Закат рябиновой любви. Психологический роман - Михаил Карс

– Некогда мне с тобой здороваться! – ответил Алексей и стал озираться по сторонам.

– Ты натворил чего?

– С чего ты взяла?

– Да просто озираешься по сторонам! Тебе помощь не нужна?

Парень посмотрел на подругу вначале зло, а потом, задумавшись, сказал:

– Ты понимаешь, что в городе огромное количество фашистов? Надо с ними бороться! Пока родители воюют, мы тоже должны хоть как-то их уничтожать! Они пришли на нашу землю, а мы сидим по своим норам и живем, словно бы ничего не случилось! А ведь это наш город. Мы знаем все закоулки. Вон, если поджечь их склад с вооружением, пока думать будут, мы огородами и дворами уйти сможем. А ведь это будет наш вклад в общее дело! Или, к примеру, в вашем доме эти сволочи остановились, поджечь его, и несколько фашистов тю-тю… на тот свет отправятся!

Парень, глядя в глаза подруги, замолчал и пытался понять ее реакцию.

Лида смотрела на друга широко открытыми глазами. Она даже не сразу поняла, что ей предлагал Алексей.

– Чего молчишь? – спросил он.

Лида только хотела сказать, что не поняла его, как вдалеке послышался рев мотоциклов, и появились прыгающие световые круги.

– Беги домой! – быстро бросил он и помчался в сторону горы.

Лида поняла сразу, что Алешка что-то натворил, и его теперь ищут. Но она тоже в этом случае оказывалась в сложной ситуации. Ведь фашисты не разбирались, а сразу тащили всех в свои застенки, откуда большинство не возвращалось. Не зная, что натворил друг, она поняла только одно: он в беде, и она, если побежит за ним, тоже может оказаться в опасности. Поэтому животный страх победил и она, пригибаясь как можно ближе в земле, побежала домой.

– Ты чего запыхалась-то? И почему так поздно? – спросила мать, как только Лида захлопнула калитку.

– Там… там Алешку ищут! – вырвалось у нее.

– Молчи! – оборвала ее мать и, подталкивая в спину, заставила войти в их временное жилище.

– Почему Алексея ищут?

– Не знаю! – честно сказала она. – Он что-то про поджог говорил… Я не поняла!

– О Боже! – вырвалось из уст матери. – Держись от него подальше, если не хочешь сгинуть!

– Но он ведь мой друг! – удивленно гладя на мать, прошептала Лида.

– Да! Но раз его ищут, значит, либо он что-то затеял, либо уже успел совершить!

В этот момент во двор въехал мотоцикл, за рулем которого сидел Карл. Войдя в свинарник, который теперь стал домом для хозяек, он спросил:

– Ты была дома?

И посмотрел на Лиду таким взглядом, что холодок прошелся по ее худощавому телу.

– Да! – быстро ответила она.

– Точно? – переспросил немец.

– Да, точно! – вызывающе ответила Лида, отчего получила подзатыльник от матери.

Карл осмотрел сарайчик и вышел во двор.

– Почему он задает тебе такие вопросы? – со страхом во взгляде спросила мать.

– Я откуда знаю! – прошептала Лида со свойственным ей театральным возмущением. – Может, они всем такие вопросы задают?

– Ну-ка, посмотри мне в глаза! – прошипела мать. – Такие вопросы они не всем задают! Я еще раз спрашиваю, почему именно тебе?

Лида честно не знала, что ответить. Поэтому пожала плечами и пошла на топчан. Сев на него, она взяла книгу Льва Толстого «Война и мир» и начала читать.

– Ты смотри мне… Не смей никуда ввязываться! Поняла?!

– Поняла!.. Поняла! – ответила девочка и снова уткнулась в книгу.

Ночью Лида крутилась с бока на бок. Слова Алексея наконец-то стали складываться во что-то разумное.

«Значит, он вступил в подполье!» – решила она.

Так и не сомкнув глаз, с первыми петухами, коих осталось от силы два или три на весь город, остальных фашисты давно зарубили и съели, девочка поднялась и тихо проследовала к тому месту, где встретилась с Алешкой. Хоть и было еще темно, но она здесь родилась и знала все окрестности, поэтому добежать и не заблудиться для нее не составило труда. Встав лицом к горе, куда побежал ее друг, она услышала в тишине, как кто-то крадется к ней со спины. Обернувшись, она увидела Карла. Страх парализовал ее. Двинуться с места она не могла, поэтому смотрела на этого молодого красавчика, который был ее кровным врагом, и вновь ощутила мурашки внизу живота.

– Ты чего сюда побежала? – спросил Карл.

– Просто посмотреть, как солнце будет вставать, – ответила Лида, опуская глаза, чтобы не выдать свое состояние, которое явно не выражало страха перед фашистом, а наоборот, говорило о ее интересе к нему.

– Вчера подожгли склад с продовольствием, ты участвовала в этом? – спросил он, подойдя практически вплотную к девушке.

Лиде исполнилось семнадцать, и ее фигура явно интересовала этого захватчика больше, чем ответ на поставленный вопрос. Лида никак не могла точно охарактеризовать Карла. В том, что он враг, сознание не сомневалось, а вот ее отношение к нему девушку пугало.

– Нет, – честно ответила она. – К поджогу я точно не имею отношения, ведь вчера я стояла с тобой!

– Да, но потом я ушел, и спустя некоторое время загорелся склад! Ты знаешь, кто его поджог?

– Откуда? – искренне, как казалось девочке, ответила она.

– Послушай, я не желаю тебе зла, но если ты можешь сообщить, кто поджег склад, то поможешь многим здесь живущим. Просто я слышал, что СС будет ходить по домам и убивать всех, кто покажется им подозрительным.

– Но я же не подозрительная? – с испугом произнесла Лида.

– Для меня – нет! А вот для них – я не уверен!

– А что же мне делать? – растерянно спросила Лида.

– Если знаешь, кто поджег склад, то скажи! Я отведу тебя в комендатуру и смогу за тебя заступиться! Тебя не расстреляют!

Лида стояла и смотрела на этого наглого фашиста. Ей почему-то хотелось упасть в его объятия и забыть реальность. Но Карл был враг, а Алешку она знала с детства. Предать друга означало предать свою Родину.

– Нет, я не знаю! – категорично ответила она Карлу.

– Смотри! Потом я вряд ли смогу тебе помочь, если выяснится, что ты была в курсе и не созналась!

– А мне и не нужна твоя помощь! Вы пришли как захватчики! Убиваете наших людей! А я, хоть и не знаю, кто поджег ваш склад, но все равно этому рада!

Сказав последнюю фразу, Лида закусила губу. Чувство самосохранения возникло через доли секунды после произнесенных слов.

«Вот ведь дура! – подумала Лида. – Чего на рожон лезу? Промолчала бы, и все!»

Но Карл, вместо того, чтобы отреагировать на ее вызывающие слова, почему-то присел на землю!

– Не обижайся! Я проверял тебя! – вдруг произнес Карл. – Я видел, как ты встречалась с тем парнем, который поджег склад.

От этих слов у Лиды подкосились ноги, и она вынуждена была присесть рядом с этим фашистом, который вызывал у нее противоречивые чувства.

– Так сдай меня своим в комендатуру! – глядя в глаза парня, произнесла она.

– Нет! – ответил Карл и отвел глаза.

– Почему? – не ожидая такого ответа, изумилась Лида.

– Тогда я также должен с тобой идти сдаваться!

– Как это понимать?

– Просто этот твой болван поджег и побежал! А огонь, вместо того чтобы разгореться, погас на ветру. Пришлось самому повторить его поджог!

Произнеся эти слова, Карл посмотрел на Лиду испуганным взглядом. В ту же самую секунду кто-то выскочил из темноты и начал его душить. Лида сначала испугалась, потом растерялась, а когда осознала происходящее, узнала в душителе Лешку.

– Перестань! Отпусти его! – закричала девушка.

– Ты, защищаешь фашиста?! – возмутился парень.

– Отпусти! Он помог тебе! Ты, дурак недоделанный, даже не заметил, что твой огонь потух, а он его разжег!

Алексей замер и посмотрел на Лиду, но Карла не отпускал.

– Ты чего говоришь-то?

– То и говорю, что он мне только сейчас рассказал!

– Это правда? – посмотрев Карлу в глаза, спросил он.

Немец из последних сил от пережатого горла, выдавил «да!». Алексей разжал локоть и Карл вывалился из его объятий на землю.

– Ну, ты и крепкий парень! – сквозь кашель, на ломаном русском произнес Карл.

– А с вами по-другому и нельзя! – резко ответил Алексей.

– С ними нельзя, а с такими как я – можно! – откашлявшись, произнес немец.

– С какими такими… как ты? – вытаращив глаза на сидящего фашиста, удивленно спросил Лешка.

– Я антифашист! – тихо произнес Карл.

– А чего тогда за них воюешь? – спросила Лида, опередив своего друга, у которого на языке завис тот же вопрос.

– Моего отца и деда в 38-м году эсэсовцы расстреляли за коммунистические взгляды. Но я помню слова отца о том, что Гитлер – это конец для Германии. Я пытался отказаться воевать, но мне напомнили моих родственников, и было два варианта: фронт или расстрел. Пришлось выбрать фронт, потому что есть хоть мизерный шанс остаться в живых. Да и попортить жизнь, мстя по мере возможностей тем, кто расстрелял отца, тоже хочется. Я давно заметил, что ты косо на всех смотришь. Вот и решил за тобой понаблюдать. Когда понял, чем ты занимаешься, решил, что смогу тебя прикрыть… если что!