Реймунд Стург. Лабиринт верности (СИ) - Чуринов Владимир

Но тогда ему бы не дали задания. А у него есть новая цель. Уже недалеко — неделя-две по морю. И он вцепится в чью-то глотку, разыграет шахматную партию с летальным исходом в грязи. Вновь исполнит долг.

У него есть цель, а значит — он не предатель. Значит, предала она. Совсем недавно, а кажется — так давно. В городе шпилей и летающих кораблей. В городе магов. Она свершила недозволенное. Она предатель? Но ее также не наказали. Он знал, чувствовал. Кошка жива и благоденствует. Значит, кто-то приказал. Кто-то, имеющий право? Или настоящий предатель?

Он узнает это рано или поздно, ведь он еще жив. Почти цел. Собран и готов. Готов восстановить свое доброе имя. Имя и репутацию. Показать на что способен. Показать, что полезен, как и раньше. Свободное орудие в чужой руке. Орудие, которое не промахивается. Он все исправит. Вернет свое время и свою жизнь. А затем узнает, почему его не покидает ощущение неправильности происходящего.

Скалы — острые, ассиметричные бастионы поросшего мелкой растительностью синего гранита, приближались. Преследователь перешел на легкую рысцу — как бы пират не передумал.

Эдгар привалился к огромному валуну. Руки впились в холодный камень. Еще чуть-чуть, два вздоха, три. Его еще нет за спиной. Можно передохнуть. Восстановить сбитое, сипящее дыхание. Унять дрожь. Взять себя в руки. Перетерпеть шум в голове и дать поблекнуть красным пятнам перед глазами.

В битве от ядра, в абордаже от чужой сабли, в таверне, проиграв шустрому юнцу с кортиком, с петлей на шее при большом стечении народа. От сифилиса, наконец! С парой шлюх в объятьях, старым, от инфаркта. Канатоходец по-разному представлял свою смерть. Но не так.

Не трусом. Не загнанной дичью. Не бессильной жертвой в когтях хищника.

— Аррргхх, — он силой навалился и отодвинул камень, не поняв, откуда взялось столько мощи в руках.

Из отверстого коридора потянуло сыростью, за ним был грот. На полу щебенка и мертвая, стоячая вода. Наверху, в темноте, гнезда летучих мышей. Большой, не меньше бального зала, грот был уставлен ящиками, бочками, коробками — добычей с прошлого налета.

В глубине сияла неровным светом масляная лампа. Очень тускло. За столом, где она стояла, сидело двое. У Канатоходца радостно екнуло сердце:

— Эй, гнусные морские черти, как я рад вас видеть! — он подошел ближе. — Дрыхнете? Опять весь стол винищем залили, в пасти-то что-нибудь попало?!

Вторую часть фразы он сказал скорее еще отказываясь верить, но уже все поняв. Металлический запах крови. Остановившиеся мертвые глаза. Темные лужи на желтом дереве, распахнутые в изумлении рты. Сниф Варан и Лессо Кнехт были мертвы. С полдня как.

— Нет! Нет! Нет! — паника, душная, ядовитая, гнусная стерва, стиснула горло. Руки скорее по привычке еще хотели действия, пират открыл ближайший ящик, там были пистоли — простые, добротные ригельвандские пистоли, их везли наемникам на Клык. Руки, вернее, рука принялась прочищать ствол, насыпать порох, запихивать пулю — проделывать привычные действия, зажав пистоль между коленей, а глупый язык все трепал: — Так не бывает! Никто не может быть настолько…

— Всесведущим? — раздался густой, мощный бас под сводами грота, голос был молодым, но сильным, очень спокойным, даже бесстрастным. — Поверь. Это не сложно. Ты не самый непредсказуемый, даже среди пиратов.

— Да кто ты такой?! — взвыл пират, разряжая в противника пистоль.

Замок сухо щелкнул. Выстрел не потревожил тишину.

— Ты забыл насыпать порох на полку, — все так же флегматично уведомил преследователь. Ему было грустно видеть, как смелый и, в общем-то, опасный пират теряет последние крохи самообладания.

— Кто ты? Зачем тебе я? Может, сочтемся и разбежимся? У меня есть деньги. Есть знакомства. Я много могу, — запричитал дрожащим альтом Эдгар, скачущими движениями поднося рожок к пороховой полке пистоля. Рука тряслась, рожок выпал. Откатился. Попал прямо под подошву сапога подошедшего преследователя. Сухо хрустнул воловий рог.

— Довольно, — вкрадчиво произнесли узкие губы, чуть скривившись.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это личное, да? Личное? — продолжал, сам не понимая, зачем, спрашивать пират. Он уже почти смирился. И все же выхватил умелой левой рукой вторую саблю. Выставил перед врагом. — Скажи хоть, за кого ты меня гробишь?

— Пока не знаю Эдгар. Пока не знаю, — пожал плечами убийца, медленно доставая палаш. Он и вправду не знал, использует ли Эдгара сразу. Но в новых местах всегда пригодится одна-другая свежая, еще никем не замеченная, личность. К тому же в пиратских морях полезно быть пиратом. Иногда.

— Их тоже ты убил? — посмотрев на бывших товарищей, чуть более спокойным голосом вопросил пират. Его разобрало зло. На себя и на этого надменного ублюдка. С Вараном по молодости они брали одну шлюху на двоих из экономии. Кнехт дважды спасал его в сече. Смешно. Теперь это уже ничего не значило.

— Нет, — ответ был, похоже, заготовлен заранее. Иногда не удается удержаться от дешевых эффектов. — Их убил ты. Убил. Обокрал. И сбежал.

— Это все ради добычи?! — Эдгар был шокирован. Зол. Удивлен. Не так уж велика была добыча из последнего дельца.

— Нет, — отрицательное покачивание головой было ленивым и зловещим одновременно. — Все это ради тебя. Цени. Твое имя, твой образ. В каком-то смысле часть тебя — привычки, манеры, жесты. Будут жить и после твоей смерти.

— Но зачем?! Зачем тебе это? — пират начал надвигаться на противника, злость, ярость, стыд за слабость перебороли в нем страх, его противник понял, что заговорился, принял боевую стойку. Пожалел, что упустил страх противника, теперь будет чуть сложнее.

— Поверь, Канатоходец, — Преследователь так же переместился вперед, — если б я мог — сказал бы. Но это риск быть раскрытым. А я не дам такого шанса желающим воскресить твой труп или призвать дух.

— Это ты будешь трупом. Сдохни, гнида! — Эдгар бросился в отчаянную атаку, левой рукой он владел не хуже правой.

Бой был коротким, но жарким. В пирате говорили злость и отчаяние. А его противник немного устал. Дважды багровые пятна украсили шинель убийцы на плече и на боку. Но финал был закономерен. Эдгар Канатоходец был опытным бойцом, но противник превосходил его в скорости, силе, опыте и навыке. Чудес не бывает.

Агенты Международного Альянса Убийц всегда действуют наверняка. Через пару минут Эдгар Канатоходец покинул грот. На одном плече он держал сверток с кровоточащим трупом — так он быстрее привлечет акул. На втором — увесистый сундук с золотом. Мотив для убийства двух подельников, но недостаточный повод, чтобы мстить.

Теперь образ пирата принадлежал победителю. И он уже знал, как его использовать.

Между небом и землей, на каменной площадке, продуваемой всеми ветрами, не более двух шагов в ширину, озаряемая рубиновым сиянием грациозно высилась точеная фигура. Кто-то внимательно наблюдал за погоней на пустынном пляже, там, внизу.

Зрелище кончилось. Красиво очерченные губы растянулись в кривой ухмылке, обнажив крупные, белые, загнутые клыки:

— Удачная охота, Реймунд. Теперь мой ход, — прыжок, кувырок, полет навстречу далекой тверди у подножия скалы. И наблюдатель скрылся из виду.

Ахайос, 812 год от О.А.И.

Город вставал во всем блеске своего великолепия. В морских водах цвета крыла птицы счастья, густом и сочном ультрамарине, под горячим солнцем Экватора, овеваемый ветрами странствий и приключений, он отражался целиком. Чистый и прекрасный. Совсем не такой, каким был на самом деле. Это был город убийц и воров, продажных чиновников и честных пиратов, слабых законников и сильных негодяев.

Город, возвышавшийся над водой, окутанный легендами о крови и смерти, укрытый тысячелетним маревом грехов, войн, лжи, насилия, ненависти и страсти. Страсти к деньгам, к чужим страданиям, к подвигам, добыче и сомнительной славе.

Город, живший сам по себе — за многие века неоднократно переходивший от одних властей к другим, но никогда не склонявшийся ни перед одной из них.