Колесо убийств - Том Мид

в глазах фокусника отражение второго шарика, скрытого от зрителей в так называемой «Ладони Тэнкай»[3] – шарик был неприметно прижат большим пальцем к центру левой ладони. «Мастер манипуляций» был одной из тех книг, где находились любые ответы, если только знать, как их искать.

«Искусство магии, – прочёл Иббс, – заключается в обмане восприятия. Большинство людей будут смотреть туда, куда вам угодно – им нужно только повелеть. Это не более чем отвлечение внимания, чтобы зритель не смог узреть трюк, прежде чем он сработает».

В тексте не было ничего умопомрачительного, и всё же в то утро этого оказалось достаточно, чтобы захватить внимание Иббса столь крепко, что он чуть не опоздал на работу. Он миновал несколько первых глав за завтраком из овсянки и пересушенных тостов и наконец с тяжёлым сердцем заставил себя покинуть квартиру, чтобы отправиться за дневным заработком. Теперь ему нужно было разбираться с надоедливым рутинным трудом. И всё же можно было с уверенностью сказать, что магия занимала все его мысли, когда он направился в тюрьму Холлоуэй тем утром.

* * *

Оставить книгу оказалось непросто, но Иббс убедил себя, что было бы гораздо хуже, если бы он взял её с собой, а затем ненароком потерял или уронил в лужу, пробираясь сквозь давку в час пик. Вместо этого он купил газету у продавца на углу и сел в омнибус. Когда он вернётся домой, «Мастер манипуляций» будет ждать его у постели.

Трудно было сосредоточить внимание на утомительно перегруженных злостными вымыслами заголовках о бегстве Чемберлена[4] в Берхтесгаден и прочих подобных отвлечённых политических вещах. Единственным, что вызывало трепет интереса, стала награда, которую предлагали в разделе объявлений «Хроники»:

МОЖЕТЕ ЛИ ВЫ РАСКРЫТЬ ДЕЛО

ОБ УБИЙСТВЕ НА ЧЁРТОВОМ КОЛЕСЕ?

Ежедневная «Хроника» предлагает

НАГРАДУ В ДВЕ ТЫСЯЧИ ФУНТОВ

тому, кто обнаружит разгадку

невероятного преступления

на колесе обозрения!

Он свернул газету и со вздохом сунул её под мышку. По крайней мере, пресса была на его стороне и в «Хронике» её назвали невиновной. Но общественные суждения разительно отличались от настоящего суда.

Когда омнибус выехал на Паркхёрст Роуд, внимание Иббса привлек мальчик лет шести, сидевший напротив. Мальчик выглядел глубоко несчастным и с откровенным унынием цеплялся за материнскую юбку. Иббс вынул из кармана монету, соверен. Затем очень осторожно, пока омнибус подскакивал на ухабах, петляя между дорожных преград, он начал вертеть монету между костяшек пальцев, демонстрируя натренированную ловкость собственных рук.

Без тени улыбки мальчик наблюдал за происходящим, понурый и убийственно серьёзный. Иббс положил монету на ладонь и крепко стиснул ее в кулаке. Затем сжал в кулак и вторую руку, приподняв её рядом с первой и выжидающе взглянув на мальчика. Потратив некоторое время на усердные размышления, ребёнок указал на правую руку, ту, в которой изначально была монета. Иббс разжал пальцы, показывая, что ладонь пуста. Монета вдруг оказалась в другой руке.

Выражение лица мальчика не изменилось, но Иббс внушил себе, что в его глазах вспыхнул интерес. Восприняв это как поощрение, он продолжил. Ещё несколько раз он заставлял монету перемещаться из одной его ладони в другую. Это была очень простая иллюзия, по сути весьма близкая к трюку с чашкой и мячом. Для этого фокуса требовалась всего-навсего ещё одна монета, о которой не было известно зрителю. Она пряталась между пальцами «пустующей» руки. Иббс провел бесчисленные часы, отрабатывая этот трюк перед зеркалом, пристально наблюдая за своим отражением в поисках малейшей оплошности, способной выдать вторую монету. Если он не мог приметить собственную уловку, то и зрители тоже.

В качестве коронного трюка Иббс протянул вперёд обе ладони, демонстрируя, что они опустели. Затем он хлопнул в ладоши, достаточно громко, чтобы разбудить женщину, сидевшую рядом с ним, до сих пор погруженную в лёгкую дремоту. Мальчик растерянно округлил глаза. Он огляделся по сторонам, пытаясь найти разгадку трюка в самом омнибусе. От этих движений монета соскользнула прямиком с его юной макушки и полетела вниз. Иббс вытянул ногу и поймал соверен мыском ботинка.

– Это тебе, – сказал он. Мальчик схватил монету и поднял вверх, словно это был драгоценный пиратский трофей. Затем он сунул соверен в карман шорт и снова принялся теребить юбку матери.

* * *

На следующей остановке Иббсу пора было выходить. Он покинул омнибус, возбужденный собственным выступлением с совереном, и зашагал по Паркхёрст Роуд к огромным деревянным воротам Холлоуэя.

Снаружи тюрьма Холлоуэй походила на дворец из бурого кирпича – огромная и внушающая благоговейный трепет, распростёршаяся на бесконечные акры земли, окружённая высокими стенами и витой колючей проволокой. Охранник отдал честь, когда Иббс миновал ворота. Он не знал, что должен был ответить, поэтому тоже отдал честь. Из-за этого он мысленно бранил себя всю дорогу до входных дверей – ему следовало просто взглянуть на охранника с ледяным пренебрежением, а затем сразу отвести взгляд. Только так и можно заслужить чьё-то уважение.

У главного входа уже ожидал пожилой мужчина в форме.

– Иббс?

– Это я, сэр.

– Очень хорошо. А я смотритель Мэтьюз. – Они пожали друг другу руки. – Полагаю, вы здесь, чтобы увидеть «леди дня».

– Карлу Дин.

– Это она и есть. Доставила же она нам хлопот.

– Хотите сказать, она буйная заключенная?

– Нисколько. Тихая, словно мышка, и крайне унылая. Большую часть времени проводит за Библией. Но она привлекает слишком много внимания среди общественности. Неоднократно мне доводилось отлавливать у наших дверей журналистов, желающих раздобыть материалы для интервью. Они пробуют маскироваться. Порой это смотрится довольно комично.

– Кажется странным пытаться проникнуть в тюрьму, – заметил Иббс.

Мэтьюз рассмеялся.

– Это вы мне говорите?

Вдвоём они углубились в вереницу тусклых коридоров, вызвавшую у Иббса жуткие воспоминания о его старой школе-интернате. Подобно этому месту, там тоже намеренно избегалось всё, что могло радовать глаз. Обстановка служила психологическим оружием.

– Вы уже встречались с миссис Дин?

– Только единожды, сразу, как она оказалась под стражей полиции. Но это было в присутствии сэра Сесила. Но тогда именно он в основном говорил.

– Понятно. И теперь вам доверено допросить её с глазу на глаз?

– Ну да. И откровенно говоря, положение у нас довольно напряжённое.

Иббс был привлечен к делу как помощник прославленного сэра Сесила Булливанта, королевского адвоката, которого назначили выступать от имени защиты. Почти сразу у Булливанта вспыхнул острый случай копропраксии[5], для лечения которого его ошеломлённый врач посоветовал постельный режим. Таким образом большая часть работы по судебному процессу Короны против Карлы Дин легла на