Я думала, я счастливая... - Марина Безрукова

давал ему спокойно лететь, крутил, вертел и швырял из стороны в сторону. Тамара даже поежилась. Ей-то хорошо, она останется дома, а вот Коле ехать через весь город на работу. Вспомнила, что купила ему витамины и, вынув из ящика, поставила их на видное место. Не забыть бы!

— Какие запахи! М-м-м! — Николай устраивался на своем месте у окна.

Тамара улыбнулась. Сколько раз она ему готовила такую яичницу, и каждый раз он так восхищается, будто ему подали нечто неизведанное. В душе шевельнулась приятная благодарность. Пока муж расправлялся с завтраком, Тома сварила кофе в настоящей медной джезве и налила его в толстостенную кружку. Получилось чуть больше трети. Тамара давно привыкла к причудам Николая: ну хочется ему пить кофе из большой кружки, пожалуйста!

Яичница исчезла, последний глоток кофе сделан. Николай вскочил и, чмокнув жену в щеку, побежал в ванную. Тамара поморщилась и взяла салфетку: опять жирными губами измазал. Она привычно убрала посуду и посмотрела на часы. Через полчаса муж уедет, а она получит в свое распоряжение длинный день. План на сегодня был набросан еще вчера. Сначала легкая гимнастика, а потом работа — нужно перевести несколько статей. Доход копеечный, на булавки, но зато чувствуешь себя полезной. Когда она два года назад решила уволиться, Коля ее поддержал и даже порадовался. Уж очень измотанной и нервной приходила Тамара домой. Да она и сама чувствовала, что теряет здоровье и силы, сидя в своем темном архиве. А еще и когда сменилось начальство, и непомерно выросли требования к сотрудникам при прежней зарплате, поняла: нужно уходить. Здоровье дороже.

Дома ей было хорошо. Она наводила порядок, намывала полы и протирала мебель от пыли. К ужину из духовки доставалась запеченная курочка с золотистой кожицей, и Николай еще в подъезде чувствовал приправленный чесночком аппетитный запах. Иногда его ждала баранья корейка с розмарином и всегда необычный салат, порой, из вполне банальных продуктов. Зато соус… Если Тамара и пыталась робко заговорить о том, чтобы устроиться еще куда-нибудь, Николай категорически протестовал. И она с облегчением выдыхала — никуда не надо. А денег и так хватало.

Ох, какое сегодня тяжелое утро… Темень за окном заставляет замереть и почти не шевелиться, скорее бы солнце перешагнуло рубеж и начало по секундочке прибавлять новый день. До весны еще так далеко. Тамара заставила себя подняться и взять с полки термос. Каждое утро она заваривает мужу чай с шиповником. Он часто выезжает на объекты, проверяет оборудование, замерзает под ледяным ветром, и чай служит ему спасением.

— Наколдуй мне своего фирменного, — обычно просил он, хитро поглядывая в глаза. — У меня так не получается.

И она колдовала: сначала чуть-чуть заварки, после щедро сыпала подвяленные, чуть сморщенные ягоды, заливала их кипятком, а спустя несколько минут с усилием давила ложкой, выпуская наружу полезную мякоть. Переливаясь блестящим, из банки стекал тугой каштановый мед. Вот и всё.

— Приворотное зелье, — шутил муж и целовал ее в нос.

Она смеялась и чуть краснела. Николай крепко обнимал ее и исчезал за дверью.

— Будь, пожалуйста, осторожен, — каждый раз звучало ее напутствие.

Вот и осталась она в одиночестве. Тамара, не спеша, прибралась на кухне и привычно открыла в телефоне запись утренней гимнастики. Одно название, а не гимнастика — ничего сложного и всего восемь минут. Тамара была неусидчива и беспокойна. А здесь приятная женщина составила простой комплекс упражнений, который не требовал больших усилий и не успевал надоесть.

В спальне Тома приоткрыла окно и окинула взглядом двор. С сочувствием она наблюдала за черными фигурками, которые расползались в разные стороны, торопливо шагая против ветра, по своим делам. Стало даже немножко стыдно: она-то в тепле сидит. Вытянулась перед зеркалом шкафа-купе. Почти как в балетном классе. Что ж, начнем!

Тамара успела сделать только несколько упражнений и теперь старательно трясла кистями рук, разгоняя лимфу, как запись гимнастики прервалась входящим телефонным звонком. Звонил Николай: неужели что-то забыл?

— Алло?

— Сонечка, привет! Я поздравляю тебя с днем рождения! Люблю тебя, люблю, люблю. Я безумно счастлив, что ты есть в моей жизни!

Тамара медленно села на неубранную кровать и беспомощно посмотрела на себя в зеркало. В сером полумраке отчетливо были видные ее черные глаза.

— Сонечка, я немного опаздываю, тут пробка, но скоро буду. Надеюсь, ты готова? Алло?

Тамара молча слушала его дыхание.

— Коля, это я, — наконец, выдавила из себя она. — Твоя жена. Тамара. Ты не туда позвонил. Ошибся.

«Вот что означает выражение звенящая тишина», — подумала Тома. Коля не произносил ни звука. Телефон в руке стал скользким — вспотели ладони. Тамара бросила его на кровать и старательно вытерла руку о покрывало. Потом встала и пошла к выходу. «И-и-и, руки в стороны, наверх…» — донеслось ей в спину.

Глава 2

Николай чертыхнулся и еще раз посмотрел на экран телефона, закрепленного на панели. Рядом истошно загудел автомобиль, он не заметил, что кто-то начал перестроение и чуть не задел соседнюю машину. Понимая, что ему даже не съехать на обочину, он продолжил движение в своем ряду, не в силах перезвонить. В висках стало тесно. Как это вышло? Он же отчетливо видел, что нажимает на вызов Сони. Как он попал на Тамару? Николай с силой ударил руками о руль. Заработали дворники, убирая летевшую из-под колес жижу, в которую превращался под действием реагентов снег. Серое низкое небо сливалось воедино с лентой асфальта, где верх, где низ — не разберешь. Только большие зеленые щиты указателей помогали ориентироваться в пространстве.

Он снова бросил взгляд на телефон и чуть не застонал от бессилья. Ну, как так могло выйти? Почему? Что это? Его невнимательность? Судьба? Злой рок? Николай сжал губы и прибавил газу. «Надо же, не узнать голос жены», — сам себе усмехнулся он. Даже в кино он не видел такого глупого разоблачения. Полгода ему удавалось жить двойной жизнью. После замужества дочери всё и началось. В этот момент он окончательно осознал, что Оля стала взрослой и больше никогда не спросит, что ей делать и как. Сошлись в одной точке и обида на дочь за то, что не по-людски поступила с родителями, и ощущение, что миссия его завершена и теперь остается только доживать остаток жизни на обочине, и нежелание смириться с таким раскладом. Конечно, оставалась жена. Но для Тамары он тоже уже на вроде домашнего пса — старый, преданный, глупый. Надоел до смерти, но и выбросить на улицу рука не поднимается.

Записался в