Мужчина-сказка, или Сейф для любовных улик - Татьяна Луганцева

Они молча приступили к трапезе.

– А если у меня чувства? – заикнулся через некоторое время ученый.

– Оставьте! Ваше чувство – физика. И любовь – тоже она.

– Но ведь может же кто-то занять почетное второе место? Я впервые в жизни этого хочу!

– Может… если вы сами решите это уравнение и введете в него второе неизвестное. Но вы вполне можете ошибиться. Я прошу отстать от меня, причины я объяснила.

– И ты решила остаться одна? Но это же нехорошо!

– Вы же один, и это нормально, – парировала Зинаида.

– Я был не прав и сейчас признаю свою ошибку. Лучше поздно, чем никогда. Как ты оказалась у нас в институте? Великая тяга к науке? – спросил ученый, помня, что говорили все вновь поступившие лаборантки.

– Что вы, конечно, нет! Я со школьной скамьи ненавидела физику, но родители настояли, чтобы я окончила физико-математический институт. А сейчас, с ребенком на руках, у меня небольшой выбор. Я готова работать кем угодно, лишь бы работать.

– А живешь ты где?

– В общежитии. Но я не жалуюсь. У нас с Фросей, так зовут мою дочь, прекрасные жилищные условия – отдельная комната. Обычно ее дают только семейной паре, так что мне повезло.

После этого вечера Евгений Григорьевич оставил Зину в покое. Некоторое время Кактусов собирался с мыслями, а когда полностью осознал, что его решение четкое, бесповоротное и полностью осознанное, пришел к Зинаиде официально просить ее руки. Так она заняла почетное второе место в жизни гениального физика. Свадьбу сыграли в год московской Олимпиады. Фросе тогда исполнилось пять лет, а Евгению Григорьевичу пятьдесят.

Супруги прожили вместе отпущенные им судьбой и богом тридцать лет. И это были самые счастливые годы в жизни обоих. Как говорили знакомые известного ученого, Кактусов нашел свою половинку с математической точностью, а по-другому и быть не могло. Сам же Евгений Григорьевич говаривал, что он всю жизнь ждал именно Зину, поэтому раньше и не женился. Зинаида ни разу не пожалела, что согласилась стать его женой. А уж лучшего отца для своей маленькой дочки она и желать не могла. Кактусов удочерил девочку, дал ей свои фамилию и отчество и всей своей дальнейшей жизнью доказал, что принял ее как родную.

Фрося любила отца с такой же самоотдачей, и когда его не стало, очень тяжело переживала потерю. Но они с мамой собрались с силами и продолжили жить дальше, но уже без сверхталантливого человека, который когда-то подставил плечо женщине с ребенком и ни разу их не предал. Фрося только после смерти отца, хотя была давно взрослой, в полной мере оценила, насколько была под его защитой. Она впервые растерялась, оказавшись лицом к лицу со всеми сложностями этого мира, и теперь, два года спустя, частенько вспоминала один разговор с отцом…

Евгений Григорьевич умирал легко и уже в почтенном возрасте, поэтому, может, и предчувствовал свою смерть. Незадолго до кончины он завел беседу на весьма щекотливую тему.

– Я ни о чем не жалею, но лучшее, что у меня было в жизни, – это твоя мать и ты.

– Папа, ты почему говоришь в прошедшем времени?

– Да так, что-то навеяло…

– Не надо даже мыслей таких!

– Фрося, я никогда не лез в то, куда не положено лезть…

– Ты о чем?

– Почему мы с мамой не дождемся никак внуков?

– Вот ты про что… – заулыбалась она, удобно усаживаясь напротив. – Ну, ладно, давай поговорим, если хочешь.

– Ты выросла очень похожей на свою мать. Тот же пытливый, умный взгляд, та же улыбка и тот же максималистский взгляд на мир, не дающий никому права на ошибку.

– Да, я похожа на нее, знаю. Но для того, чтобы родить ребенка, нужен мужчина. Надеюсь, ты это понимаешь, папа?

– Ничто человеческое мне не чуждо, – откликнулся Евгений Григорьевич, – сам грешен…

– Мама рассказывала мне о твоей бурной молодости, – засмеялась Ефросинья.

– Не вводи старика в краску! Хорошо, я поставлю вопрос по-другому. Почему ты до сих пор одна? Не нашла достойного мужчину? Но я знаю многих хороших ребят даже у нас в институте. Со многими я тебя пытался познакомить, и все мимо…

– Может, дело тогда во мне?

– Фрося, я ведь серьезно! Тридцать четыре года для женщины – уже солидный возраст.

– И это мне говоришь ты?!

– Я женился в пятьдесят, но я – мужчина, а тебе еще детишек рожать. Конечно, мужчины…

– Что? Мужчины интересуются женщинами помоложе, ты это хотел сказать?

– Ты же умная…

– Вся в тебя.

– Ты мне льстишь. Но не уводи разговор в сторону. Вопрос очень серьезный. Не нужна ли моя помощь? – поинтересовался Евгений Григорьевич.

– Отец, не смеши меня. Как ты мне можешь помочь? Кого-то насильно женишь на мне? Денег приплатишь за слегка залежалый товар?

– Фрося! Как ты можешь так говорить? Да разве ж я такое предложил бы тебе? Я имел в виду совет какой-нибудь… Помнится, у тебя был парень, Влад…

– Был.

– И что случилось?

– Первая любовь перешла в разряд любви несчастной. А в свете того, что это была первая любовь, особо ужасно слышать при ней слово «несчастная». Так вот, не повезло, – пожала плечами Ефросинья.

Речь шла о Владиславе Светлове, с которым она вместе училась в институте. Все тогда вроде шло к тому, что дружба между ними перерастет в любовь и молодые люди создадут студенческую семью. Но потом случилось неожиданное – на последнем курсе Влад влюбился в первокурсницу Олю и женился на ней, бросив Ефросинью. Его поступок осудили все их одногруппники, но самого Влада их мнение совсем не беспокоило. Парень просто сказал бывшей подружке «прости» и исчез из ее жизни навсегда.

Сказать, что Ефросинья сильно переживала, – ничего не сказать. Она просто умирала! Похудела на двадцать килограммов, загремела в больницу, потому что не хотела ни есть, ни дышать, ни вообще существовать. Фрося всегда была умной девочкой и, видя у своей постели постаревшего отца и мать с покрасневшими глазами, понимала, что причиняет им безумную боль. Не понимала только одного – почему ей настолько не хочется жить на свете. Просто все померкло в глазах… Она сама не ожидала от себя такого самочувствия и ощущения конца света. Когда Владислав был рядом, и рядом его улыбка, его глаза, юмор, его запах, юношеский задор, казалось, что так будет всегда. Она не думала, что переживает самую настоящую любовь, и осознала это, только когда любовь закончилась.

Фрося нашла в себе силы продолжить бренное существование. Именно существование, жизнью-то ее состояние трудно назвать. На несколько лет у нее вообще выпало из понимания, что на свете есть другие мужчины, парни. Потом под напором общественности и родственников Ефросинья попыталась сходить на несколько глупых свиданий, которые закончились ничем. На том Фрося и успокоилась. Если ее спрашивали про личную жизнь, она объясняла свое одиночество как угодно, только не тем, что никто так и не заменил, не смог заменить Влада, будь он неладен. Нет, об этом Фрося говорить не хотела. Наверное, потому, что рана не зарастала. И вот Евгений Григорьевич вновь задал вопрос на сокровенную тему. Только сейчас Фрося поняла, что совсем не сердится на него.

– Почему ты вспомнил про Влада? – спросила она. – Прошло четырнадцать лет.

– Вот именно, Фрося! Четырнадцать лет! Ты сама об этом думала? Целая жизнь прошла, а ты все еще не оправилась…

– Я в полном порядке, отец. С чего ты взял? Я не думаю, не вспоминаю о нем…

– Тебе так кажется. Чувство подсознательно сидит в тебе и не дает права на обретение личного счастья. Для тебя расставание с ним прошло на грани разрыва психики, что не могло не оставить следов. Я это замечал. Мама замечала. Ты же оградилась от прошлого высоким забором, словно он мог тебя спасти. Какая ошибка, что мы раньше не поговорили с тобой… Думали, пройдет, а оно не проходит.

– Да со мной все хорошо, отец!

– И дело даже не в том, что ты больше не доверяешь никому. Дело в том, что ты всех сравниваешь с ним, с Владом. И, конечно, все проигрывают, потому что больше никто не вызывает в тебе таких положительных и очень сильных эмоций. А ведь тут еще одна ошибка! В молодости все чувства острее, и ты зря ожидаешь таких же по силе чувств. Таких эмоций, как в юности, все равно никогда больше не будет. Ты уже взрослая женщина, посмотри вокруг! Обрати внимание на какого-нибудь доброго мужчину, ответственного и спокойного, и дай ему шанс.

Ефросинья с удивлением смотрела на отца. И вдруг ощутила, что по ее щекам текут слезы.

– Девочка моя…

– Отец! – обняла его Фрося. – Я точно не встретила такого, как ты!

– А такого и не надо. И вообще, плохо, когда мужчина чересчур сильно любит женщину, он тогда превратится в тряпку. Поэтому такого, как я, тебе не надо.

– Вот Влад меня и не любил, – хмыкнула Ефросинья.

– Опять он! – Евгений Григорьевич задумался, гладя дочь по голове. – Я помню его – высокий, стройный, симпатичный, несколько беспокойный… на контрасте с тобой. Но это было даже хорошо. На его фоне и ты как-то преображалась, глаза у тебя загорались…