Далекие Шатры - Мэри Кайе

Седовласый хромой сирдар-бахадур Акбар-хан был отставным офицером прославленного кавалерийского полка. Он получил ранение в битве при Миани и по увольнении обосновался в своем родовом поместье на берегу реки Рави с намерением провести остаток дней за такими мирными занятиями, как возделывание земли и изучение Корана. Мужчины познакомились, когда Хилари стоял лагерем близ родной деревни Акбар-хана, и сразу прониклись симпатией друг к другу. У них обнаружилось много общего по части характера и мировоззрения, и перспектива оставаться на одном месте до самой смерти перестала устраивать Акбар-хана.

– Я старый человек, ныне вдовый, да и бездетный тоже: мои сыновья погибли на службе Компании, а дочь замужем. Что меня держит здесь? Давайте путешествовать вместе, – сказал Акбар-хан. – Для человека, отжившего свое, в палатке всяко лучше, чем в четырех стенах дома.

С тех пор они путешествовали вместе и стали добрыми товарищами. Но Акбар-хан довольно скоро понял, что интерес друга к флоре, руинам и диалектам страны служит превосходным прикрытием иного рода деятельности – составления отчетов о работе администрации Ост-Индской компании для неких членов правительства ее величества, которые имели основания подозревать, что дела в Индии обстоят не так хорошо, как стараются представить официальные источники. Такого рода деятельность Акбар-хан горячо приветствовал и оказывал товарищу неоценимую помощь, так как знание своих соотечественников позволяло ему оценивать достоверность устных свидетельств более точно, чем получалось у Хилари. В течение нескольких лет они вдвоем составляли и отсылали в метрополию один за другим пространные доклады, содержавшие факты и предостережения, многие из которых публиковались в британской прессе и использовались в дебатах в обеих палатах парламента, хотя, несмотря на всю пользу этого, они с таким же успехом могли бы заниматься исключительно ботаникой, ибо английская общественность предпочитала верить сведениям, представлявшим наименьшую угрозу для ее спокойствия, и игнорировать любую тревожную информацию. Впрочем, подобная слабость свойственна всем народам.

Профессор и его друг работали и путешествовали вместе уже пять лет, когда Хилари неожиданно прибавил к каравану свою жену, и Акбар-хан принял ее присутствие как нечто само собой разумеющееся, признавая за ней место в существующем порядке вещей и не придавая ее появлению особого значения в том или ином отношении. Он единственный из них троих не был неприятно поражен, когда стало ясно, что Изабелла беременна. В конце концов, предназначение женщины – рожать детей, и, конечно же, это будет сын.

– Мы сделаем из него офицера разведчиков, как его дядюшка, – проговорил Акбар-хан, размышляя над шахматной доской. – Или губернатора провинции.

Изабелла, как и большинство женщин ее поколения, не имела ни малейшего представления о процессах, сопряженных с деторождением. Она довольно поздно поняла, что беременна, и испытала сильное потрясение и немалое раздражение – пугаться ей никогда не приходило в голову. Ребенок явно осложнит кочевую жизнь: ему понадобятся постоянный уход, кормилица, особое питание и… Нет, честное слово, все это слишком хлопотно.

Хилари, тоже ошеломленный новостью, с надеждой предположил, что, возможно, она ошибается насчет своего положения, но, получив заверения в обратном, спросил, когда же ребенок появится на свет. Изабелла понятия не имела, но попыталась припомнить последние несколько месяцев, посчитала на пальцах, нахмурилась, посчитала еще раз и высказала мнение, на поверку оказавшееся абсолютно неверным.

– Мы должны направиться в Пешавар, – решил Хилари. – Там есть доктор. И другие женщины. Думаю, нам стоит прибыть туда за месяц до родов. А для пущей верности за шесть недель.

Вот так и вышло, что его сын появился на свет в богом забытой глуши, без помощи доктора, акушерки и лекарственных средств, известных медицинской науке.

Помимо двух жен уборщиков да нескольких безымянных, закрытых покрывалами родственниц случайных попутчиков, в лагере была только одна женщина, способная оказать помощь, – Сита, жена Даярама, главного саиса Хилари, горянка из окрестностей Кангана. Она покрыла себя двойным позором, за минувшие пять лет родив и потеряв пятерых дочерей, последняя из которых умерла на прошлой неделе, не прожив и трех дней.

– Похоже, она не способна рожать сыновей, – с отвращением сказал Даярам. – Но, видят боги, она набралась достаточно опыта, чтобы помочь появиться на свет чужому сыну.

Таким образом, именно бедная, робкая, похоронившая всех своих детей Сита принимала роды у Изабеллы. И она действительно знала достаточно, чтобы помочь младенцу мужского пола появиться на свет.

В том, что Изабелла умерла, Сита не была виновата. Изабеллу убил ветер, холодный ветер с далеких высоких заснеженных гор за перевалом. Он взметал клубы пыли с сосновой хвоей и заносил их в палатку, где фонарь так и норовил погаснуть на сквозняке, а в той пыли содержалась всякая гадость: гнилостные бактерии, болезнетворные микробы, мельчайшие частицы отбросов из этого лагеря и других лагерей. Ничего подобного не было бы в спальне в пешаварском военном городке, где английский доктор позаботился бы о молодой матери.

Тремя днями позже мимо лагеря проходил миссионер, направлявшийся через горы в Пенджаб, и к нему обратились с просьбой окрестить младенца. Он провел обряд крещения в складном парусиновом ведре и, по желанию отца, дал новорожденному имя Аштон Хилари Акбар, а затем ушел, не повидав матери ребенка, которая, как ему сказали, плохо себя чувствует – объяснение, ничуточки не удивившее миссионера, поскольку несчастная женщина не могла получить надлежащий уход в таком лагере.

Задержись священник на пару дней, он получил бы возможность отправить заупокойную службу по миссис Пелам-Мартин. Изабелла скончалась через сутки после крещения сына и была похоронена мужем и его друзьями на вершине перевала, вздымающейся над палатками, и все обитатели лагеря, сокрушенные горем, присутствовали на скорбной церемонии.

Хилари тоже был убит горем. Но, помимо этого, он испытывал чувство сродни возмущению. Ну что, во имя всего святого, ему делать с ребенком теперь, когда Изабелла умерла? Он ничего не знал о младенцах, кроме того, что они постоянно орут и требуют пищи в любой час дня и ночи.

– Что же нам все-таки делать с ним? – спросил Хилари Акбар-хана, обиженно уставившись на сына.

Акбар-хан легонько потыкал младенца костлявым пальцем и рассмеялся, когда малыш уцепился за него крохотной ручонкой.

– О, он сильный, смелый мальчик. Он станет солдатом – командиром кавалерийского полка. За него не беспокойтесь, друг мой. Малыша выкормит жена Даярама, которая кормит его грудью с самого рождения. Своего ребенка она потеряла, что, безусловно, произошло по воле Аллаха, правящего ходом вещей в подлунном мире.

– Но мы не можем таскать его с собой, – возразил Хилари. – Нам надо найти кого-нибудь, кто уходит в отпуск, чтобы он отвез ребенка в Англию. Полагаю, Пемберти знают такого человека. Или молодой Уильям. Да, нам лучше поступить именно так: у меня в Англии есть брат, чья жена сможет позаботиться о мальчике до моего возвращения.

Решив этот вопрос, профессор последовал совету Акбар-хана и перестал беспокоиться. А поскольку ребенок чувствовал себя превосходно и редко подавал голос, они пришли к заключению, что никакой необходимости спешить в Пешавар нет, и, выбив имя Изабеллы на валуне над ее могилой, свернули лагерь и двинулись на восток, в направлении Гарвала.

Хилари так никогда и не вернулся в Пешавар, и в силу своей прискорбной рассеянности он так и не известил ни своего шурина Уильяма Аштона, ни каких-либо своих родственников в Англии, что стал отцом – и вдовцом. Редкие письма, по-прежнему приходившие на имя жены, время от времени напоминали Хилари о его долге. Но профессор всегда был слишком занят, чтобы уделять им внимание сразу по получении, поэтому они откладывались в сторону до лучшей поры и неизменно забывались. Точно так же он забыл Изабеллу и порой забывал даже о том, что у него есть сын.

Аш-баба́ – так стала называть ребенка кормилица Сита, а вслед за ней и все участники экспедиции – первые восемнадцать месяцев своей жизни провел среди высоких гор и первые шаги сделал на скользком травянистом склоне неподалеку от могучего пика Нандадеви, одетого вечными снегами. Если бы вы увидели малыша, неуклюже ковыляющего по лагерю, то приняли бы его за родного сына Ситы: Изабелла была черноволосой сероглазой смуглянкой с медового цвета кожей, и сын пошел в нее. Он также унаследовал от матери значительную долю красоты и, по словам Акбар-хана, обещал стать весьма привлекательным мужчиной.

Хилари изучал диалекты горных племен и собирал дикие растения, не задерживаясь подолгу на одном месте. Но более важные дела вынудили профессора отвлечься от этих занятий. Спустившись с гор, экспедиция двинулась на юг через Джханси и Сатару и наконец достигла покрытого буйной растительностью и изобилующего длинными белыми пляжами Коромандельского берега.