Перестройка и новое мышление - Михаил Горбачев

Но сотрудничать на основе равенства, взаимопонимания и взаимодвижения. Нас порой не просто разочаровывает, но наводит на серьезные размышления, когда в Соединенных Штатах нашу страну воспринимают как агрессора, «империю зла» и т. п., распространяют о ней разные небылицы, сплетни, сеют недоверие и неприязнь к нашему народу, провоцируют разными запретами, ведут себя с нами просто нецивилизованным образом. Это — близорукость недопустимая.

Время идет, и терять его нельзя. Надо действовать. Обстановка не позволяет ждать идеального момента: конструктивный и широкий диалог необходим сегодня. Из этого мы исходим, перебрасывая телевизионные мосты между советскими и американскими городами, между советскими и американскими политическими и общественными деятелями, между простыми американцами и советскими гражданами. Мы даем в наших средствах массовой информации весь спектр позиций Запада, в том числе и самых консервативных. Поощряем контакты с представителями иного мировоззрения и политических убеждений. С нашей стороны в этом выражается понимание, что такая практика помогает движению к взаимоприемлемому миру.

Мы далеки от того, чтобы только свой подход считать истинным. У нас нет универсальных рецептов, но мы готовы искренне и честно совместно с США и другими странами искать ответы на все вопросы, в том числе и самые трудные.

Раздел первый

ПЕРЕСТРОЙКА

Глава I

ПЕРЕСТРОЙКА: ИСТОКИ, СУТЬ, РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ХАРАКТЕР

Итак, о перестройке. Почему и как родилась эта идея? Что она означает в истории социализма? Что перестройка сулит народам Советского Союза? Как она может повлиять на внешний мир? Все эти вопросы волнуют широкую общественность и активно обсуждаются. Начнем с первого.

Перестройка — назревшая потребность

Для понимания истоков и сути перестройки, развернувшейся в СССР, на мой взгляд, важно иметь в виду следующее: перестройка — не прихоть отдельных личностей или группы деятелей, у которых вдруг взыграли амбиции. Если бы это было так, то никакие призывы, ни пленумы, ни даже съезд партии не смогли бы поднять народ на ту работу, которая развертывается у нас сегодня и в которую с каждым днем включается все больше и больше советских людей.

Перестройка — это назревшая необходимость, выросшая из глубинных процессов развития нашего социалистического общества. Оно созрело для перемен, можно сказать, оно выстрадало их. А задержка перестройки уже в самое ближайшее время могла бы привести к обострению внутренней ситуации, которая, прямо говоря, заключала в себе угрозу серьезного социально-экономического и политического кризиса.

К таким выводам нас подвел широкий и откровенный анализ ситуации, которая сложилась в обществе к середине 80-х годов. Именно с ней, с ее проблемами пришлось столкнуться руководству страны, в состав которого в последние годы постепенно стали входить новые люди. Хочу поделиться основными результатами этого анализа, в ходе которого нам пришлось многое переосмыслить, обратиться к нашей не только близкой, но и более далекой истории.

Россия, в которой 70 лет назад произошла Великая революция, — страна древняя, со своей самобытной историей, насыщенной поисками, свершениями и трагическими событиями, давшая человечеству немало открытий и выдающихся имен.

Но Советский Союз — государство молодое, не имеющее аналогов ни в истории, ни в современном мире. За семь десятилетий — а это совсем немного по меркам человеческой цивилизации — наша страна прошла путь, равный столетиям. На месте бывшей отсталой, полуколониальной и полуфеодальной Российской империи создана одна из самых могущественных держав мира — огромные производительные силы, мощный интеллектуальный потенциал, высокоразвитая культура, уникальное содружество более чем ста наций и народностей, прочная социальная защищенность для 280 миллионов людей на территории в одну шестую часть Земли. Все эти достижения огромны и неоспоримы. И советские люди ими по праву гордятся.

Я говорю это не из желания показать страну лучше, чем она была и есть. Не хочу выглядеть своего рода апологетом, для которого раз «свое», значит, самое хорошее, безусловно превосходное. То, о чем я тут напомнил, — это реальная действительность, подлинные факты, зримые плоды труда нескольких поколений нашего народа. И столь же очевидно, что этот взлет страны стал возможен лишь благодаря революции. Это — ее плоды, плоды социализма, как нового общественного строя, итоги того исторического выбора, который наш народ сделал. За ними — подвиг наших отцов и дедов, миллионов людей труда — рабочих, крестьян и интеллигентов, которые 70 лет назад взяли на себя прямую ответственность за судьбы своей страны.

Хотел бы, чтобы читатель вдумался во все это: иначе трудно понять, что происходило и происходит в нашем обществе. Я еще вернусь к историческим аспектам нашего развития. Сейчас же — о той непростой ситуации в стране, которая сложилась к 80-м годам и сделала перестройку необходимой и неизбежной.

На каком-то этапе — особенно это стало заметно во второй половине 70-х годов — произошло на первый взгляд трудно объяснимое. Страна начала терять темпы движения, нарастали сбои в работе хозяйства, одна за другой стали накапливаться и обостряться трудности, множиться нерешенные проблемы. В общественной жизни появились, как мы их называем, застойные и другие, чуждые социализму явления. Образовался своего рода механизм торможения социально-экономического развития. И все это в условиях, когда научно-техническая революция открыла новые перспективы экономического и социального прогресса.

Складывалась довольно странная картина: крутится огромный маховик могучей машины, а передачи от нее на рабочие места буксуют или очень слабы приводные ремни.

В своем анализе ситуации в стране мы прежде всего столкнулись с торможением роста экономики. Темпы прироста национального дохода за последние три пятилетки уменьшились более чем вдвое, а к началу 80-х годов они упали до уровня, который фактически приблизил нас к экономической стагнации. Страна, прежде энергично догонявшая наиболее развитые страны мира, начала явно сдавать одну позицию за другой. Причем отрыв от этих стран в повышении эффективности производства и качества продукции, в научно-техническом развитии, в производстве и освоении современной техники и технологии стал увеличиваться не в нашу пользу.

Гонка «вала», особенно в тяжелой промышленности, оказывалась «сверхзадачей», прямо-таки самоцелью. То же самое происходило в капитальном строительстве, где из-за длительных сроков проведения работ омертвлялась значительная часть национального богатства. Воздвигались дорогостоящие, но не обеспечивающие выход на высшие научно-технические показатели объекты. Лучшим работником или предприятием признавался тот, кто больше израсходует труда, материалов и денег. Нормально, когда производитель, если так можно сказать, «ублажает» потребителя, а у нас потребитель оказался во власти производителя, вынужден пользоваться тем, что тот ему соблаговолит отпустить. И опять-таки все это дань «валу».

Для мышления многих наших хозяйственников стала характерна забота не о приращении национального достояния, а о том, чтобы в то или иное изделие вложить побольше материалов и труда, рабочего времени и продать подороже. В результате «вал» был, а товаров не хватало. Мы тратили, да пока еще и продолжаем тратить, значительно больше сырья, энергии, иных ресурсов на единицу продукции, чем другие развитые страны. Богатство нашей страны природными и трудовыми ресурсами избаловало, грубо говоря, развратило нас. В немалой степени поэтому-то наша экономика имела возможность десятилетиями развиваться экстенсивным путем.

Воспитанные на идеях приоритета количественного роста производства, мы пытались задержать падение темпов, но действовали преимущественно методом все новых и новых затрат — наращивали топливно-энергетические отрасли, форсировали вовлечение в производство природных ресурсов.

Со временем они становились все более труднодоступными, все больше дорожали. Экстенсивные формы наращивания производственных фондов привели к искусственному дефициту трудовых ресурсов. Под давлением этого дефицита, в расчете на то, чтобы как-то поправить положение, стали выплачиваться крупные суммы необоснованных, фактически незаработанных премий, вводились разного рода незаслуженные поощрения, а из этого потом возникла практика приписок уже ради наживы. Разрастались иждивенческие настроения, стал падать престиж добросовестного и качественного труда, в сознании стала укореняться психология «уравниловки». Нарушение связи между мерой труда и мерой потребления, ставшее едва ли по ключевым звеном механизма торможения, не только сдерживало рост производительности труда, но и привело к искажению принципа социальной справедливости.