Наука любви и измены - Робин Данбар

Вот этой, биологической, стороне предмета и посвящена данная книга. Мы попытаемся понять, что заставляет нас испытывать подобные чувство. Впрочем, я не собираюсь слишком углубляться в дебри физиологии и генетики. Это – дело биологов. Моя же задача – рассмотреть элементарные биологические причины нашего поведения в связке с теми психологическими, социальными, историческими и эволюционными обстоятельствами, которые модулируют это поведение и влияют на него. Не в последнюю очередь меня интересуют принципы выбора партнеров и тактика, к которой мы прибегаем, чтобы завладеть вниманием наших избранников. Я намерен рассмотреть любовь как феномен – и время от времени буду обращаться за помощью к поэтам. Обычно (хотя и не обязательно) любовь соединяет гетеросексуальную пару, хотя позволю себе высказать догадку, что причины, ведущие к любовным отношениям, определяются отнюдь не разнополостью или однополостью партнеров, поэтому в дальнейшем я эту тему никак специально не выделяю.

Не отвести глаз…

Всем известно, что когда мы влюбляемся, наше внимание оказывается целиком приковано к одному человеку – а до других нам и дела нет. Споры велись о причинах: вызвано ли это тем, что влюбленный теряет интерес к другим представителям противоположного пола (так называемая гипотеза смещения), или тем, что он настолько поглощен новым предметом любви, что заметить кого-либо другого ему попросту некогда (так называемая гипотеза внимания). Разница может показаться несущественной – однако на самом деле перед нами две взаимоисключающие модели поведения. Согласно гипотезе смещения, влюбленный не интересуется другими людьми потому, что теряет к этому мотивацию, а в соответствии с гипотезой внимания любое случайное стечение обстоятельств может заставить его заметить кого-то еще, а в дальнейшем и забыть про прежний предмет любви. В сущности, первый вариант подразумевает существование некого психологического механизма, который всячески мешает влюбленному засмотреться на кого-нибудь еще, а вторая гипотеза ничего подобного не предполагает.

Обычно мы легко отвлекаемся на представителей противоположного пола – куда легче, чем на лиц нашего собственного. Несколько лет назад мы со студентами исследовали явление социального мониторинга на примере поведения людей в столовой одного большого лондонского университета, а также в близлежащих парках и скверах. Нам хотелось проверить четыре разные гипотезы насчет того, почему люди, занятые едой или разговором, периодически оглядываются по сторонам, словно кого-то ища. Гипотезы были следующие: 1) чтобы убедиться, что поблизости нет хищника (или, в нашем случае, потенциально опасного человека); 2) чтобы проверить, не подошел ли кто-нибудь из друзей; 3) чтобы не упустить потенциального нового партнера (партнерши); 4) чтобы заметить соперника, способного увести партнера (партнершу). С сильным отрывом от остальных победила третья гипотеза, согласно которой люди ищут глазами представителей противоположного пола, чье появление, быть может, сулит новые романтические отношения. Наблюдения за тем, когда и как люди оглядывались по сторонам и на кого они при этом смотрели, позволили сделать однозначный вывод: правильное объяснение – это «выбор партнера». Оказалось, и мужчины, и женщины гораздо чаще поднимали голову и смотрели на входящего, если человек принадлежал к противоположному полу. Более того: они проявляли такую восприимчивость к половой принадлежности человека, что угадывали ее с большого расстояния. Похоже, наше периферическое зрение считывает подобную информацию исключительно точно.

Влюбленные гораздо меньше засматриваются на привлекательных представителей противоположного пола, к тому же они склонны считать тех, кого видят, менее привлекательными, чем кажется одиноким людям. Джон Мейнер и его коллеги придумали довольно оригинальный тест: в одном углу компьютерного экрана они показывали испытуемым фотографии привлекательных и заурядных лиц своего и противоположного пола, а затем просили их выполнить задание, для которого нужно было смотреть в другую часть экрана. Те, кто был влюблен, гораздо быстрее переключали внимание с фотографий привлекательных лиц противоположного пола, чем одинокие испытуемые; при этом показатели относительно лиц своего пола и не слишком симпатичных лиц противоположного у обеих групп оказались одинаковыми. Ученые пришли к выводу, что человеку, связанному романтическими отношениями, что-то мешает отвлечься на серьезных соперников избранника. Похоже, в состоянии влюбленности мы склонны недооценивать внешность остальных людей, даже такую, которая в иной ситуации наверняка привлекла бы наше внимание.

Юхан Лундстрём и Мэрилин Джонс-Готман проверили, как в аналогичной ситуации воспринимаются запахи. Они просили молодых женщин, имеющих партнера, оценить в баллах силу своего чувства к нему, а затем сравнить три запаха. Один принадлежал возлюбленному, второй – мужчине-приятелю, а третий – подруге. Сами запахи были получены заранее: исследователи просили выбранных лиц семь ночей подряд спать (в одиночку) в хлопчатобумажной футболке со специальными тампонами под мышками, чтобы те впитали естественный запах их тела. Выяснилось, что не существует никакой корреляции между силой романтической привязанности женщины к своему избраннику и ее способностью идентифицировать запах бойфренда или подруги, зато наблюдается явная обратная зависимость между силой любви к партнеру и способностью определить запах приятеля-мужчины. Иными словами, романтическое отношение не столько вызывает одержимость предметом любви в ущерб всем остальным, сколько заставляет активно игнорировать потенциальных соперников возлюбленного.

Под маминым крылышком

Разумеется, романтические отношения – не единственная эмоциональная привязанность. Другим, самым очевидным ее примером является то невероятно сильное чувство, которое связывает мать и ребенка. Недаром для его обозначения мы употребляем то же самое слово, что и для романтических отношений, – любовь. Явление это общечеловеческое, хотя сила такой любви варьирует от человека к человеку. Например, вряд ли кому-то покажется спорным утверждение, что мужчины в среднем меньше, чем женщины, любят детей, особенно грудных, – даже собственных. У женщин – во всяком случае некоторых – родительские чувства куда сильнее, чем у мужчин; но верно и то, что одни мужчины куда заботливее, чем другие, – и даже чем некоторые женщины. Однако подобные индивидуальные различия не должны заслонять от нас главное: что существует иной вид глубокого и сильного чувства, которое необоримо привязывает нас к другому человеку, что оно является универсальным человеческим свойством (пожалуй, присущим большинству млекопитающих) и что для него должны существовать какие-то веские основания.

Отношениям «мать – ребенок» присущи многие из черт, свойственных романтическим отношениям: фокусировка всего внимания на предмете любви; чувство удивления, восхищения и удовлетворенности; желание не просто находиться рядом с любимым существом, но и трогать его, гладить; готовность пойти ради него на любые жертвы. Можно предположить, что процессы, задействованные в романтических отношениях, изначально отвечали за связь между матерью и ребенком, а затем распространились на более широкий контекст. Гипотеза небезосновательна, ведь рождение ребенка и романтические чувства, которые к этому подводят, – только прелюдия к более долгому и трудному делу: ребенка надо вырастить. Так почему бы не воспользоваться имеющейся технологией и для первой, подготовительной стадии процесса воспроизводства?

Материнский инстинкт – фундаментальное свойство млекопитающих, эволюционное преимущество которых состоит в двухэтапном цикле воспроизводства: внутриутробном развитии плода и вскармливании молоком. Вынашивание плода внутри организма взрослой особи наблюдается и у других представителей животного царства. Например, самцы морских коньков вынашивают икру и рожают молодь; рыба цихлида заглатывает икру, и мальки развиваются у нее во рту; жаба-повитуха мечет икру в особых шнурах, а самец наматывает их на спину и носит до появления головастиков. Однако подобное вынашивание детенышей – явление в животном царстве относительно редкое. Лишь для млекопитающих вынашивание плода является обязательным признаком[6]. Эта непростая опция позволяет производить на свет детенышей с крупным мозгом, которые, достигнув зрелости, лучше приспосабливают свое поведение к самым разным жизненным обстоятельствам. В этом смысле длительный период вскармливания крайне важен: родители заботятся о потомстве все время, пока растут его мозг и тело. А поскольку формирование мозговой ткани имеет определенную скорость, то чем крупнее мозг, тем он дольше формируется и соответственно тем более продолжительная родительская опека требуется детенышу.