Обманщики. Пустой сосуд (СИ) - Дарья Алексеевна Иорданская

царила тишина. Их обитатели затаились за крепкими стенами, словно выжидая чего-то. Прохожих на узких улицах не было. До высокой, выкрашенной желтым стены усадьбы Цзюрен дошел, не встретив никого из знакомых.

Управляющего Шана он застал встревоженным. Это был небольшого роста, пухлый и очень суетливый человек, который, по наблюдениям Цзюрена, видел проблемы там, где их быть не может. Но его озабоченность бывала заразна. Пять минут в обществе управляющего Шана, и появлялось беспокойство, росла безо всякой причины тревога.

— Случилось что-то? — спросил Цзюрен, отказываясь от предложенного чая.

— Лекарь, о котором я вам рассказывал… — управляющий опустился в кресло напротив. Пальцы беспокойно перебирали кисти и амулеты на поясе. — Тот одаренный бессмертный4 из Хункасэ…

Цзюрен кивнул. Только ради знакомства с этим лекарем с запада, успешно победившим чуму в приграничье, он и согласился взяться за заказ князя Джуё.

— Этот лекарь прислал донесение сегодня. В Хункасэ свирепствует мор, он распространяется быстро. Повелитель может в любую минуту приказать закрыть города для всяких проезжих. И все дороги.

Сердце стиснули ледяные пальцы. Надежда упорхнула прочь с глумливым хохотом.

— Этот лекарь… Он прибудет в Столицу?

— Боюсь, что нет, мастер Дзянсин5, — покачал головой управляющий. — Лекарь Иль очень предан родному городу. Он останется там и постарается остановить мор на западе. Вам придется изыскать другой способ.

* * *

— Ваше лекарство, наставник. Выпейте.

Ильян оторвался от книги и обеими ладонями растер немеющее лицо. Кожу покалывало неприятно. Перед глазами из-за долгого изучения мелких, плохо прописанных иероглифов плясали «мушки».

Солнце, как Ильян с удивлением отметил, уже стояло в самом зените. Казалось, совсем недавно было утро, и он сел за книги.

В животе заурчало.

— Который час?

— Почти полдень, наставник, — ответила Лин, упрямо пододвигая ему чашку со снадобьем.

Пришлось выпить. В чашке было обыкновенное укрепляющее лекарство, от него немного было толку, но с Лин спорить было совершенно бессмысленно. Она стояла, прижимая к груди поднос, и ждала, пока Ильян не осушит чашу до капли. Когда Ильян ее вернул, девушка сказала:

— Вдова Бао очень плоха.

Ильян подскочил с места, и сразу же комната поплыла перед глазами. К этому сложнее всего было привыкнуть. Не к боли, скручивающей тело, и не к холоду, даже в самый теплый день пробирающему до костей. К чувству беспомощности, когда небо и земля меняются вдруг местами, а двери и окна начинают водить хороводы.

Лин поспешила подставить плечо.

— Осторожнее, наставник! Садитесь!

Ильян покорно опустился в кресло, пережидая минуту слабости. Лин захлопотала вокруг: подтащила поближе жаровню, принесла подбитый мехом халат, зажгла лампы. Каждая крупица света важна была во время приступов.

— Собери лекарства, — велел Ильян, переведя дух. — Нужно навестить вдову Бао.

Без лишних возражений Лин бросилась исполнять поручение. За это Ильян особенно ее ценил. Предыдущая его помощница, втайне лелеявшая надежду выйти за молодого доктора, окружала просто удушающей заботой, без которой шагу было нельзя ступить. А ведь тогда Ильян был почти здоров. Недуг еще не вцепился в него своими зубами, а лишь затаился где-то в костях, отзываясь только слабой болью по вечерам после долгого дня, полного работы. Без сожалений избавившись от Сунли, Ильян взял на службу Лин, в одночасье при живом отце превратившуюся в бездомную, никому не нужную сироту, и ни разу не пожалел об этом. Девушка была умна, талантлива и, хотя имела обо всем собственное мнение, что Ильян ценил отдельно, высказывала его редко и только по существу.

Она быстро собрала все необходимое, и уже через десять минут они вышли в город.

Лечебница располагалась в восточной части Хункасэ, на небольшом холме, а сам город лежал в долине. В прежние времена люди жаловались, что приходится преодолевать непростой подъем, чтобы увидеться с доктором, но Кабей, учитель Ильяна, не обращал на эти жалобы внимания. В конце концов, у людей был выбор: подняться к мастеру Кабею или же обратиться в одну из лечебниц в низине. «Исцеление, — любил говорить старый лекарь, — это как дорога к храму. Путь не должен быть слишком лёгким». Ильян с радостью устроил бы практику ближе к людям, но переезд занял бы слишком много времени.

Сейчас его совсем не было.

Казалось, город оделся в белое. Почти у каждой калитки было вывешено траурное полотнище. Небо заволокли облака благовонного дыма от курильниц. В храме, расположенном на горе — еще выше лечебницы, — не прекращаясь ни на минуту, шла служба.

Ничего не помогало.

Ильян плотнее закутался в халат — вечерние сквозняки продували его до костей.

Два или три дня тому назад — числа путались в голове — приходили городской голова и наместник. Сперва по привычке сулили нефрит и золото, затем принялись угрожать. Ко всему этому Ильян остался безразличен. Тогда они ударились в слезы, почти буквально.

Ильян пообещал отыскать решение.

Он все еще не понимал, с чем имеет дело.

Чума из южных пустынь разъедала тело. Больные буквально гнили заживо, она была необычайно заразна, но оказалась бессильна перед конским потом.

Водяная чума, от которой тела раздувались, как у утопленников, язык распухал, а глаза наливались кровью, происходила от плохой воды. Помогла очистка источников и травяные отвары.

Болезнь Гатун прибирала только детей. Пустынная лихорадка — слишком слабых. От ту-моу страдали женщины.

Новый мор не имел ни ясных причин, ни четких симптомов. Резкие, внезапные боли, головокружение, слабость, озноб — симптомы и лихорадки, и пустынных лихоимок, и застоя энергии. Поди сразу отличи. Мор поражал и молодых, и стариков, и слабых, и сильных телом. И так же обходил людей стороной. Ильян с ученицей повсюду ходили, навещали каждого больного в этом городе, и до сих пор их мор не затронул, хотя лекарь был достаточно слаб, а у девушки позади были годы недоедания и тяжелой работы по дому.

— Наставник, мы пришли.

Спокойный голос ученицы оторвал Ильяна от невеселых размышлений. Подняв взгляд от земли, он с замиранием сердца осмотрел ворота. Траурного полотнища на них не было. Пока.

— Идем, — Ильян толкнул створки.

Во дворе сильно пахло благовониями: их жгли в надежде отогнать злые силы, дух болезни. Вдова Бао была известна в городе. Супруг ее когда-то командовал в Хункасэ гарнизоном и заслужил репутацию человека храброго, прямого и честного. Сама вдова много лет заботилась о бедных, о сиротах, помогала бездомным, на свои деньги открыла школу. Поговаривали, в ее честь скоро начнут читать особую сутру в храме. Ничего удивительного, что возле дверей ее стоял настоятель Ван. На его лысую голову наброшен был шитый серебром капюшон. Дурной знак. Значит, старик уже не надеется, что вдова Бао исцелится.

— Почтенный Ван, — Ильян поклонился. — Лин, осмотри госпожу Бао и приготовь лекарство.

Сбросив на пороге