Как всегда - Саша Чекалов

(«Видать, ни совести, ни такта

нет у судьбы твоей, сечёшь?»)

И – раз оно и вправду так, то…

to be continued.

(«Ну а чё ж!»)

20.05.14

Пятая стадия

Всё происходит симметрично.

Сегодня кем-то пренебрёг —

а завтра так же безразлично

и твой погасят уголёк.

Нет бога, кроме метронома

(вернее, маятника), но

уж он-то есть… поскольку «норма» —

мираж и лишнее звено.

05.06.14

Пара рам

цельность иллюзий осталась в былом…

в женщинах нас привлекает надлом.

нет, не такой, чтоб совсем пополам, —

так, только трещинка,

трам-пара-рам.

те, что ломались зачем-то сперва,

р-раз! – и сломались…

и живы едва

воспоминанием о роковом

выборе… тьфу ты… глаза рукавом

надо разок ещё вытереть и —

в лигу другую стремглав перейти.

вывести «я» своё в люди, пешком

(чудом лишь не подавиться смешком!)…

вывелась в Эго с тоски небольшой?

вива лас-вегас, – не будь же лапшой:

выиграть надо весь мир! или чем-

пионат этот весь – неизвестно зачем?

нет уж… и пусть лучше трещина: чтоб

где-то внутри – и пожар, и потоп!

…можем, не зная, куда себя деть,

целую вечность вот так просидеть:

ты в своей рамке – и я со своей…

у «иностранки» поёт соловей,

яуза плещется… мало людей…

нет ли случайно прикольных идей,

как теперь вечер вдвоём провести,

не затушив эту искру в горсти?

поезд ушёл – и резон увезён…

ладно… давай уже в «иллюзион»…

23.05.14

Автобиография

С 71-го я, – вот и всё, что

есть о себе донести.

«Что же так мало с собою несёшь-то?»

Да уж вот так… В пути

что-то, должно быть, забыл ненароком,

что-то, видать, растерял…

Катится, катится с горки горохом

дробный материал.

«А по профессии кто?» – учитель

черчения и изо:

в выборе дао («Нет-нет, молчите!»)

издавна не везло…

Знаю и сам уже, что за птица:

да, не орёл, увы, —

вряд ли нормальная кто польстится.

…Мы ведь ещё на «вы»?

Вам ведь – героев бы из романов?

Правильно… Ну и мне

тоже не требуется нормальных.

…Будто по целине

Тростью судьбу намечаю пунктирную

(что впереди? туман)…

Редко ухаживаю за квартирою

и… на досуге опять редактирую

полузабытый роман.

В общем, наверно, такого-то валенка

точно не ждёт никто.

Утро. В тумане лежит Москва-река…

Этим стихам – лет сто.

Если сгорели в ненастном костре бы они,

так и никто бы не знал,

но вот остались в столе, не востребованы.

(Комната – как пенал.)

В общем, наверно, я зря об этом…

(«Ни совести, ни стыда!»)

Зря?.. Ну а вдруг с этим белым светом

прóще иметь дело двум поэтам?

(Разного пола, да! :))

Впрочем, конечно… Наверно, зря всё…

Жил – так и буду жить,

это несложно…

И что так трясся!

…Сумерки. Ни пития, ни яства.

Нечего, нечего тут бояться…

но и нечего предложить.

24.05.14

Мне страшно

Мне страшно принадлежать

к адептам мечты (сломать их

ряды оказалось, жаль,

нетрудно)…

Ну да, романтик.

Как робот, что видел сон

о жизни гораздо лучшей, —

где новый комбинезон

и нету пиратских ружей.

Ах, нет! – изведёшься весь

без боя… Да, страшен бой, но

пускай и пираты есть,

и смерть, но пускай не больно!

И вот – и пираты есть,

и ружья, и бой… и страшно.

И каждый извёлся здесь,

а ты – уж не мира страж, но

какой-то лесовичок,

грибок при огромной шляпке:

разнежишься, клювом щёлк,

и вот уж лангет на лапке,

и в дырке юлит червяк,

и язва гниёт на губке…

И ветер свистит в щелях,

и ночь в телефонной трубке.

И в той патефонной мгле

оставит не мой ботинок

след памяти на челе

одной из чужих пластинок…

Мне страшно – принадлежать!

Но в хаосе ахинеи

инстинкты орут:

«Лежать!

Свобода – ещё страшнее.»

А если приподниму

глаза – пусть и гарь на стёклах —

увижу сквозь муть и тьму:

нас много таких.

Чуть тёплых…

Таимся, лесовички,

в заветной неразберихе, —

горят на носах очки.

Теснятся немые крики…

И чей-то зудит трибьют.

И чайника смутен абрис.

И вечен земной уют…

И – думаем, не пробьют

наш временный IP-адрес.

03.06.14

Она

Э. В.

Спина её – матовый бриллиант,

а задница – розовый абрикос,

а мы… персонажи гаврилиад:

гангрена там, ишиас, варикоз…

Со старта до финиша – бытовизм,

ничем не избывный… Искали и —

нашли себе дао: греби… давись…

короче, ни шагу из колеи.

А с этой – иначе всё: вечный бой;

рассвет обязательно сменит мрак,

шагающий рядом… А за тобой —

пылают мосты, но никто не враг!

Любой может быть тебе другом и

соратником! – думает так она,

и ходим за нею по кругу мы.

Как бич в вечных поисках стаканá.

Она – это… нет, не живая кто,

а грёза, фантазия, сон, мираж…

Так ищет… не прапорщик военторг,

а гонщик —

момента войти в вираж!

Витаем, беспечные, в облаках,

надеясь на чудо… Виной жара

и сердцебиение… или как?

Да, в общем, никак. Ведь она ушла.

Ушла насовсем.

Ты не понял, не

желая смириться, но – да, увы,

вот это – реально уже вполне.

А мы… только пьянствовать здоровы.

Сидеть и молчать посреди двора…

Курить и рассматривать твой загар,

прохожая шмара… Уже пора

разведать, куда это мрак шагал:

возможно, там лучше.

Там новый шанс.

А бывшей мечте ведь не сбыться, друг.

Нам нужно… не вскоре, а прямо щас! —

забыть белизну позапрошлых рук

и дальше идти!

Ведь у нас там блат:

знакомая вечность…

Жаль, ум усох.

…Лицо её – ласковый циферблат…

а кудри – пружинки из тех часов.

18.06.14

Жена

(песенка)

Лежать на камне было горячо…

А мы – везде носы свои совали

и не хотели быть нигде ещё,

помимо рая Лауттасаари.

Сиянием идей начинены,

маячили мы символами солнца

во славу материнства и отцовства, —

и не хотелось жить ничем иным…

Почти босые, минимум одёжек…

Я вижу нас в объятиях лучей;

ты ищешь – и я верю, ты найдёшь их! —

колечки (подойдут и от ключей)…

Я помню: как мальчишка, сложена,

ты выйти из воды не хочешь, я же

могу весь день лежать на этом пляже! —

и ты пока мне вовсе не нужна,

моя десятилетняя жена…

Родители приехали пахать,

а мы… недавно было нам по девять.

Обречены на зонт из лопуха,

на колу и на вечное «что делать?»…

На ловкость оголтелых босяков…

На дар иметь – не трогая руками…

Моих не помня Старых Васюков —

и твой забыв, конечно, Красный Камень.

…Я вижу нас: малы и велики,

по-своему мы ловимся на чудо! —

сбежав на пляж как будто ниоткуда…

Она плетёт обоим нам венки…

Хлеб сух, но колбаса ещё жирна…

Мы – вроде птиц: не сеем, но имеем

всё-то, что и ценить-то не умеем!

И счастлив я – и счастлива она,

моя десятилетняя жена!

Уже и шурави в Афганистан

вошли, и отцвела олимпиада…

но здесь-то – ни команды «по местам»,

ни смерти, ни придуманного ада.

И ты – не деловая колбаса,

и я ещё не лодырь и бездельник…

Играя в дочки-матери, без денег,

мы проживаем век за полчаса.

А сосны – будто стрелы Гименея!

Залив – мираж зеркального стола!

…Я знаю, эта песенка стара:

мол, раньше было лучше и милее,

но что с того! – когда, отражена

в иллюзии не хуже взрослой музы,

плетёшь ты нам игрушечные узы,

моя десятилетняя жена…

И дольше века длится время сна.

19.06.14

Циничное

«Ты всегда погружаешься в вальс этой яви, скрываясь,

я – скольжу по поверхности, слишком уж не зарываясь:

полнота простоты юбер аллес, конечно, и всё же —

ты прекрасно сама по себе эту ношу несёшь, и…

и тебе, видно, прошлые беды надёжно привиты;

дальновидно, на подступах, ужас убогой любви ты

и предвидишь, и сразу всё душишь, естественно: лучше

всё оставить как есть на нехоженом щебне Алушты…»

Горизонт заслоняют чащобы столетних пижм,

крокодил подбирается к солнцу, а мы всё пишем.

И забот-то других не имеем… Семья, работа —