Газовый кризис - Виталий Дёмочка

Она перевернула перекидной календарь с десятого на одиннадцатое января две тысячи девятого года.

* * *

Петя шел по коридору здания своей фирмы и наткнулся на двоих сотрудников, которые вышли с другого крыла здания и шли в том же направлении. Лица их были так же озабочены, как и у него самого. И Петя обеспокоенно спросил:

— Вы тоже к Барбосу? Зачем вызвал, не знаете?

Как и на большинстве предприятий, сотрудники придумывали своим начальникам разные прозвища. И хоть Барбосом звали совсем не напоминающего злобного пса человека, в эти кризисные месяца его боялись еще больше, чем ведущего деловых новостей, извещающего о курсах валют. Если тот мог сказать только о том, что ты сегодня потерял кругленькую сумму денег, то Барбос мог еще и известить тебя о том, что ты потерял работу.

— Да лучше не спрашивай, тьфу-тьфу-тьфу… — боязливо ответил один из сотрудников, сплюнул через плечо и трижды постучал на ходу в первую попавшуюся дверь.

— Да как же не спрашивай? — все равно сказал Петя, продолжая идти вместе с ними. — У конкурентов вон уже давно сокращения начались… На зарплате экономят…

— Да молчи, тебе говорят… Накаркаешь еще… — рыкнул на него второй сотрудник, и они вместе с первым почти синхронно сплюнули опять и оба постучали на ходу в разные двери.

Все двери, в которые они постучали, открылись за их спинами, и удивленные люди смотрели по сторонам, никого не обнаружив перед дверьми. Но вся троица продолжала идти, не обращая внимания. Впереди уже была дверь кабинета начальника, и они с опаской смотрели на нее.

— Может, пронесет еще? Мы ж ценные сотрудники все-таки… — с надеждой произнес один, подходя к двери кабинета и в нерешительности остановившись перед ней.

Они переглянулись между собой и все трое, не сговариваясь, прислонили головы к двери и прислушались. Глаза Пети были широко открыты и смотрели с таким волнением, как будто он пытался увидеть сквозь двери больше, чем услышать.

— Барбос че-то говорит, но не разобрать ниче… — сказал один из сотрудников, убирая голову.

Петя и второй сотрудник тоже оторвали голову от двери. Они все переглянулись между собой и, выдохнув, как перед употреблением спирта, постучались и вошли в кабинет. Начальник сразу прервал свою речь перед собравшимися подчиненными и, обращаясь к прибывшим, сказал:

— Ну а вы, как всегда, опаздываете?

— Да… нам… — начал было оправдываться Петя, но начальник его перебил, равнодушно махнув рукой.

— Ладно, проходите. Сейчас это уже не имеет значения.

Петя сразу настороженно переглянулся с пришедшими вместе с ним сотрудниками и, проходя ко всем, вопрошающе смотрел на других сослуживцев, один из которых, стоящий ближе всех, пояснил:

— Нас всех отправляют в отпуск… Неоплачиваемый…

Петя недовольно посмотрел на него и обернулся на подходящих следом пришедших с ним коллег. Они еще не знали об этом, и он, поджав рот, взглядом показал им, что дело плохо. А начальник, теперь обращаясь уже ко всем, продолжал убеждать:

Да вы поймите, во всем мире бушует этот финансовый кризис. У нас тоже уже давно везде сокращают всех. Мы и так вон сколько продержались. Ну нечем нам пока платить вам зарплату. Это вынужденная мера, временная…

* * *

Толик с папкой в руке вышел из банка с недовольным лицом и увидел своего одноклассника Олега, с которым еще не так давно учились. Олег стоял и, дрожа на холоде, с еще более угрюмым видом смотрел на вывеску курса валют. Он был ярым поклонником рэпера Тимати, поэтому зимой и летом ходил в вязаной шапочке и короткой кожаной куртке, очках, со щетиной на лице и наколками на руках и шее, которые делал тоже под своего кумира. Только зимой он еще надевал под куртку свитер, что не очень-то ему помогало, и он постоянно мерз, когда находился не в метро. Они встретились глазами с Толиком и, без улыбки кивнув друг другу, подошли и поздоровались.

— Ты думаешь, твой кумир Тимати зимой тоже в курточке ходит? — спросил Толик, глядя на дрожащего от холода приятеля.

— Не знаю, — покачал головой Олег. — Я зимой его не видел ни разу.

— А ты че такой грустный, Олег? Случилось что? — спросил Толик. — С прошедшими тебя, кстати.

— Тебя тоже, — кивнул Олег и дрожащим толи от холода, толи от волнения голосом продолжил: — Только чему радоваться-то? Видал вон, че творится?! Похоже, дефолт начинается…

Он кивнул на вывеску курса валют, которую сотрудники банка как раз меняли с продажи доллара по двадцать девять восемьдесят на тридцать один двадцать.

— Да я уже в курсе, — кивнул Толик, тоже недовольно посмотрев на цифры вывески. — На рубль четырнадцать сегодня упал. Все уже, каникулы закончились. Целых десять дней рубль не падал, и то слава богу… — Толик внимательно посмотрел на Олега и удивленно спросил: — Только тебе-то какая разница, падает он или поднимается?

Он знал, что денег у Олега никогда не было таких, чтобы можно было переживать за разницу курса. Но Олег ответил:

— Да как какая разница? Стою вот и думаю, как теперь записать песни, доллар вон уже рублями начал какать… То хоть по двадцать копеек в день поднимался, до нового года…

Толик сразу догадался, о чем переживает знакомый. Помимо подражания своему кумиру, Олег еще и сам сочинял песни в стиле рэп и пытался петь их, копируя Тимати. Но на студийную запись песен у него денег никогда не было, потому как он нигде не работал и жил на пенсию своего деда, с которым вместе проживал в квартире. Прошлым летом Олег хвастался ему, что нашел спонсоров на запись песен. Но кризис, видимо, внес свои коррективы в его планы.

— А-а, — догадавшись, протянул Толик. — Спонсоры твои съехали, что ли? Вы ж уже записывать собирались вот по осени?

— Собирались, когда доллар еще по двадцать пять был… — грустно посмотрев еще раз на вывеску, опять вздохнул Олег, и они вместе пошли к машине Толика. — А потом он все поднимался и поднимался, долбаный кризис… Они сказали, мол, подожди, пока ситуация не поправится. Но теперь она уже не поправится, я чувствую… — Он с надеждой посмотрел на приятеля и спросил: — Может, ты поможешь, Толь?

Толик отрицательно покачал головой и нравоучительно сказал:

— Нет, Олег. Ты же знаешь, как я отношусь к твоему рэпу. Да и мне самому щас нелегко. И ты еще… На работу бы лучше устроился, а ты носишься со своими песнями. Ну запишешь ты их. А дальше что?

Олег промолчал, зная, что переубеждать все равно бесполезно. Они уже подошли к машине, Толик открыл ее с пульта и продолжил свои нравоучения.

— Ты все равно никуда не вырвешься с ними. Ты ж не смазливая телка. Там связи иметь надо, и лучше родственные, — сказал он и открыл свою дверь. — Тебя добросить до метро? Садись…

Олег сел рядом с ним на пассажирское сиденье и, сняв очки, немного нервно сказал:

— Да куда я теперь устроюсь? Везде народ увольняют. А ты хочешь, чтоб меня щас взяли… — Он опять с надеждой посмотрел на Толика и спросил: — Может, ты чем поможешь? Возьмешь к себе?

— Ну так а че ж ты раньше думал? Что на пенсию деда до его смерти протянете вдвоем? — с издевательской усмешкой спросил Толик таким тоном, что Олег сразу понял, что это не вопрос, а ответ. Он виновато опустил голову, а Толик продолжал его добивать, заведя машину и трогаясь: — Надо было давно уже прийти, тогда устроил бы, до кризиса, и деньги были бы. Не плакал бы сейчас, что записать не на что. А то ты все лето проскакал со своим рэпом. Как в той басне. Помнишь? Стрекозел и муравей…

— Стрекоза, — отвернувшись в окно, грустно поправил Олег.

— Ну, ты же не женского рода… — опять издевательски усмехнулся Толик.

* * *

Петя с угрюмым видом проходил к двери своего подъезда мимо сидящих возле него на лавочках старушек, которые при его появлении сразу замолчали. Они сидели здесь целыми днями, и зимой и летом, обсуждая какие-то сериалы и жильцов подъезда, которых знали уже давно всех поименно. Некоторых даже с самого детства, как Петю, который жил здесь еще с родителями. Но сейчас он прошел мимо них, не поздоровавшись. Слишком загружен был своими мыслями, большие неприятности свалились ему на голову в последнее время. Отправка его в отпуск вполне могла означать конец работе и карьере. Еще и сбережения, накопленные за годы работы, таяли с каждым днем перед новым годом. И это был еще наверняка не конец. И из ближайшего выпуска новостей он вполне может узнать, что потерял еще. Банки, конечно, уже обладали информацией с валютных торгов и уже наверняка изменили свои курсы. Но большинство людей, в том числе и Петя, узнавали о своих потерях из новостей по телевизору. И в предчувствии еще и этой неприятности Петя угрюмо прошел мимо старушек, так же молча открыл дверь магнитным ключом и вошел в подъезд. Старушки, провожающие его огромными глазами из-за очков, сразу начали его обсуждать: