Воровский - Николай Пияшев

В гимназии существовал кружок острословов. Там гимназисты отдыхали от скуки на уроках. Душой кружка был Вацлав Воровский. Страсть острить так сильно развилась среди гимназистов, что начали с ней бороться. Решили штрафовать. По копейке за остроту. Один раз Воровский лишился таким образом двугривенного и остался без завтрака. После этого случая Вацик заметно охладел к острословию. Но любовь к шутке, к иронии осталась у него на всю жизнь.

В скромно обставленной комнате Вацлава Воровского, на Землянке, иногда собирались одноклассники. Здесь шли горячие споры о смысле жизни, о месте интеллигенции в обществе.

Серые мечтательные глаза Вацика загорались, когда он слушал нападки товарищей на царский строй. Кто-то из гимназистов стал было рассказывать о покушении на царя. С тревогой на лице в комнату заглянула мать, или mater dolorosa[1], как называл ее в шутку Воровский. Она, пугливо оглядывая группу раскрасневшихся гимназистов, говорила:

— Вы бы потише, мальчики…

После ухода товарищей мать спросила сына, не опасно ли вести такие разговоры?

— Но где, скажи, когда была без жертв искуплена свобода? — вместо ответа Вацик продекламировал матери стихи Рылеева. — Эх, mater dolorosa, — говорил он, — кто боится, тот не будет героем. Кто не борется, тот не станет свободным. Кто не рискует, тот никогда не достигнет цели.

— Откуда, сынок, ты всего этого набрался? — спрашивала Августина Устиновна.

— А вот отсюда… — с этими словами Вацик выдвинул из-под кровати свой заветный сундучок, открыл ключом замок и вытащил пачку книг. Он протянул матери тетрадку со стихами Рылеева, рукопись «Что делать?» Чернышевского, книжку журнала «Современник» за 1859 год со статьей Добролюбова…

В конце концов Августина Устиновна поняла, что сын ее выбрал иной, чем она предназначала ему, путь. И не стала настаивать на своем. Она пошла за ним, до самой своей смерти оставаясь его преданным другом. «Думаете ли вы, что ей-таки ничего не стоило изменить фарватер своей жизни? — писал впоследствии Воровский. — О нет! Ей это дорого стоило. Но ее спасла безграничная вера в лучшее будущее и в здоровый инстинкт молодежи, который сумеет пройти через все увлечения, даже уродливые, и найти твердую почву к идеалу».

В последних классах гимназии Воровский особенно горячо интересовался общественной жизнью России. Его симпатии были на стороне героев-народовольцев, которые путем террористических актов пытались изменить политический строй России и направить ее к свободе и свету. Вацик мечтал стать одним из тех борцов, которые жертвовали собой во имя счастья народа. Он преклонялся перед Желябовым, Ульяновым и другими бесстрашными героями. Пристально следил он за студенческими волнениями в университете, вызванными введением нового устава. Устав 1884 года сильно ограничивал свободу студентов: запрещал участвовать в кружках и тайных обществах, лишал возможности созывать собрания и проводить чтения в университете. Реакционный устав вызвал бурю протестов среди студентов. Начались массовые сходки и демонстрации.

Как-то осенью 1887 года Воровский зашел к своему родственнику, студенту университета, жившему в меблированных комнатах. Там состоялась сходка студентов. Недолго думая, Вацлав попросил слова и призвал присутствующих решительно протестовать против неугодного устава. Смелая речь долговязого худого гимназиста с высоким выпуклым лбом привлекла внимание молодежи, и с тех пор Воровский стал частым гостем у студентов.

ПЕРВЫЕ ШАГИ

В гимназии Воровский учился хорошо. Особенно легко ему давались языки: немецкий, французский, латинский, греческий. Весной 1890 года он окончил гимназию и подал прошение о зачислении на математическое отделение физико-математического факультета университета. С 1 сентября Воровский начал слушать лекции по аналитической геометрии, высшей алгебре и другим предметам, а также посещать физический семинарий известного ученого — профессора Столетова.

Однако только академические занятия в университете не могли полностью удовлетворить богатую и впечатлительную душу юного Воровского. С первых же дней учебы он окунулся в общественное движение студенчества.

Студенческое движение в 90-х годах преследовало демократические цели, оно добивалось свободы деятельности студенческих организаций, допущения женщин во все высшие учебные заведения и т. д. Но репрессии против участников движения доводили недовольство студентов до крайних размеров и вынуждали студентов протестовать против всей полицейско-бюрократической системы.

Студенты российских высших учебных заведений объединялись по происхождению из одной местности или по национальной принадлежности в запрещенные правительством общества — землячества, которые преследовали учебные интересы и оказывали материальную помощь нуждающимся студентам. Еще в 80-х годах землячества высших учебных заведений Москвы объединились и создали Союзный совет объединенных землячеств. С начала 90-х годов Союзный совет начал леветь. Он руководил стихийными выступлениями учащихся, направлял их на путь политических демонстраций. При землячествах стали создаваться нелегальные «кружки саморазвития».

Сразу же после поступления в университет Вацлав Воровский активно включился в деятельность польского землячества «Коло», в котором к этому времени взяло верх левое крыло. Пылкого юношу, ненавидевшего тиранию и колониальный гнет царского правительства, тепло приняли колисты, и вскоре он вошел в руководящее ядро студенческого кружка.

В квартире Воровского, на Таганке, куда он переехал с матерью, устраивались собрания колистов. Там же был склад запрещенных книг.

Для пополнения нелегальной библиотеки среди учащейся молодежи было собрано несколько тысяч рублей. На эти деньги закупали литературу за границей. Весной 1891 года кол исты получили из Польши очередной транспорт нелегальной литературы. Его привез студент Мариан Абрамович. Среди книг, доставленных на квартиру Воровского, были: «К молодежи» П. Кропоткина, «В защиту правды» В. Либкнехта, «Задачи социализма» П. Лаврова, «Несчастный случай и счастливый Александр» и т. д. Студенты изучали также литературу народников — Михайловского, Южакова и других. Попадали к ним и произведения К. Маркса, Ф. Энгельса, Г. Плеханова, а позднее и статьи из «Социал-демократа» (орган марксистской группы «Освобождение труда». — Н. П.). Широкой популярностью среди колистов пользовалась книга А. Туна «История революционного движения в России».

Воровский и его друзья не довольствовались, однако, получением книг из-за границы, они сами начали заниматься издательской деятельностью. В 1891 году им удалось нелегально отпечатать в литографии Зворыкиной несколько революционных книг на польском и русском языках.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});