям надо читать вслух, уверен Себастьян – дети должны рассматривать книжку, папу с книжкой, буквы, бумагу с буквами – дети должны хотеть дождаться самим понимать книжки – ибо сказано: ибо так написано – увидеть много давнишних голосов, чтобы лучше отличить собственный – наши Ляруссы уже давно закончились – Себастьян делает смешные книжки – разрезает почтовые открытки и обжигает фрагменты, маленькие кусочки бумаги складывает пронумерованными кучками в спичечные коробки, описывает стены, стол, кровать, двери – он сам пишет написанное – пишет разными голосами – вечерами ложится рядом с Анной и читает вслух историю взгляда вдоль щеки, повесть губ, эссе в спичечном коробке, хронику отсутствия хрониста, эпос дорожных станций, сказки птичьих кушаний, философский трактат плюща – Анна слушает разные голоса и пытается услышать свой – и вправду, что-то сдвинулось)

12. целовать часто

поцелуй сквозь свитер

(на протяжении дня Себастьян десятки раз плотно прижимается открытыми губами к одетой Анне и, сильно и долго, выдыхает весь воздух из легких – сквозь свитер идет тепло, и уже где-то на середине выдоха коже в месте такого поцелуя становится горячо – если это делать часто, то собственным теплом можно ощутимо поддерживать целованного даже в сильные холода – ощущения усиливаются магическим значением отдачи изнутри себя в тело другого чего-то, что является самой жизнью)

13. эта недоступная структура – как мозг, как орех, как сжатая ладонь, как семя

(одно время Себастьян чувствует, что у него развивается настоящий психоз – между Аннами у него нет, и он не хочет, действительно не хочет, никаких других женщин – но в какой-то из таких периодов понимает, что смысл эротики – не объект, а путь – срастание телесных ландшафтов – вхождение, прохождение, пребывание, возвращение – чудо каждого прохода – путь, который сам ведет – всеохватность однообразия – место, в котором можно встретиться со Вселенной – его психоз состоит в преувеличении через недоступность ностальгии – даже нейтральные ситуации он оценивает как такие, которые в или вне – иногда ему даже кажется, что осуществляет путешествия этим путем в полный рост – просовываясь, протискиваясь, пребывая, замирая, проваливаясь, соскальзывая, впадая – лишь потому, что путешествия воображаемые, он думает, что живет неправильно, безбожно тратя подаренную жизнь)