Мое белое лето - Николай Иванович Хрипков

не пройдешь.

Обь всё шире. Когда темнело, вдалеке на берегу можно было увидеть огоньки. Спросили, что там может гореть среди тайги. Это горели газовые факелы. В Томской области в это время открывали одно нефтяное месторождение за другим.

Подходим к Колпашево. Это районный центр город на правом берегу. Про Колпашево мы много наслышаны еще в Затоне. Сюда, говорят, ссылали в тридцатые годы крестьян. В городе много предприятий, некоторые были эвакуированы в Колпашево в годы войны.

Стоим несколько часов. Капитан побрился, обычный свитер сменил на флотский мундир. Ребята подшучивают над ним:

— Иваныч! Никак жениться собрался?

Вообще никакой субординации. К капитану обращаются по отчеству. Но хамства не позволяют и приказы его выполняют. Капитан никогда не кричит и немногословен. В кают-компании, когда едят, обычно балагуры, как говорится, «травят» байки. Капитан лишь улыбается. Изредка вставит слово — два. В Колпашево закупают продукты. Поэтому возвращаются с мешками. Мы тоже немного прогулялись по городку. Особого впечатления он не произвел. Хотя много старинных домов из толстых бревен с резными наличниками. Говорят, что деревня здесь была основана русскими переселенцами ажно в семнадцатом веке. Многие политические ссыльные попадали сюда.

После Колпашево Обь стала настолько широка, что дальний левый берег можно увидеть только в ясную погоду. И то предстает он зеленой ниточкой. Вскоре мы попали в шторм. Как моряки говорят, «в болтанку». Через палубу перекатывалась вода. Самоходку качало из стороны в сторону. И ходить можно было только широко расставив ноги и руки, чтобы не упасть или не удариться. Мой друг тяжело переносил «болтанку». У него началось то, что называется «морской болезнью». Он лежал в кубрике и стонал. Был бледен как стена. Тетя Вера поставила возле кровати тазик, если его начнет рвать. В кубрик на ужин он не пошел. Мать принесла ему второе и сладкий чай. Но он выпил только чай. И снова упал и застонал. У меня же не было никаких симптомов. И я понял, что вполне гожусь для морской службы. К утру шторм утих. Но по воде бежали большие темные волны. Небо было серым. Дождило.

Мы не выходили из кубрика и дулись в «дурачка». Мне карты надоели до одури. Даже голова начала болеть. Лучше бы почитать книгу. Но мой друг не любил чтения, и ему не нравилось, когда я предавался этому занятию.

Он начинал отвлекать меня от чтения всевозможными способами. И обижался, если я не прекращал чтения.

Скоро я нашел способ для уединения. Дни становились длиннее, а ночи короче и светлее. Я с удивлением обнаружил, что даже в глухой ночной час за иллюминатором светлая серость. Ночной темноты не наступает. В убрике, конечно, для чтения света не хватало. Вот они какие северные белые ночи! Теперь, если мне не спалось, я одевался и уходил на нос самоходки, где садился среди кнехтов и бухт с канатами. И читал. Здесь никто мне не мог помешать. Я оставался совершенно один. Гудела машина самоходки, шелестела вода за бортом, прохладный ветер обдувал лицо. Кругом безграничные водные дали. Настоящее море! Как тут себя не почувствуешь мореплавателем!

Редкие низкие острова, заросшие кустарником и хвойником, разнообразили водную пустыню. Да еще время от времени проходили встречным курсом другие суда. Кричали чайки. То одна, то другая резко пикировали вниз и тут же взмывали вверх, держа серебристую рыбину, которая трепетала в их костяных серповидных клювах.

Я читал соответствующую книгу. Это «Открытие Земли» Жюля Верна. В то время это был мой любимый писатель. В затонской библиотеке я прочитал его многотомник. Приключения, рейды дерзких пиратов, экзотика далеких островов и стран — всё это было так близко мне. В блокнот я выписывал имена и географические названия. Огорчало меня только то, что все континенты и острова уже открыты. Эпоха первопроходцев и первооткрывателей осталась в прошлых веках. Всё равно я твердо решил стать морским путешественником и пройти маршрутами великих мореплавателей. Что еще может быть увлекательней в этой жизни? Более интересного занятия в своей жизни тогда я не мог представить. Только моря и океанские просторы!

Днем вахтенный матрос закричал:

— Смотрите!

Он стоял на капитанском мостике, вытянув руку, чтобы привлечь внимание. Что же он там такого увидел? Все, кто были рядом, повернули головы туда, куда он показывал. Может быть, какой-нибудь сумасшедший кит зашел в Обь поинтересоваться, как тут живут. Над водой торчала роща, которая медленно перемещалась по воде. Присмотревшись, можно было увидеть, что это ветвистые рога.

Это было целое стадо лосей, которые переплывали широкую, как море, Обь. Такой массовый заплыв аборигенов сибирской тайги. Они уверенно двигались вперед. Что их подвигло на это путешествие — загадка. Но ведь была какая-то причина? Меняли место кочевки? Но это сколько нужно выносливости и превосходных качеств пловцов, чтобы преодолеть такое водное пространство! Всё-таки это не лесной ручей.

Воздух заметно посвежел, хотя стояла середина лета. Теперь, отправляясь среди белой ночи на нос корабля, я надевал на себя теплый свитер. Но и он не всегда защищал от встречного ветра.

Однажды самоходка замедлила ход, а потом и вовсе остановилась. Зачем это делать посредине Оби? К самоходке на обласке приближались рыбаки. Почти вся команда ожидала их на борту. Не то, что сидеть в обласке, но даже смотреть на него страшно тому, кто никогда не управлял этим необычным плавсредством народов Севера. Это длинная лодка, порой выдолбленная из цельного толстого дерева с острыми концами. Поэтому на обласке с равным успехом можно двигаться и вперед и назад.

Передвигается обласок по воде быстро, как стрела, рассекая волны. Но плавание на обласке требует навыков и сноровки. Новичок вряд ли сможет управиться с ним. И скорей всего перевернется и окажется в воде. Перевернуть обласок при неверном движении не составит труда. Но зато и вернуть его в первоначальное состояние тоже не трудно.

В обласке сидело двое хантов. В народе хантов называют остяками. Это древний финно-угорский народ. Лицо их темно-медного цвета, как у настоящих индейцев. Что, в прочем, неудивительно. Ведь американские индейцы вышли из Сибири. Вместо перьев на них были шапки-ушанки, а вместо накидок легкие, удобные и практичные фуфайки, которые спасают и от холода, и от гнуса. И в то же время н е сковывают движений. Приблизились к самоходке и зацепились за борт длинным багром. Обласок покачивался на волнах, то приближаясь, то отдаляясь от железного борта самоходки. Обласок полон рыбы. Два рыбака сидели в этой шевелящейся серебристой массе. Были видны только верхи их резиновых сапог. Некоторые рыбины