Ужин после премьеры - Татьяна Васильевна Лихачевская

расхвастался, перечисляя, что загодя припас к приезду сына: заливной карп, куриные котлеты, красная икра и на десерт – всякие любимые сыном сладости.

– Вот и отлично! А завтра к обеду придёте к нам…Три года Валька дома не был… и снова – только проездом… только между делом…

– «Только между делом», – повторил про себя Владимир Алексеевич. Он с большим трудом вникал в содержание лежащей перед ним рукописи и всё время прислушивался: впервые за много лет он работал, не выключив телефон, и когда аппарат, наконец, зазвонил, бросился к нему и с нетерпением схватил трубку.

– Добрый день, – произнёс лёгкий женский голос.

Как ещё удалось не выдать разочарования! Сейчас же, одним духом Владимир Алексеевич выложил Вере все свои новости, чтобы разговор, не дай Бог, не затянулся: может, как раз в этот самый момент Валентин тщетно пытается пробиться к нему! Короткие гудки отбоя вызвали чувство облегчения и одновременно вины, всегдашней вины перед Верой. Это по его милости за долгие годы связи у них так и не дошло до брака. Пригрози она всерьёз разрывом, Владимир Алексеевич в ту же минуту надел бы на себя ошейник и подал бы ей поводок. Но Вере, видно, было невдомёк, насколько она стала ему необходима, он же, хитрец, успешно скрывал это, продолжая снимать пенки и холостой, и женатой жизни… И сегодня – ни тени обиды, что ему не до неё, наоборот, она очень рада, что Валя после премьеры придёт к отцу, и пусть он, Володя, звонит, если что-нибудь понадобится с этими его семейными заботами…

До вечера было ещё много самых разных звонков, но голос сына в трубке так и не прозвучал.

Подходя к Дому Кино, Владимир Алексеевич предусмотрительно выплюнул не растаявший кусочек валидола, чтобы предательский запах не вызвал вопросов, на которые не знаешь, что врать, и с независимым видом прошёл через двойные стеклянные двери в холл. Елена уже ждала его. На ней было изящное серо-зелёное платье, которое очень шло к её рано поседевшим волосам. Но это облегающее джерси он не раз видел на ней: то ли с деньгами у них стало хуже, то ли Елена просто устала.

Раскланиваясь с многочисленными знакомыми, принимая поздравления с премьерой сына, они прошли в зал. Едва успели занять свои места, как раздался третий звонок. Свет, постепенно слабея, потух, и, прекращая все разговоры, появились первые титры фильма: ВАЛЕНТИН ВИШЕРОВ «ПЬЕСА ДЛЯ КОРОЛЯ» «по мотивам…»

Не будь этой любезной ссылки на мотивы шекспировского «Гамлета», Владимир Алексеевич во век бы не разобрался в сутолоке на полутёмном экране. А так он, хоть и не без усилий, но опознал главных героев и понял, что все они норовят сесть на датский трон. Однако в полное недоумение привела его сцена с Актёрами. Сначала они разыгрывали эротическую пантомиму, а потом очень долго перебрасывались стихами Горация из Учебника латинского языка – свидетельство Валиного пребывания в университетских стенах.

Владимир Алексеевич знал: случись премьера в обычном кинотеатре, люди бы уже давно потянулись из зала. А в престижном Доме Кино надо было «соответствовать» до конца, как бы далёк он ни был.

– Хорошо, что на этот раз одна серия, – с облегчением сказала Елена, когда снова зажёгся свет и публика оживлённо задвигалась. – Только бы встреча с авторами не затянулась… Я стараюсь сейчас не уходить надолго… У Виталия опять аритмии участились…

– Но он как-то лечится?

– Да, конечно… конечно… :Но… ты понимаешь, эти идеологические изменения – кто мог их ожидать… как гром с ясного неба… Ему же в семьдесят лет тяжело приспосабливаться… – Она замолчала.

– «Выходит, Елене и со вторым мужем не повезло, – подумал Владимир Алексеевич. – А сын… Да вот он – сын наш возлюбленный…»

Раздались вежливые аплодисменты. Владимир Алексеевич чувствовал, что волнуется, глядя как Валентин, высокий, с копной светлых прямых волос, в чёрном свитере и серых вельветах, в сопровождении нескольких человек быстро поднимается на сцену.

– Это ещё что за десантница? – тихо спросила Елена об особе женского пола в странном костюме из пятнистой ткани. Далее следовал маленький вёрткий брюнет в оранжевой кожаной куртке и джинсах, а замыкал цепь плечистый дитина в эластичном комбинезоне фиолетово-зелёных тонов. Последний, вне всяких сомнений, – оператор: маленькому – камера не под силу, и он, стало быть, сценарист, что и подтвердилось, когда Валентин представил своих товарищей. Десантница оказалась коллегой Владимира Алексеевича, но с углублением в разговорный жанр. Она и вела всю встречу, принимая записки из зала и зачитывая вопросы, на которые отвечал Валентин. Только первый касался картины и требовал объяснения по поводу «вивисекции шекспировской трагедии». По уверенности ответа было понятно, что он уже давно обкатан.

– Исключительного права собственности на сюжеты не существует, – отчеканил Валентин. Шекспир взял сюжет из латинской хроники Саксона-Грамматика, и мы тоже – у Саксона-Грамматика.

– «Одним словом, – подумал Владимир Алексеевич, – «Нам в веках стоять почти что рядом.»

Остальные вопросы были, так сказать, «безразмерные», задаваемые каждому столичному культуртрегеру, посетившему провинцию, – о демократии, о «русской идее», об экологии, о Боге и Вере и т.д. и т.п. – и отвечал на них Валя, к великой досаде отца, самыми что ни на есть, как теперь говорят, «попсовыми» клише. Скоро зрители заскучали, некоторые, что сидели около прохода, стали потихоньку выходить. Валентин заметил, резко оборвал чтение записок и, подойдя к краю сцены, поблагодарил собравшихся за внимание к своей работе. Это означало конец встречи. Лёгкий всплеск всё тех же вежливых аплодисментов. Все шумно поднялись и направились к выходу.

Владимир Алексеевич помог Елене одеться, и они стояли, ожидая Валентина. Тот подошёл. Улыбаясь отцу, чуть приобнял его за плечи. Елена поцеловала сына, протянула руку Владимиру Алексеевичу и, не разрешив провожать её, оставила их вдвоём.

– Давно же я тебя не видел, – Владимир Алексеевич слегка взъерошил волосы сына, вглядываясь в его лицо с уже заметными морщинками. – Ну, что – пойдём?

– Ты не возражаешь, если мы всей командой?

– «А это ещё зачем» – едва не вырвалось у Владимира Алексеевича.

Но он сдержался и только заметил:

– Ну, что же ты! Предупреждать надо! Чучело! – и легонько щёлкнул сына по носу.

– Да ты не беспокойся: у нас всё своё, – сказал Валентин.

Он махнул рукой, и его пёстрый хвост, который стоял в некотором отдалении, готовый двинуться по первому сигналу, тотчас присоединился к ним. «Всё своё», по-видимому, находилось в объёмистой клетчатой сумке, перекинутой через плечо оператора.

На улице уже стемнело, но капель не прекращалась. Тёплый влажный воздух раздражающе обволакивал лицо. Владимир Алексеевич снова ощутил тяжесть в голове. Дама, пятнистое одеяние