Поезд на Риддер - Ю. Юрьев

– Обсудим, конечно. Дай только немного времени, а то и поделиться-то не с кем. Всех друзей пережил, один ты остался. Издергался я совершенно, того гляди снотворное начну горстями лопать. Ты хочешь знать кто это? Так вот, я боюсь догадаться – кто это! Сначала о портрете, а потом расскажу о другом. И первое, и второе безумно, но надеюсь, между ними нет ничего общего.

* * *

Шли, семь человек, расстрельная команда. Возвращались с соседней улицы, где управились с пятидесятью недовольным, стволы винтовок ещё не остыли. Пристроили с мешками на головах к стене и издырявили. Валяются там оскаленные. Теперь-то уж точно довольные, чтоб им в крыс переродиться.

В спину легонько толкнул приклад.

– Хигаши, ты слышал, – это был топающий сзади Кимура, – американцы высадили на Лоусон тридцать тысяч. Вот возьмут и долбанут по нам с севера.

Новость, мягко говоря, не радовала. Если действительно двинут это полчище на Манилу, станет совсем хреново.

Хигаши молча перебросил пулемет с плеча на плечо.

– А продовольствие за город вывозят. Чего ради его вывозить, – продолжать ныть Кимура, – хоть напоследок пожрать по-человечески. Кого они там кормить собираются, не пойму.

– Эй! Кимура! – рявкнул другой голос. – Собачья шкура! Откуда ты родом?! От… вечать!

– Из Нагасаки.

– Так и думал! Огнем спалить этот город! Что ты будешь делать, что ни нюня, то обязательно из Нагасаки! Тебе не все равно, сытым или голодным подыхать?!

У здания генерального штаба разошлись по подразделениям. И только Хигаши присел возле заколоченного досками бакалейного магазина.

Вскоре из штаба вышла толпа старших офицеров. Все были до крайности раздражены. С утра шло совещание у главнокомандующего Ямасита. Уж от кого от кого, а от него никак не ожидали: подумать только, зачитал приказ, оставить Манилу, вывести армию за город и разгромить врага там. Ну, предположим, что не так и глупо, все-таки возможность маневра на открытой местности, только дело-то в другом, а именно в подоплеке – не допустить уличных боев, которые определенно превратят город в руины. Подумать только, главнокомандующий озаботился сохранением в целостности «уникальной по красоте, – дословная цитата генерала, – жемчужины Юго-Восточной Азии». Да кто, в конце концов, командует гарнизоном, военный или кто?!..

Из-за угла почти выбежал лейтенант морской пехоты, он двигался прямо к бакалейному магазину.

– Рядовой, встать! – скомандовал он Хигаши. – Как твоя фамилия?! Как? Громче надо говорить. Поступаешь в моё распоряжение. Иди за мной!

Было всё равно, в чье распоряжение поступать. Вдвоем они попылили в направлении дворца Малаканьян. В каком-то проулке под кирпичной стеной лежали тела казненных, по-видимому, уже не первый день. Изуродованные пытками они окоченели в тех позах, в какие скорчила их предсмертная агония, некоторые были туго обмотаны колючей проволокой. Над мертвецом с самым страшным лицом Хигаши раззявил пасть и перекосил физию подобным же образом. Оставшись довольным своей искусностью, поспешил дальше.

На дворцовой площади стояли танки, суетились люди. К танкам стальными тросами по одной или по две цепляли груженые вагонетки. Спешно эвакуировали ремонтную базу.

Лейтенант растворился в толпе, а через какое-то время появился и поманил к себе.

– Будем сопровождать важный груз, – объявил он, подводя Хигаши к одной из бронемашин, – приказываю, рядовой, взять под охрану.

По виду важный груз ничего важного из себя не представлял – саркофаг на колесах, да и только, на два замка закрытый сверху пузатой крышкой.

Наконец, дали команду выступать. Танки взревели и начали покидать площадь, по ходу перестраиваясь в колонну.

Выехали за город и загромыхали по дороге, проложенной через непролазный лес. Их бронемашина оказалась замыкающей. Хигаши торчал по грудь из башни и держал наготове пулемет – по данным разведки в джунглях скрывались партизаны.

Еще раньше, ещё за неделю до сегодняшнего совещания у Ямасита, командование приняло решение возвести к югу от Манилы оборонительные укрепления. Конечно, никто не собирался сдавать столицу, у гарнизона хватало сил держать её, столько, сколько нужно. Только, уж если случится… в общем, если такое случится, то пусть для отступающей армии будут заранее готовы траншеи и ДОТы.

Одолев милю ухабистой дороги, вырвались в поле. Ныне оно утратило своё сельскохозяйственное назначение, но ещё два года назад здесь выращивали батат. Ныне там и тут тянулись брустверы уже законченных окопов.

Колонна устремилась к оборонительным объектам. И лишь последний танк неожиданно повел себя не как все. Приотстал, завернул башню пушкой назад и бросился в противоположном направлении. Вломившись в джунгли, попёр через них, будто разъяренный слон. Хигаши почуял неладное – его явно втянули в какую-то пакостную историю. Он опустился вниз, в темноту. Нащупал плечи лейтенанта и потянул его на себя. Но сказать ничего не успел: удар в живот по ощущениям чем-то железным, запер дыхание, затем в голове лязгнуло и возник звон, высокий звон – в вязкой, непроглядной пустоте.

Тьма заколыхалась.

– Рядовой. Рядовой, – голос пытался пробиться к сознанию, – Рядовой!

От боли в затылке Хигаши замычал, невидимые руки трясли его за уши.

– Ожил, идиот? Вот и хорошо. Вылезай, приехали.

Тело после удара плохо слушалось, кое-как выкарабкавшись наружу, он скатился по броне на землю. Увидел механика, тот стоял спереди танка спиной к нему и курил, глядя на заросшую папоротником прогалину.

К горлу подкатил кислый комок. Хигаши отошел в сторону и согнулся пополам. Он стоял, а из него раз за разом выхлестывала вонючая, маслянистая жижа. Намного полегчало. Вытер рукавом рот – и содрогнулся: механик лежал животом на земле и смотрел прямо на него, голова покоилась в луже крови, шея спереди была перерезана.

Появился лейтенант, вытирающий комком листьев лезвие ножа.

– Спросишь, за что? А за так. Мокрицу за что давят? Ни за что! Только за то, что она мокрица. Но мы-то с тобой, рядовой, из другой глины слеплены, верно? – сказав это, он вынул из кобуры пистолет. Подошел к транспортируемой ими вагонетке и выстрелами разнес вдребезги сначала один, потом второй замок. Налег на крышку и перевалил её.

От добра, заключенного внутри потекло в глазах: груды драгоценностей, алмазы, изумруды, рубины, сапфиры, аметисты едва не пересыпались через борт. То были просто камни и изделия из них, браслеты, кольца, колье. Сияющая аура висела над всем этим немыслимым состоянием. Сокровищница имела два отделения, так вот, во втором лежали слитки золота брусок к бруску до самого верха.

– …Это тебе не корзину яблок со склада стырить, – говорил между тем лейтенант, – за хищение императорской собственности знаешь, нам что полагается…

– Какого ещё хищения?

– Высшая мера!.. Чего уставился? Эти бирюльки отняты у здешних богатеев и, как собственность Хирохито, подлежали отправке в Японию. Понял?

История и впрямь оказалось пакостной, хуже не придумаешь.

– Я-то тут при чем, – попробовал ретироваться Хигаши. – Вот возьму и доложу, куда следует.

– Как ты сказал?! Доложу-у-у! – лейтенант схватил его за ремень. – Тогда запомни, я Харуки Накадзима! Командир взвода шестой роты 361-го полка! Давай поспешай, только учти, что на допросе я обскажу всё иначе! Никуда не денешься, вдвоем в петле улыбаться будем!

Они стояли друг против друга и боролись взглядами.

– Тоже мне, испугал, так и эдак околевать, не в петле, так американец пулю в лоб всадит. Ты что же, взводный, выжить надеешься! Да, пусти ты! – Хигаши высвободился. – Ну, куда мы всё это барахло… по карманам распихаем?!

– Заткнись! Не ори! Закопаем здесь и точка.

Накадзима принес две лопаты, поплевал на ладони и, пыхтя, начал выворачивать жирные куски земли.

Вырыли яму. Лейтенант занял место механика и завел танк. Задним ходом аккуратно толкнул вагонетку раз, другой, на третий она четко, как шар в лузу, канула в глубину. Затем, передернувшись всем телом, прямо через труп с перерезанным горлом танк рванул вперед и исчез в джунглях. Где-то за прогалиной рев мотора смолк. Обратно Никадзима вернулся бегом.

Быстро сровняв захоронение с землей, они закончили дело.

Дальше сидели под деревом. Лейтенант с развернутой на коленях топографической картой делал какие-то расчеты.

– Погибать нам теперь нельзя, – говорил он, слюнявя химический карандаш, – иначе всё наше богатство червям на расходы пойдет. Разве не обидно? А кончится война – как короли заживем.

Он поднялся и достал из полевой сумки фляжку.

– Место я точно отметил, так что потом не заплутаем. Давай, рядовой, выпьем за нашу удачу. Настоящая малайская водка.