Дерево превращений - Николай Гумилев

Судья. Благородный Воин, позволь мне первому поздравить тебя с таким удачным превращением. Надеюсь, ты никогда больше не испугаешь меня, как сейчас. Ведь только за правое дело поднимешь ты свой меч.

Воин. А что такое «правое дело»?

Судья. То, которое я тебе укажу.

Воин. А кто ты такой?

Судья. Я тот, который заставляет прославлять тебя за все, что ты сделаешь!

Воин. Если так, будем друзьями.

Лавочник. Примите и меня в свою компанию. Я, правда, человек не храбрый и не ученый, зато у меня есть кошелек, а ведь это в жизни самое главное.

Воин. А ты кто такой?

Лавочник. Я тот, у кого ты можешь получить и оружие, и слонов, и колесницы, и все, что нужно для твоих подвигов.

Воин. Вы тоже превращенные?

Судья и Лавочник. Да.

Воин. И какой только благочестивый муж мог свершить такое великое дело?

Судья. Это Факир. Ты должен его умертвить.

Воин. Умертвить моего благодетеля?

Судья. Или ты должен подчиниться ему.

Воин. Я свободен и никому не подчиняюсь!

Судья. Он заставит. Неужели ты оставишь в живых того, кто выше тебя?

Лавочник. Да, да, убей его. А то придется работать на него или оброк платить.

Воин. Если он точно злой колдун, ему не будет от меня пощады. Он умрет!

Лавочник. И это дерево станет моим. Право, дела устраиваются к лучшему для всех, кроме этого глупца Факира. Идем его искать.

Уходят. Обезьяна грозит им вслед кулаком, потом срывает последний плод и хочет его съесть, но задумывается. Входит Вельзевул.

Сцена пятая

Вельзевул. Что это? Ни Факира, ни Астарота? Куда бы могли они оба деваться? Одна какая-то обезьяна. Только почему она так боязлива? Прячется, закрывает лицо руками… Эге-ге-ге! Да ведь это же Астарот! По хвосту его узнаю, хвост паленый. Ясно, что Факир превратил его в Обезьяну. Только как? Уж не плодами ли с дерева? Действительно, плодов не хватает. Один только, и тот у Обезьяны. Астарот, Астарот, подойди ко мне, старый товарищ, дай мне яблоко, я тоже хочу превратиться. Не хочешь? Вспоминаешь, как я тебя бил? Так ведь я же это любя. Да ну же, дай! Уж не для Факира ли ты бережешь его? Что, ты киваешь? Я угадал! Нет, этого не будет, я отниму от тебя яблоко, хотя бы пришлось гнаться за тобой через весь свет. Лови!.. Держи!..

Обезьяна убегает. Вельзевул за ней.

Действие второе

Сцена первая

Лавочник (у своей лавки). Благородный Воин, зайдите ко мне, купите что-нибудь. Я припас для вас удивительные вещи.

Воин. Денег нет.

Лавочник. Не может быть, чтобы у такого молодца не было денег! Вам стоит только раз или два мечом взмахнуть, и вы завоюете царство. Вы посмотрите все-таки. Если что-нибудь приглянется, возьмете после.

Воин. Ну, покажи, что у тебя есть.

Лавочник. Вот отличный портфель из крокодиловой кожи; вот перо страуса, очиненное для писанья; красные чернила; мягкие подушки на стулья…

Воин. Да что, Судья я разве, что ты все это мне предлагаешь?

Лавочник. А вы возьмите и подарите что-нибудь Судье. Он сам скупой, ничего для себя не покупает. А вещи лежат.

Воин. Нет, ты лучше покажи что-нибудь по моей части.

Лавочник. Отлично. Вот нож, которым Каин зарезал Авеля. Он вам не нравится. Напрасно. Вот щит, который не пробьет никакое оружие, вы за ним будете как в крепости.

Воин берет щит, тот ломается.

Ай, ай, вы мне его сломали.

Воин. Дай мне щепотку табаку на две полушки.

Лавочник. А как же щит? Он стоит триста золотых!

Воин. Заплачу в другой раз. (Берет табак и уходит.)

Сцена вторая

Лавочник. Ну и дубина же этот Воин. Говорит сквозь зубы, все портит. Вот щит сломал, правда, он был картонный. Все же такая торговля – чистое разорение… Клянусь моим кошельком, первого же покупателя заставлю расплатиться за все, Судья ведь мой приятель.

Входит Факир.

А, вот и Факир. Неужели тот самый. Мой враг? Ну да, он. Теперь дерево мое!

Факир. Не пожертвуете ли щепотку риса для голубей бога Вишну?

Лавочник. С наслаждением, уважаемый Факир, с наслаждением. Позвольте мне вашу чашку.

Факир. Довольно, благодарю.

Лавочник. Берите, берите. Для меня огромная радость услужить вам. Не подкинуть ли горсточку бобов? Молока подлить?

Факир. Голуби не пьют молока.

Лавочник. У меня такое хорошее, что выпьют.

Факир (уходя). Да благословит небо твой дар!

Лавочник. Надеюсь, что в убытке не останусь. Однако куда же вы, постойте, так нельзя, надо платить!

Факир. Я просил подаяния.

Лавочник. Подаяния! Это еще что? Так вы у меня всю лавку заберете, да и меня в придачу под видом подаяния. Только нет, не таковский я! Деньги, или хуже будет!

Факир. Возьмите ваш товар обратно.

Лавочник. Ни под каким видом. Рис просыпался, молоко переболталось. И я разве даром трудился, отвешивая да отмеривая? Ничего назад не возьму! Деньги, деньги и деньги!!!

Факир. Денег у меня нет.

Лавочник. Стара песня. Без денег нечего было и заходить. Это простой злой умысел. Сегодня подаяния просишь, завтра украдешь, послезавтра убьешь, послепослезавтра… Помогите, помогите, режут, колют, убивают!..

Входит Судья.

Сцена третья

Судья. Ни один человек не может убить другого, если это не разрешено мною. Объясните, в чем дело, может быть, тогда в самом деле можно будет кого-нибудь убить.

Лавочник. Вот, господин Судья, пришел в мою лавку человек, дай ему того, дай ему другого, пятого, десятого, а как набрал, так и уходить… Деньги, – я говорю. Нет денег! Насилу его задержал. Разве же этак можно?

Судья (Факиру). Это дерзкое покушение на право собственности.

Факир. Я просил милостыню.

Судья (Лавочнику). Ваши слова – преднамеренная дача ложного показания.

Лавочник. Не верьте ему.

Факир. Не верьте ему.

Судья. Я не могу верить или не верить, мое дело знать! Пусть решает судьба. Вас обоих бросят в реку, кто невинен, тот утонет, а виновного вытащат и повесят.

Факир. Значит, оба погибнут?

Судья. Да, но правда спасется.

Лавочник. Господин Судья, господин Судья! Я не хочу ни тонуть, ни быть повешенным…

Судья. Странный человек, чего же ты хочешь?

Лавочник. Я жить хочу и немного торговать. (Тихо.) Ведь это же тот самый Факир, из-за которого мы стали людьми. Вспомните, что вы хотели ему отомстить.

Судья. Тогда придумай другие обвинения.

Лавочник. Сейчас. Этот человек сломал мой щит, самый крепкий из всех щитов. (Хныча.) Этот человек избил мою старую тетку и продал ее в рабство за три медных гроша, а она стоила по крайней мере золотой. (Кричит.) Этот человек поджег мою лавку, и я сгорел вместе с ней!!!

Судья. Довольно, довольно! (Факиру.) Скажи мне, добрый человек, ты не обокрал прошлой ночью храм?

Факир. Нет.

Судья. Ну, я рад, что этого не сделал. А то пришлось бы тебя сжечь… Но, может быть, ты вместо этого жарил и ел маленьких детей?

Факир. Никогда.

Судья. Отлично. Значит, тебя можно не четвертовать. А подписи ты подделывал?

Факир. Тоже никогда.

Судья. Я тебе верю. Однако обвинения Лавочника остаются в силе. И, снисходя к твоему почтенному возрасту, я приговариваю тебя к наименьшей мере наказания, к повешению, – заметь, на твоем же собственном дереве. Не благодари меня. С меня довольно сознания исполненного долга.

Лавочник. Вот это хорошо. Вот это правильно. Вы сами его повесите?

Судья. Судья не палач. Представлю это сделать тебе.

Лавочник. Ну нет, я боюсь мертвецов.

Судья. Однако кому-нибудь да надо это сделать.

Входит Воин.

Сцена четвертая

Воин. Ты что мне сырой табак продал? Раскуриваю, раскуриваю – ничего не выходит… Вот сломаю тебе спину, как сломал твой негодный щит!

Судья. Щит, значит, сломал Воин. Одно обвинение отпадает. Но по другим наказание остается прежним.

Лавочник. Я думал угодить вам, благородный Воин. Ведь сухой табак – это табак и больше ничего. А сырой – это табак да еще вода на придачу… Летом, в жару, вода преполезная вещь!