Убийства в алфавитном порядке - Ежи Эдигей

– Садитесь, поручник. – Майор, казалось, не устоял перед чарами вновь прибывшей.

Шливиньска опустилась на предложенный ей стул.

– Чем вы занимались в Ченстохове?

– Сначала работала в службе движения, в хозяйственном отделе. Меня направили в офицерскую школу в Щитно, на заочный трехлетний курс. Потом опять хозяйственный отдел, а последнее время следственный. Вообще-то в Ченстохове не так много людей, поэтому нередко приходилось одновременно вести разные дела.

– Следственный? – переспросил Зайончковский. – Это очень хорошо. Приятно, что нам прислали специалиста. Как раз сейчас у нас есть очень трудное дело. Наверное, вы о нем уже слышали?

– «Алфавитный убийца»? Вся Польша о нем слышала.

– Да. Его я и имею в виду.

– Я, конечно, не знаю подробностей этой истории. Знаю только, что об этом писали газеты.

– Подробности узнаете. Я намерен передать это дело вам.

Девушка улыбнулась. Полещук отметил, что улыбка делает ее еще милее.

– Я так боялась, – сказала она, – что вы воспримете направление к вам женщины как наказание божье и я буду служить затычкой во всех дырах. А тут такая приятная неожиданность. Очень вам благодарна, гражданин майор, постараюсь оправдать доверие.

Полещук изо всех сил старался сдержать смех. А майор, услышав произнесенные с таким энтузиазмом слова девушки, посуровел. Он ожидал другой реакции.

– Разумеется, будете работать под моим контролем, – добавил он.

– Так точно, гражданин майор. – Шливиньска сделала такое движение, словно собиралась вскочить и встать по стойке «смирно».

– Я бы так не радовался, коллега, – вступил в разговор Зигмунт Полещук. – Дело дьявольски трудное. Уже два месяца мы ломаем голову над тем, как поймать этого ненормального, но пока еще не сдвинулись с места. Так что придется вам начинать с нуля.

– Прекрасно! – Девушка продолжала проявлять искренний энтузиазм. – В Ченстохове «своего» дела пришлось бы дожидаться много лет, если вообще удалось бы когда-нибудь получить. А здесь как с неба падает. Вопреки всем конституционным нормам о равноправии женщин у нас, однако, гораздо меньше шансов продвинуться по службе. Везде, в том числе и в милиции.

Шливиньска, естественно, догадывалась, какие причины были у майора «подарить» ей сейчас самое важное следствие во всем воеводстве, если не во всей стране.

– Где мы вас поселим? – забеспокоился комендант.

– Если в Забегово нет гостиницы, то, может быть, на частной квартире? А в худшем случае в какой-нибудь пустой камере вашего КПЗ, – засмеялась она.

– Гостиница в Забегово есть, но жалкая и маленькая. Там только общие номера. О том, чтобы жить там долго, не может быть и речи, – заметил капитан.

– У нас в мансарде есть гостевая комната. Мы отделали ее во время последнего ремонта, – сказал майор. – Но вся беда в том, что там три кровати, а вы женщина.

– Там сейчас кто-то живет?

– Сейчас нет, но к нам часто приезжают из района или воеводства. Не хотелось бы терять всю комнату надолго.

– Ничего. Если кто-то приедет, то я соберусь за полчаса. Чемодан у меня маленький, сейчас он в камере хранения на вокзале. А когда осмотрюсь в городе, наверняка где-нибудь сниму комнату.

– С этим у нас трудно.

– Не беспокойтесь обо мне, майор, как-нибудь устроюсь.

– Прошу вас: сегодня устраивайтесь и знакомьтесь с городом, а завтра приступайте к работе.

– Я покажу коллеге эту комнату под крышей, – предложил капитан. – А за вещами пошлем на вокзал нашу машину.

Майор хотел вмешаться и отругать капитана за то, что тот распоряжается служебной машиной, но потом передумал. Шливиньска и капитан вышли из кабинета. Комендант слышал, как Полещук познакомил новую коллегу с пани Зосей и как обе девушки начали о чем-то говорить.

– Зося, соедини меня с комитетом! – приказал он. Зайончковский обращался к секретарше по имени. Он знал ее с детства. Зофья Маленко была дочкой его закадычного школьного друга.

– Соединяю.

После разговора майор снова крикнул:

– Зося!

Секретарша появилась в дверях.

– Пожалуйста, сделай мне крепкий кофе. А… что ты о ней думаешь?

– Очень милая девушка. Думаю, мы с ней поладим. В этот момент с лестницы послышался какой-то шум и сдавленный женский крик. Через минуту в приемную вошла Шливиньска, сильно хромая, а за ней капитан с довольно растерянной миной:

– Я забыл предупредить коллегу, что одна ступенька наверху немного качается…

– Я упала на лестнице.

– Ничего с вами не случилось?

– Нет, только каблук сломала. Не знаю, что теперь делать, другие мои туфли на вокзале в чемодане.

– Зося, прошу: завтра же вызови плотника, чтобы починил ту ступеньку, а что касается туфель, то сейчас же пошли машину на станцию.

– Ступенька – ерунда. Были бы молоток и два гвоздя, сама починю. Мой отец был плотником, и я немного знаю это дело.

– Я охотно помогу. А молоток найдется, – предложил свои услуги Полещук.

– Снимите туфли. Напротив живет сапожник, он чинит обувь для всей нашей комендатуры. Дешево и сердито. Заскочим к нему, и через несколько минут все будет в порядке. – Зося схватила поврежденную туфлю и выскочила из комнаты.

Шливиньска в одной туфле доковыляла до стула и села.

– Если коллега даст квитанцию из камеры хранения, я съезжу на вокзал за чемоданом, – снова предложил свои услуги капитан.

Возвращаясь в свой кабинет и вопреки обычаю закрывая дверь, майор подумал: «Уже всех очаровала. Но со мной, дорогая пани, этот номер не пройдет!»

Он вспомнил о кофе. Но кофе не было, так как Зося убежала к сапожнику. Майор подошел к окну. На противоположной стороне улицы стояла небольшая мастерская, которую уже года два занимал приехавший в Забегово старый мастер Юзеф Кунерт. Двери ее были открыты, и майору хорошо было видно Зосю, сидевшую на маленькой табуретке перед старым седым человеком, который, держа в правой руке туфлю, прибивал к ней сломанный каблук.

«Даже телефон не переключила, – разозлился Зайончковский. – Эта девчонка никогда не будет хорошим секретарем».

В этот момент зазвонил телефон. Майор взял трубку.

– Гражданин майор, – докладывала Шливиньска, – звонят из «Крестьянской взаимопомощи».[2] Соединить?

– Да, пожалуйста.

Зайончковский слышал, как вернулся капитан с чемоданом. Вскоре после него вернулась Зося. Потом искали гвозди. Починить лестницу вызвались три милиционера. Через минуту майор услышал стук молотков. Работали с таким азартом, что израсходовали, наверное, пол-ящика гвоздей. Скорее всего, операцией руководил капитан, так как именно его голос чаще всего доносился в кабинет коменданта. Смеху при этом было без меры.

Тем временем сидящей в секретариате Шливиньской по очереди представились все сотрудники комендатуры. Маленькая приемная превратилась в салон приемов.

«Вот сейчас выйду и разгоню всю эту компанию, чтоб не собирались!» – грозил майор мысленно, но не сделал и шагу из-за стола.

Разгорелся небольшой спор из-за того, кому нести наверх чемодан пани поручника, а потом все быстро затихло. Люди вернулись к своим обычным занятиям. Только о кофе для коменданта никто не подумал. Даже пани Зося забыла о нем.

Клубок убийств

Когда на следующий день майор вошел в здание комендатуры, обе девушки – пани Зося и поручник Шливиньска – были заняты разговором. Комендант не подслушивал, но, поднимаясь по лестнице, услышал, что девушки называют друг друга по имени и болтают о каких-то тряпках.

При виде начальника Шливиньска снова встала по стойке «смирно» и представилась по уставу. Это немного смягчило Зайончковского.

– На будущее не нужно, – махнул он рукой, – тут у нас не так строго придерживаются устава, как в Ченстохове.

– Не передумал ли гражданин майор, – спросила девушка с беспокойством в голосе, – по этому делу?

– Не бойтесь.

– Я полночи не спала от волнения.

– Вы еще проклянете ту минуту, когда впервые взяли в руки это дело.

– Такого не будет.

– Ну-ну. Сейчас дам вам дело. Можете работать здесь, рядом, в кабинете моего заместителя, который болен. Начните с очень тщательного изучения всей документации. Не спешите. Когда ознакомитесь с деталями, поговорим, что делать дальше.

– Слушаюсь.

Это было четыре толстых тома. Каждый завязан тесемками. Барбара Шливиньска, сидя в выделенной для нее комнате, осмотрела содержимое каждого тома. Они не имели единого шифра. На каждом была надпись, сделанная крупным, несколько наклонным почерком: «Дело об убийстве…» (имя и фамилия), а под ней дата. Самый старый том информировал, что содержит материалы, касающиеся Винцента Адамяка, и был датирован 25 июня 1975 г.

Шливиньска развязала тесемки и принялась изучать дело. В самом начале, как обычно, было краткое «Сообщение о преступлении», сделанное дежурным Яном Лисовским. Оно гласило, что во время дежурства старшего сержанта, в 12 часов 35 минут, в комендатуру обратились два молодых человека – Януш Маляга и Ян Гавиньский. Они ловили рыбу в реке и заметили неподвижно лежащего в кустах человека. Подойдя ближе, они увидели вокруг него лужу крови. Перепуганные, парни побежали в милицию. Высланный на место происшествия патруль установил, что в кустах лежит труп молодого мужчины, убитого каким-то острым предметом. Милиционеры из патрульной машины без труда опознали личность убитого. Им был известный на забеговских улицах хулиган Винцент Адамяк, частый «гость» милицейской КПЗ. Личность убитого подтвердила и его мать, привезенная на место происшествия.