Третье правило пророка - Олег Рония

рад при-вет-ствов… ать ваз у племени Холмистого склона. Вы хотите… домить…

— Госить! — подсказал второй.

— ГосТить! — поправил третий.

— Гостить унас? Мы приглашаем… напир!

Они обступили знакомого им члена экспедиции Корсака и принялись хором расспрашивать про жизнь. Удивительно, но раздачу подарков отложили на потом — в этом каапи отличались от людей. «Напир» оказался веселым и сытным — и именно там Антонио пришлось впервые попробовать толстую, мохнатую «едовую гусеницу». Он отправил ее в рот с содроганием и молчаливой молитвой — честно говоря, миссионер боялся прямо тут опозорить человечество.

Но гусеница оказалась отличным блюдом — если закрыть глаза и нос, можно подумать, что ешь бифштекс из марсианского тоннельного червя. Это было хорошо — денег у него оставалось в обрез, и возить человеческую пищу с другого континента оказалось бы слишком накладно. Пережевывая гусеницу, Антонио Пашо подумал, что пища паствы на много лет станет и его пищей.

Каапи ничего не имели против того, что человек будет жить у них.

Антонио глубоко уважал отшельников раннего христианства, но ни в пещере, ни в норе жить все же был не готов. Канадские плотники, нанятые им в Нью-Мельбурне, за две недели выстроили простой, но прочный бревенчатый дом и надежную ограду от хищников. Каапи наблюдали за этим с огромным любопытством — все, у кого не было срочных дел, часами стояли кружком и смотрели на все этапы работы. Особенно озадачила их ограда.

Антонио активно учил язык туземцев, но, увы, не преуспел. Каапи говорили очень высокими голосами, а посреди фраз возникали странные паузы. Скоро он понял, что часть звуков их языка находится за пределами слышимости человеческого уха, не говоря уже о возможностях голосовых связок.

Печально было, что Господь поставил такое препятствие на пути миссионеров!

Со скорбью в сердце ему пришлось оставить язык каапи и начать учить их французскому. Тут же нашлось пятьдесят добровольцев, и он с трудом сумел уговорить сорок из них учиться позже — десятка учеников ему более чем хватало.

Пока же он присматривался к их быту.

Каапи вели жизнь мирную, но нелегкую. Мужчины, вооруженные пращами из кожи и хорошим запасом камней, охотились и старались, чтобы звери, а не каапи стали добычей. Женщины и дети собирали съедобные дикие зерна, ягоды и коренья в лесу. Вечерами, если удавалось добыть мясо, все дружно прыгали на площадке для ка-па-пи — эта игра была чем-то средним между волейболом и танцами. Идея высших сил им, похоже, была незнакома — в простой позитивной картине мира каапи богов некуда было приспособить. Войны были каапи также неизвестны — точнее, они были слишком заняты отчаянной войной с хищниками, чтобы сражаться еще и между собой. Потому у них не было ни жрецов, ни вождей. «Почти такими же, должно быть, были люди во времена Эдема», — записал, помниться, Антонио в дневнике. Сейчас он понимает, как был тогда молод и наивен.

Уроки языка начались при большом стечении народа. Кроме его учеников, собралась вся деревня.

— Я буду учить вас по одной книге… и эта книга очень важна для моего народа… Из нее мы берем вечную мудрость, — с этими словами Антонио достал отлично иллюстрированную Библию. Так началась христианизация инопланетян.

Каапи впитывали знания с огромным энтузиазмом. Те, что понимали по-французски, пересказывали услышанное другим.

Но как же они любил задавать вопросы!

— А он сотворил за шесть дней только Зем-лю или Ма-рс тоже? Или он тратил на каждую планету по шесть дней? А почему он отдыхал — он же всемогущий? Вот человека он создал, а каапи создал кто? А Эдем только один — на Земле или на каждой планете по Эдему? А что такое «яб-ло-ко»? А змея на что похоже? А где у человека ребро? А Адам в раю охотился? Нет, просто так сидел? А нору он выкопал? — все эти вопросы они задали где-то за минуту.

Антонио объяснял и объяснял, а вопросов и комментариев все прибавлялось.

— Чем-чем занимался Авель… зем-ле-едением? Зем-ле-делением? Он закапывал семена в землю? Зачем? Их же съесть можно! Что значит, растут лучше? А жены у них обоих откуда взялись?

— А у нас тоже в прошлом году потоп был! Правда маленький, реку вот, стволами запрудило! А зачем «ков-чег»? Сидеть в нем, пока вода не спадет? Плавает? По воде? По воде! — каапи задумались, а потом долго рассматривали картинки в библии.

— А что такое дво-рец? А хр-ам? А зачем хр-ам, если можно на улице молиться? А этот Са-ло-мон кто — опытный выборный охотник? Чего он всеми тут командует?

Особенно большой интерес вызвала у них история про Давида и Голиафа.

Антонио объяснял и объяснял; слушать его приходили из ближних и дальних племен, а сказители обходили соседние поселения с рассказами из Библии — в жизни самих каапи подобных увлекательных историй не случалось.

Но, несмотря на горячий интерес к священной книге, обращенных не оказалось.

На его прямой вопрос, ученики ответили.

— Ну бог то ваш, он создал Землю, так? И человека, так? А каапи он не создавал! Иначе бы мы об этом точно знали! И Спаситель у нас не бывал — мы бы слышали, если бы кто-то кого-то из мертвых вос-кре-шал!

Однажды радиостанция Антонио передала шифрованное сообщение Ватикана, доставленное кораблем с Земли. Папа спрашивал, сколько уже обращено каапи и мягко намекал, что авторитет Церкви срочно требует обращения к Христу нечеловеческих разумных видов.

Антонио, прочитав телеграмму, тяжело вздохнул. Что ж, ему не привыкать было работать с теми, кто не готов пока оценить слово Божие…

Миссионер стал использовать те же методы, что и при обращении китайцев-язычников на Марсе — раздавал консервы тем, кто примет крещение и оказывал медицинскую помощь всем страждущим.

Страждущие прискакивали целыми деревнями за много дней пути, однажды Антонио крестил сразу пять сотен каапи. Ты целый месяц ходили в только что выстроенную церковь, а потом, когда доели полученные при крещении консервы, перестали. Зато они выстругали из огромного дерева идола с лицом каапи и бодро стали молиться ему.

Антонио пришел в ужас, ибо до того каапи вовсе не знали никакой религии и потому