Антисоветская блокада и ее крушение - Валерий Александрович Шишкин

против торговых судов Советского государства и судов нейтральных стран, была именно такой: она была введена без официального объявления войны и в отношении нейтралов имела отчетливо выраженный фиктивный, или «кабинетный», характер. Тем самым и с учетом этих обстоятельств военно-экономическая блокада в целом представляла собой нарушение международного права. Кроме того, накануне первой мировой войны Институтом международного права в Оксфорде было одобрено единогласно принятое руководство, которое носило название «Законы военно-морской войны, регулирующие отношения между воюющими сторонами». Статья 22 гласила: «Воюющая сторона не может устанавливать мины вдоль берега и гаваней противника, кроме как для военно-морских и военных целей. Ей запрещается устанавливать их там для того, чтобы установить или поддерживать торговую (экономическую) блокаду».{6}

Кроме военных и экономических целей империалистические круги Запада связывали с установлением блокады и задачу психологического, идеологического давления и воздействия на развитие политических событий внутри Советского государства. Буржуазная пропаганда капиталистических стран и пропагандистский аппарат интервентов на оккупированных иностранными войсками или захваченных белогвардейцами территориях России приложили немало усилий для обработки населения с помощью спекулятивной и лживой «теории контраста». Смысл ее состоял в том, чтобы при самой последовательной экономической блокаде территории, контролируемой Советской властью, одновременно оказывать небольшую, но зато широко рекламируемую помощь районам, занятым силами контрреволюции, подкармливать некоторые слои населения этих областей. Разумеется, это не мешало вместе с тем в качестве «компенсации» вывозить за бесценок сырьевые богатства оккупированных районов России.

Сжатая формулировка «теории контраста» дана в телеграмме премьер-министра Франции Ж. Клемансо от 21 декабря 1918 г.: «План действия союзников состоит в том, чтобы осуществить одновременно экономическое окружение большевиков и организацию порядка русскими элементами».{7} Эта «теория» довольно последовательно проводилась и на практике с целью идеологического обеспечения политики блокады и прикрытия ее варварского характера. Используя прекращение вследствие жесточайшей блокады поступления из-за границы в Россию продовольствия и товаров широкого потребления, интервенты широко прибегали к посулам и демагогии, чтобы возбудить антисоветские настроения среди населения и ослабить социальную базу Советской власти. Образчиком этой пропагандистской тактики может служить, например, декларация главнокомандующего союзными силами на Юге России генерала Бертелло, обнародованная в Севастополе весной 1919 г. «Мы, ваши союзники…, — говорилось в ней, — решили, что наши войска высадятся в Южной России, чтобы дать возможность благонамеренным жителям восстановить порядок. Окажите добрый прием союзникам. Они приходят к вам как друзья. Все державы Согласия идут вам навстречу, чтобы снабдить вас всем, в чем вы нуждаетесь, и чтобы дать вам, наконец, возможность свободно и не под угрозой злоумышленников решить, какую форму правления вы желаете иметь».{8}Одновременно находившаяся под контролем интервентов крымская печать подняла пропагандистскую шумиху о прибытии больших транспортов мануфактуры и других товаров для нужд населения, о вызванном этим снижении цен, изображая союзников как истинных и бескорыстных «спасителей» России.{9} Таким образом, военно-экономическая блокада Советской России, помимо прочего, использовалась и как фактор грубого политического давления реакционных кругов между-народного империализма на развитие событий в Рос-сии, что также являлось незаконным вмешательством в дела суверенного государства, или, иначе говоря, применением методов психологического терроризма, психологической войны против Советского государства.

Изучение документов и фактов, отражающих формирование и развитие политики военно-экономической блокады империалистических кругов по отношению к Советской России, позволяет утверждать следующее. Во-первых, она вводилась явочным порядком по существу как полувоенная мера и ее организаторы поначалу вообще даже не слишком стремились придать ей хотя бы какую-то видимость законности. Попытки хоть как-то обосновать ее правомерность и облечь в форму международно-договорного акта были предприняты лишь спустя год после того, как эта политика вступила в силу, и были вызваны не тем, что действительно появились юридические или моральные основания для уже официального провозглашения политики блокады, а тем, что эта политика оказалась несостоятельной и в правовом, и в политическому в нравственном отношении. Чтобы ее продолжать, нужно было связать по рукам и ногам международно-правовым актом ее вольных или невольных участников и тем более те страны, где особенно остро ощущалось недовольство блокадой Советской России. Во-вторых, ответственность за организацию военно-экономической блокады Советского государства, продолженной в иных формах в 1920–1921 гг., несут правящие круги всех крупнейших империалистических держав, независимо от того, действовали ли они прямолинейно и открыто, как это делали правительства Англии и Франции, или же проявляли закулисную активность, что было свойственно американской администрации В. Вильсона.

Автор предлагаемой читателю книги поставил своей задачей в популярной форме рассказать о том, как была организована и проводилась империалистическими державами Запада политика военно-экономической блокады Советской России, какие меры принимало для ее прорыва и ликвидации ее последствий Советское правительство, каковы были главные причины и факторы, которые привели к полному провалу попыток задушить молодое пролетарское государство этим варварским методом.

Кроме того, автор стремился показать, что в неимоверно трудные первые годы существования Советского государства, в борьбе с империалистической блокадой и дипломатической изоляцией, закладывались основные принципы советской внешнеэкономической политики, разработанные В. И, Лениным. Под его руководством накапливался первый нелегкий опыт торговых отношений с буржуазными странами, выявлялась их роль для развития народного хозяйства Советской России и упрочения ее позиций на международной арене. Этот опыт всецело учитывается и в современных условиях развития нашей страны. Внешнеэкономические связи СССР рассматриваются ныне нашей партией как одно из важных направлений международной деятельности Советского государства. Борьба за равноправное, справедливое экономическое сотрудничество с другими странами, которое не только укрепляет и расширяет материальную базу политики мирного сосуществования, но и отвечает основным тенденциям международного разделения труда, является развитием ленинских принципов и традиций в этой области.{10}

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

И «МОЛЧАЛИВЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РАЗРЫВ»

Чтобы лучше понять, с чем же пришла в мировое сообщество после победоносной Октябрьской революции Советская Россия, что она предлагала ему и чем ответили ей бывшие союзники по войне, следует пристальнее вглядеться в ситуацию того времени, оценить первые шаги молодого пролетарского государства на международной арене.

Вечер 26 октября (8 ноября) 1917 г. Белоколонный актовый зал Смольного — штаба победившей Великой Октябрьской социалистической революции — до отказа забит делегатами II Всероссийского съезда Советов. «Пространство между колоннами, — вспоминает известный американский журналист Джон Рид, очевидец этого исторического события, — уставлено рядами кресел, всего их около тысячи… Всюду вокруг: между колоннами, на подоконниках, на каждой ступеньке, ведущей на сцену, да и на краю самой сцены — публика… состоящая из простых рабочих, простых крестьян и простых солдат. Кое-где в публике щетинятся штыки. Измученные красногвардейцы, опоясанные патронными лентами, сидят на полу у колонн… Воздух сизый от табачного дыма и дыхания. Сквозь эту сизую завесу