Подножка - Михаэль Бабель

«Любит-не любит» стукача не интересно мне, а вот про «хорошего моего сына» мне очень интересно.

Министру полиции и госконтролёру, наоборот, будет интересно про «любит-не любит», и не интересно про «хорошего моего сына».

Потому что у меня есть преимущество перед ними: я вырос в Москве в районе Тишинских и Грузинских улиц и Белорусского вокзала, в огромном доме, в котором все когда-то сидели или будут сидеть.

Это преимущество из того государства кэгэбэ. Там, если человеку угрожали, намекали ему о хорошей его семье, это означало, что могут её прирезать.

Израильские карательные органы это айсберг: видимая часть – полиция и невидимая часть – чекист оттуда.

От уголовного дела 19.4.2013 прошли 130 дней.

Полиция ссылается на письмо от 26.5.2013, которое я не получил, что мне уже ответили. И госконтролёр сошлётся, что мне ответили уже давно, и закроет это дело.

Поэтому я обратился к госконтролёру: «30.8.2013. Посылаю вам письмо из полиции, в нём написано о письме мне от 26.5.2013. Обяжите полицию показать это письмо и мне».

Госконтролёр ответил: «2.10.2013. Министерство внутренней обороны предоставило нам копию письма. Объяснено, что говорится о письме от 26.6.13 и по ошибке, в письме к вам от 7.7.13, написано, что дата письма была 26.5.13. Присоединена копия письма для вашего ознакомления».

Не послали. И дата не та.

А почему я должен верить тем, кто десять лет не верит моим жалобам, даже одной?

Письмо министра полиции: «15.10.2013. Дело №173761/13 открыто. При проверке свидетельств не найдено уголовное преступление. В свете этого, дело изъято из употребления».

Много месяцев играют в тёмную, обманывают, подделывают, скрывают, не показывают, подшивают некто Ёсифа и прочее враньё, добавляют фальшивые свидетельства, тянут время.

И вот выкинули в мусор последние жалобы по стандарту, как выкинули все жалобы за десять лет от покушения в 2003 году.

Письмо госконтролёру: «26.11.2013. Через полгода после подачи жалобы об уголовном преступлении, получил стандартный ответ о закрытии моей жалобы.

После подачи жалобы об уголовном преступлении я напомнил госконтролёру, что полиция закроет уголовное дело по сценарию, который уже был и не раз.

Госконтролёр ответил: «Если ответ полиции не удовлетворит вас и вы подробно изложите нам аргументы в этом, или не получите ответ полиции в течение приемлемого отрезка времени, вы можете обратиться к нам и мы взвесим, есть ли место для разбирательства».

Иду по пунктам ответа госконтролёра.

«Если ответ полиции не удовлетворит вас». – Не удовлетворил.

«И вы подробно изложите нам аргументы в этом». – Аргументирую: Подножка – уголовное преступление; подножка из-за спины человека может оказаться катастрофической.

«Или не получите ответ полиции в течение приемлемого отрезка времени». – Не получал ответ полгода.

И ещё: Звонит некто Ёсиф, говорит, что он полицейский по Рамоту, это где я живу, и спрашивает: «Что случилось?» Я отвечаю: «Один человек поставил мне подножку». Ёсиф: «За что?» Я: «Сказал ему, что он стукач». Ёсиф: «Не знаю об этом». Я: «Об этом в моих жалобах». Ёсиф: «Нет у меня жалоб». – Это свидетельство? Это подшивают к делу?

«Вы можете обратиться к нам, и мы взвесим, есть ли место для разбирательства». – Вот обращаюсь».

Конец письма.

А пока госконтролёр думает, как закрыть это дело, порадую членов кнессета.

Делом они не занимаются, только развлекаются – обзывают друг друга.

Теперь, по разрешению министра полиции от 15.10.2013, членам кнессета будет ещё одно развлечение – ставить подножки тем, кого обзывают.

Министр полиции согласен, что была подножка, согласен, что была подножка из-за спины, и согласен, что нет разницы между дружеской подножкой лицом к лицу и не менее дружеской подножкой из-за спины. Как в игре: угадай, кто я?

Поэтому, приятных игр в кнессете!

Но ни один член кнессета не ответил. Из-за этого неизвестно, в каких играх они убивали время.

Ответил госконтролёр, письмо от 5.1.2014: «Обсуждаемое: Ваше обращение от 28.12.2013. Мы подтверждаем получение вашего обращения. После рассмотрения его содержания вернёмся и объявим вам».

Странную вещь сообщает мне госконтролёр, что моё письмо было от 28.12.2013.

Но моё письмо было от 26.11.2013, на месяц раньше!

Вложить письмо от 26.11.2013 в конверт, на котором будет печать почты от 28.12.2013 – зачем мне тянуть время, как тянет министр полиции?

В этом заинтересован и госконтролёр, который подыгрывает министру полиции тянуть время.

А я у них третий лишний.

26.11.2013 я отправил письмо госконтролёру и через несколько дней позвонил, получили ли письмо. Получили.

На месяц раньше, чем сообщают мне.

И с задержкой в месяц госконтролёр будет его рассматривать.

И вот, 27.2.2014, моя жалоба госконтролёру на госконтролёра: «Почему госконтролёр изменил дату моего письма от 26.11.2013 на 28.12.2013?»

Министр полиции и госконтролёр умаляют уголовное преступление – подножка: путают даты и адреса, тянут время, обращаются к никчёмным людям, изображают деятельность.

Так было со всеми моими жалобами.

И вдруг мне, врагу народа – подарок.

Письмо госконтролёра: «11.2.2014. Наше разбирательство выявило, что полиция решила ещё в день 22.4.13 закрыть дело по причине отсутствия уголовного преступления. При этом из-за ошибки (кто поверит в множество ошибок? – М.Б.), не послано вам, как требуется, сообщение о закрытии дела и вашем праве на обжалование. Вслед за нашим обращением в полицию, выяснилась ошибка, решено сделать выводы из происшествия, и послано вам сообщение, как требуется, о закрытии дела 15.1.14».

Конечно, ничего не послали и не пошлют.

Конечно, никаких выводов не будет, кроме быстрее уничтожить врага народа.

Но какой подарок – в тот же час, что подал жалобу и покинул полицию, её бросили в мусорное ведро!

А как красиво все писали об их работе с жалобой о подножке! Беззаконие.

22.4.2013 моя жалоба полиции о подножке. И только 15.1.14 послано сообщение о закрытии жалобы и праве на обжалование.

А ведь полиция закрыла жалобу в тот же день.

Сообщение, которое не получил и не получу.

Госконтролёр и министром полиции – соавторы этого сценария.

Это будет жалоба о сценарии беззакония.

А у меня свой сценарий.

Глава четвертая

Я получил разрешение на пристройку одной комнаты, которая разрешена в табо всему району.

Начались встречи со строителями, во дворе, под моими окнами, с чертежами в руках, долгие обсуждения: как строить и за сколько.

По телефону договаривался с ними о встрече, под моими окнами, в назначенное время.

Вот тогда, точно в назначенное время, появлялась тоненькая девица, белокурая и ещё с другими признаками нееврейки. Их тьма не только в русских городах на Святой Земле, но и на центральной автобусной станции в Иерусалиме, в армейской форме.

Она вставала между столбами, на которых уже построена одна комната соседом подо мной. А моя комната будет над построенной, и мы смотрели вверх. Поэтому только мельком приметил, что девица держит телефон, но как-то странно, не сбоку от лица, возле уха, а перед лицом, и её руки с телефоном подпрыгивают.

Видел её два дня.

Мне бы сфотографировать её своим телефоном, ведь подножка – пустячок, по сравнению с фотографированием.

Но и фотографирование тоже пустячок.

Белокурая смерть ховалась точно у того столба в тенёчке, где прежде, один раз, ховалась чёрная смерть.

Между смертями было несколько месяцев.

В день чёрной смерти я много занимался моими деревьями, которые посадил под моими окнами. Одним из дел было дать им воду из ведра. Я подошёл к дереву возле столбов. В тенёчке, прислонившись к столбу, сидел на корточках чёрный человек. От неожиданности я вздрогнул, затем дал кружку воды дереву и пошёл к другому дереву.

Я не видел, когда он появился.

Сидеть на корточках долгое время – умение восточного человека, у других народов ноги быстро затекают.

Мне пришлось ещё раз сходить домой за инструментами, он продолжал сидеть на корточках.

В следующий раз я пошёл от деревьев на дневную молитву, и когда зашёл за барак, где он меня уже не видит, поднимался к синагоге по склону, наверху которого получил подножку, позвонил в полицию.

Дневная молитва короткая, да я ещё поспешил закончить её раньше всех и побежал к дому.

Чёрной смерти уже не было. Я разглядывал место, где он прятался, сидя на корточках. Там же пряталась и белая смерть.

То же самое место выбрал тот же их офицер. Время прихода смертей и испарения чёрной смерти указывал тот же офицер, в руках которого все телефоны и мой.

Я разглядывал это место, оно было усеяно окурками.

Позвонил полицейский, что затрудняются найти меня. Я поспешил им навстречу, их было двое, с пушками, приклады готовы к бою.

Сказал им, что этого человека уже нет, показал место, где он прятался, показал множество его окурков, предложил взять их на экспертизу.