Берк. Оборотни сторожевых крепостей - Ли Литвиненко

дал знак своим воинам.

Над полем боя разнесся рокот голосов. Люди отходили с радостью и облегчением, оборотни опускали оружие с неохотой. В них еще бурлила жажда крови, и желтые глаза, зажжённые боем, все еще пугали продольными зрачками. Нестройная вереница двуликих разделилась с человеческим войском и отхлынула к лесу. Туда же направились и приехавшие войны.

Главы кланов спешивались и собирались в отдельный круг. К ним подошел Дарион, сопровождаемый альфами других стай.

Люди отступили к воде. На мелководье скучились нагруженные повозки разных размеров. За ними, как за стеной, спрятались женщины, старики и дети. Сейчас они со страхом выглядывали из своего укрытия, не зная, чего ждать от наступившей тишины. Мужчины махали им, подавая знак бежать, пока другие народы решают их судьбу. Передышка — самое подходящее время, чтобы уйти как можно дальше отсюда.

Повозки одна за другой двинулись вброд на другой берег — в этом месте течение намыло толстый слой песка и камней, получилась переправа. Огромное число убитых и раненых окрасили воду в багровый цвет и казалось, что по широкому руслу текут потоки крови. Но тут было самое мелкое место в округе, где глубина доходила людям только до пояса. Колеса телег скрывались в волнах полностью, добро нагруженное сверху подтапливало. Но его хозяева остались целы.

Дарион смотрел на это поспешное бегство с мрачной решительностью. Не стоило даже сомневаться, что он продолжит преследование людей.

— Все собрались, — сказал гном, когда последний из предводителей стал в круг.

— Ты можешь говорить, — кивнул эльф Дариону.

— Мне не нужно твое разрешение, — огрызнулся альфа и, нетерпеливо переступив с ноги на ногу и бросив злой взгляд вслед беглецам, прокашлялся и продолжил: — Это люди принесли нам мор.

— Как ты это узнал? — спросил тролль, стоявший рядом с гномом. На его голове был полушлем с коротким наносником.

— Они сами признались. — Дарион прошел к сваленному дереву, бросил окровавленный меч в траву и сел рядом. — Люди привозили нам провиант. Мы знали их всех, были дружны, доверяли им. Когда пятеро прибывших разом свалились с кровавым кашлем, я сам пошел на них посмотреть. — Оборотень устало потер голову. — Перед смертью он решил покаяться… Людишки… Думал, наверное, что после этого его гнилая душонка не провалится в преисподнюю.

Оборотень говорил тихо, и собравшиеся обступили его плотным кольцом.

— Ведро алмазов — вот чего стоили наши шкуры для них! Они согласились принести к нам заразу за ведро алмазов! Но небесная кара настигла их, мир справедлив. Проклятая пыльца осела и на их плечах…

— Не мог бы ты говорить понятней? — спокойно попросил Рэдариэл. — А то мы продолжаем думать, что все вы просто свихнулись от горя и просто устроили бойню.

— Попонятней? Хорошо, расскажу во всех подробностях. Мы покупали у людей овощи, муку, мясо… Человеков оставляли ночевать в гостевом доме. Утром они не показались на завтрак. Мерижа, моя сестра, сходила к ним. Новость оказалась тревожной, все лежали вповалку и выплевывали свои легкие кровавой пеной. День, два… У нас нет лекарей, мы если и болеем, то любовной тягой. — Оборотень горько усмехнулся. — Когда трое из них умерли, я пошел посмотреть, что там да как. Нужно было отослать вести их семьям. И старший из них вдруг решил признаться… Может, лихорадка развязала его язык. «Нас наняли, чтобы принести вам проклятый цветок. От его пыльцы все ваши дочери умрут еще до рождения» — вот что шептали его потрескавшиеся губы.

— Ты поверил словам бредившего человека?

— Я их запомнил. А потом перхалка перекинулась и на нас. На всех в крепости! За один день! Больные лежали везде. Некому было даже принести свежей воды. Я сам не помню и половины того черного дня.

— Одного дня?

— Да, всего день, и меня отпустило — я альфа, самый сильный в стае. Правда, кашлял еще неделю, а шкура заживала еще дольше, но остальные поправлялись медленнее. Первая оборотница умерла к обеду второго дня… Я не мог в это поверить, ведь мы оборотни! А тут какая-то людская простуда. Но самки умирали и умирали… и моя Тариона… Моя пара… — Дарион закрыл глаза ладонями и заплакал.

Видеть, как могучий воин утирает слезы, было больно. Окружавшие его потупили взоры.

— Прими наши соболезнования…

— Оставь их себе, эльф, — вскинул голову волк. — Мое сердце хочет мести.

— Она не спасет тебя от боли.

— Она точно её притупит, — кровожадно оскалился альфа.

— Ты хочешь уничтожить целый народ лишь из-за пары фраз умиравшего человека? — вступился за людей гном. — Вдруг ему все это привиделось?

— А это мне тоже привиделось? — Дарион вытащил из кармана черный камешек и бросил коротышке. — Бери, теперь у меня этого добра полно.

— Что это? — Гном в недоумении повертел кусочек с неровными гранями и отдал эльфу.

— Цветок Каройдомуса, — сказали оборотень и эльф одновременно.

— Говорят, они растут на дне самого глубокого разлома, — стал задумчиво рассказывать Рэдариэл. — Темные горы полны секретов. Мир, никогда не видавший света, хранит в своей глубине множество тайн. Бездонные подземелья смертельно опасны, и только гоблины, дети тьмы, там в своей стихии. Все стены там увиты странными прожилками. Они черны, словно уголь, и тверды, как камень. Не каждый уразумеет, что блестящие линии, плетущиеся по стенам — живые. По легенде, раз в несколько лет цветок оживает и разрастается, бутоны-камешки раздуваются и выпускают в воздух пыльцу.

— Споры Красного мора, — кивнул Дарион. — Убивающие каждого, к кому прикоснутся.

— Но пыль гибнет на солнце, — возразил Рэдариэл. — Чтобы заразиться, нужно спуститься в самое жерло Темного хребта. А граница защищена эльфийской ворожбой, ни один гоблин не смог бы пронести через неё болезнь.

— Так было раньше. Гоблины наложили проклятье на красную пыль, а через границу горшок с Каройдомусом пронесли люди, а не гоблины. На них ваши охранки не сработали.

— Ты утверждаешь, что люди добровольно заразились мором, чтобы принести его вам?

— Я утверждаю, что они жадные дураки. Когда человечки тащили свой подарочек, крышка горшка сдвинулась, и проклятая пыль легла и на их плечи. Они не сразу заметили, а может, думали, что обойдется. Но даже когда поняли, что сами заболели, не одумались, а разбросали эти камни по всему моему замку. А дальше ветер сделал свое дело.

— Но никто, кроме людей и оборотней, не болеет.

— Проклятье легло на тех, кого оно коснулось в первую ночь. Теперь два наших вида словно помеченные мишени. Болезнь, встретившись с нашими расами снова, узнает нас и опять поразит.

— Откуда тебе это знать?

— Мне рассказал тот человечек, принесший Красный мор в мой дом.

Войны стояли вокруг альфы молча.