Бон-вояж. Литр Иваныч и Мотылёк - Алексей Синиярв

— Какая она?! — с надрывом вскричал Сергей.

— Белая такая. Стриженая. В синей куртке.

— Стой, — удержал его Литр Иваныч. — Не догонишь. А догонишь — не найдешь. Она не одна.

— Пошли в милицию!

— Да подожди ты! Не суетись. Пиво допьем.

— В жопу это твоё пиво!!

* * *

В линейном отделе транспортной милиции выслушали равнодушно. Поинтересовались — сколько было денег. Ответ Литр Иваныча милиционеров немного оживил.

— Если найдем, половину отстегнешь? — спросил шустрый в джинсовом костюме.

— Начальник, — опытно ответил Литр Иваныч, — деньги дело наживное. Нам ехать надо.

— Что у вас здесь? — строго спросил вошедший с капитанскими погонами.

— Сумку и пиджак, с документами, у граждан, — ответил дежурный с красной повязкой на рукаве.

— Написали заявление? Пусть ждут. — Капитан показал на дверь. — Здесь нечего делать. А вы, Чадов, — он ткнул в сторону «джинсового» пальцем, — снимите. Снимите с себя вещдоки. Совсем уже оборзели.

Литр Иваныч с Сергеем вышли на перрон. Сергей посмотрел на часы. Вздохнул.

— Ушел. Как думаешь, найдут?

— Найдут, — спокойно сказал Литр Иваныч, закуривая. — Но не отдадут.

— Почему?

— Подумай, Сережа, почему! — рявкнул Литр Иваныч.

— А чего ты злишься!? Из-за паспорта что ли?

— Да что мне паспорт! У меня там в дорогу было!

— Еда?

— Ты тормоз Матросова[3] какой-то. «Еда», — передразнил Литр Иваныч. — Мадеры три бутылки! Как люди, думал, поедем. Сядем. Руки помоем. Газетку на стол. Курицу. Яичко расколупнем. С безмятежным сердцем. Ну, урки! Ну, поганцы же, а?

— Яковлевич, — немного погодя, примирительно сказал Сергей, — поезд ушел, курицы нет, денег тоже нет. Что делать?

— Что делать, кто виноват, кого послать… У тебя деньги есть?

— Есть немного.

— Пойдем пива купим.

— У меня всех денег пять рублей!

— Пять рублей — это капитал! С пива не убудет. Нам все равно до утра кантоваться. А утром на завод позвонишь. Пусть деньги вышлют телеграфом. До востребования.

— Почему я?

— Потому что деньги твои.

— А я тебе одолжу.

— Я принципиально в долг не беру. Мне мама не велела, — развел руками Литр Иваныч. — Четыре бутылки бери, — уточнил он.

— Тут же с наценкой на вокзале!

— Не суетись. Что за паника из-за четырех бутылок пива?

* * *

— Тут рядом должен быть клуб железнодорожников, — вспомнил Сергей историю Кондрата, когда они открыли по второй. — У них вечера «За тех, кто в море», тьфу, черт — «Для тех, кому за сорок». Утилька, в общем.

— Иногда у тебя, Мотылек, бывают дивные просветы. Знаешь где?

— Так тут где-то. Неподалеку.

— Сегодня ж суббота! Елки-моталки! Шустро допиваем. И в камеру хранения. Аллюр три креста! А то всех невест разберут.

* * *

Сергея два раза будили милиционеры, один раз уборщица, мешали жесткие поручни между сидениями, болела с похмелья голова. Два раза он ходил пить ржавую воду в туалет.

Литр Иваныч объявился лишь в десятом часу.

Литр Иваныч был веселый. Красномордый. У него были жирные губы.

Он торжественно достал из-за пазухи бутылку. Налил в неразлучный стаканчик бурой жидкости.

— Держи.

— Фу-у! — отшатнулся Сергей. — Что это?

— Чача.

— Я ей на югах траванулся. Не примет, — отказался Сергей. — Блевану. Нет, — он отрицательно покачал головой, — нет, ей богу.

— Нет-нет, «самогона не пью», — уничижительно сказал Литр Иваныч. — Я для него стараюсь, он — «не примет». Фон-барон! Лечись, давай! Ты мне живой нужен. Я один что ли цапфу попру?

Сергей, скривясь, выпил. С трудом удержал резко пахнущую жидкость внутри.

— Мануфактуркой, — подсказал Литр Иваныч. — Рукавом.

— Хоть бы… бутерброд принес, — держась за грудь, еле выговорил Сергей.

— А чего не пошел? Мне, например: борщеца со сметаной, винегрет, котлеты — иезуитски перечислял Литр Иваныч. — И стопку «Пшеничной» налили. Бутерброд, вишь, подавай ему, деловая колбаса. Может тебе еще с сёмгой? А? Эта, подруга ее… Вполне ведь бабец. Очень даже вполне. В теле. Как баржа на Ладоге.

— Куда я с такой страхолюдиной? Хромая, да еще и с бельмом.

— Люби криву, калеку — Бог добавит веку. Спал бы на перине, как белый человек. Ну, тебе, парень, жить, — подытожил Литр Иваныч. — Поехали на главпочтамт.

* * *

По срочному с заводом соединили быстро.

Начальник отдела снабжения еще быстрее всё понял.

— И что дальше? — пытал он.

— Пошли в кинотеатр. На концерт то есть.

— Я так и знал! — рявкнул Анатолий Израилевич. — На цыган!?

— Почему? — растерялся Сергей. — Артисты театра и кино.

На другом конце провода прокашлялись. После паузы Анатолий Израилевич сказал:

— Будет вам кино. Рам и Шиам. И театр я вам покажу. Такой театр, что МХАТ обрыдается. Веник кривой?

— Кто?

— Напарник твой безголовый!

— Нет.

— Ты гляди за ним в оба глаза! Ему его же собственные трусы доверь — он и их потеряет. Ты парень вроде бы серьезный, я…

— Заканчивайте, — перебила телефонистка.

— Цапфа жива?

— Разъединяю, — сказала телефонистка и разговор прервался.

II

Сергей отодвинул занавеску с силуэтом средневекового города. По дороге, параллельно железнодорожному полотну, проносились автомашины.

Литр Иваныч лежал на верхней полке, и тоже смотрел в окно, подложив кулак под подбородок.

— Смотри какая, — сказал Сергей. — Я таких даже в кино не видел. А эта?

— Тоже импортная, — подтвердил Литр Иваныч. — А вот обкомовская, — он показал на черную «Волгу» стоявшую за шлагбаумом на переезде. — Только больно какой-то обсосок за рулем. У них там обычно ряхи — во! И в галстуках.

За окном сплошной стеной потянулся лес.

Литр Иваныч спустился и присел на нижнюю полку.

— А где ваш кот? — спросил он у попутчицы, завязывая ботинки.

— Какой кот? — ответила бабуся. — Я кошачьего запаха терпеть не могу. Никогда в доме — ни котов, ни кошек.

— Наверно приснилось, — сказал Литр Иваныч, протирая глаза. — Вчера переборчик-то был. Какая следующая станция не подскажите? Если стоит, так хоть может до буфета добежим, — пояснил он Сергею.

— Теперь уж до границы без остановки, — ответила бабуся.

Литр Иваныч с Сергеем спросили одновременно:

— С кем граница?

— Поезд куда идет?

— С Эстонией, — ответила бабуся. — А вы куда едете?

— В командировку, — медленно проговорил Литр Иваныч.

— Из Москвы?

— Из Горького, — соврал Литр Иваныч.

— Из Нижнего значит. Ну и как там у вас, на стрелке далекой? Коммуналка высокая?

— Разные бывают, — ответил Литр Иваныч недоуменно. — У нас, конечно, не так как в Питере. Там-то, сами знаете… Питер, он же…

— Да, да, — согласилась бабуся. — Читала. Питер жутко дорогой.

— А у меня в квартире — два с половиной, по проекту, — сказал Литр Иваныч. — Обыкновенная, двухкомнатная.

— Две с половиной на наши, — задумалась бабуся, — это что же?

— Да так же и выходит, — сказал вошедший в купе мужчина с полотенцем через плечо.

— И вы тоже? — изумился Сергей.

— Здоровы же вы спать. Валерий, — мужчина протянул руку.

Литр Иваныч и Сергей представились.

— Меня — Катерина, — сказала бабуся.

— А по отчеству? — спросил Сергей.

— Да какое сейчас отчество, — она махнула рукой. — У нас давно без отчества. Так Катькой и помру. Считай, что отменили.

— Да и удобнее, — сказал Валерий, — Парится еще, с отчеством. У американцев все на «ю». Ни «ты» ни «вы» нет. Демократия.

— Я в Прибалтике никогда не был, — сказал Сергей. — Эстония, это ведь Таллин?

— Таллин, — подтвердил Валерий.

— А по-эстонски вы знаете? — спросил Сергей.

— А как же!

— Скажите что-нибудь.

— Яак Йола, Вана Таллинн, Каубамая[4].

— Я слышал, что в магазине, если по-русски говоришь, тебе ничего не продадут, правда? — спросил Сергей.

— Вполне может быть, — ответил Валерий.

— А мне вот мужики на заводе рассказывали, — вступил в беседу Литр Иваныч. — особенно если на селе, в деревне у них…

— На хуторах, — поправил Валерий.

— Попить, допустим, попросишь. Так она даст. Попить-то. Даст. А сама туда плюнет! И стакан потом разобьет.

— Сейчас, после Бронзового солдата[5], я ничему не удивлюсь, — ответил Валерий. — А вы везде говорите: мы, мол, туристы из Москвы. Тогда они по-другому относятся. Это к нам, местным не больно-то. У меня дочке четырнадцать лет, так тоже — оккупант.

— Покупать? Не-е-ет. Какие мы покупатели, — отмахнулся Литр Иваныч. — Так, будя… Пиво ваше хвалят. У нас снабженец с Каунаса привозил.