Газовый кризис - Виталий Дёмочка

Между тем глаза Пети перед компьютером тоже слипались. Он смотрел в монитор уже непонимающим взглядом, губы его шевелились, произнося текст в компьютере. Наконец он не выдержал, положил голову на руку и заснул прямо за столом. Ему тут же стал сниться сон, как он бурит скважину для нефти. Весь потный и сосредоточенный. Рядом Толик и Федя, тоже мокрые. Вот бур упирается во что-то твердое и начинает скрежетать. Они все втроем напряженно смотрят на него. Тут из скважины вырывается газ, и они все втроем начинают ликовать, танцуя вокруг бура и крича. Газ загорается, вырывающееся из земли пламя освещает их, и они закричали от радости еще больше.

Федя резко открыл глаза от яркого пламени, вырывающегося из зада Кати. Пламя почти сразу погасло, но Федя как будто сделал какое-то открытие, потихоньку и удивленно произнес:

— Точно пукают…

Он потушил зажигалку, положил ее обратно на тумбочку, потом забрался под одеяло и закрыл глаза.

* * *

Утром Юля вышла из подъезда и наткнулась на стоявших в недоумении бабушек. Они посматривали на то место, где еще вчера стояли лавочки, и баба Клава громко говорила:

— Я как увидела с утра в окно, что лавочек нет, так сразу и пошла в милицию, — рассказывала она своим соседкам. — Они там еще спали все.

Юля, как всегда молча поздоровалась с ними кивком головы, поскольку тоже их недолюбливала, и, не обращая внимания на их разговор, прошла мимо, так как ни они, ни лавочки ее никогда не интересовали, и она даже не заметила их отсутствия. Бабушки тоже поздоровались с ней и, впервые за несколько лет даже не глядя ей вслед, продолжили возбужденно обсуждать исчезновение лавочек. Сегодня им и без нее было о чем поговорить, и они даже забыли о вчерашнем инциденте. А Юля спокойно зашла за угол дома и вышла на тротуар, где сидели на стульчиках несколько других бабушек и продавали всякие варенья и соленья… Она подошла к одной из них и спросила, показывая на банку маринованных помидор:

— А помидоры почем у вас?

— Двести рублей, дочка… Бери… Хорошие… — тут же оживилась бабушка, взяв банку и показывая ее поближе.

— Ой, а что ж так дорого-то? — удивилась Юля.

— Так это ж свои, на гамне выросли… — с нескрываемым удовольствием пояснила бабушка. — А не на всяких там… Суперфосфатах…

Юля недоуменно посмотрела на нее. О методах выращивания и удобрениях она знала не больше, чем о слове «суперфосфат». Но о том, на чем эта бабушка вырастила свои помидоры, она хорошо расслышала. Брезгливо посмотрев на банку в ее руках, она отвернулась и пошла дальше.

— Куда ты, дочка? — недоуменно звала ее бабушка, протягивая ей уже со спины банку. Не поняв причину ее ухода и думая, что она просто так же плохо слышит, как и она сама, громко продолжала пояснять ей вслед:

— Я говорю, дерьмом настоящим их удобряла, а не химией всякой…

Юля еще больше скривилась и, не желая оборачиваться, чтобы еще раз не увидеть выращенные таким способом помидоры, отрицательно покачала головой. Она подошла к другой бабушке и, показывая на маринованные огурцы, осторожно спросила.

— А эти у вас на чем выросли?

Слышавшая весь предыдущий разговор и все понявшая об осведомленности этой покупательницы бабушка тут же ответила с улыбкой: — На земле, милая, на земле… Юля с облегчением вздохнула и полезла в карман за деньгами.

* * *

Катя возле плиты накладывала сидящему за столом Феде яичницу. По маленькому кухонному телевизору шли новости о финансовом кризисе, и сейчас Федю это уже трогало. Он посматривал то на телевизор, то на Катю сзади и думал, какой бизнес можно открыть его брату и Толику так, чтобы и ему перепадало достаточно. По крайней мере достаточно для того, чтобы делать своей супруге подарки и она никуда от него не уходила. Катя подала тарелку Феде.

— Спасибо милая, — с улыбкой сказал Федя, берясь сразу за еду.

Катя смущенно улыбнулась в ответ и опять отвернулась к плите, где закипал чайник. По ней видно было, что ей хоть немного, но стыдно за свое поведение, и это утешало Федю. Он думал о том, что еще далеко не все потеряно, и Катя может измениться. Естественно, внутренне, внешне она его более чем устраивала. Он посмотрел опять на ее фигуру сзади и еле заметно улыбнулся мысли о том, что такая девушка все же живет с ним. Нужно только найти способ зарабатывать больше денег, и она никуда больше не уйдет. Жуя яичницу, Федя поднял глаза на телевизор, где уже говорили о критической ситуации в странах Европы из-за отсутствия поставок российского газа. Федя, не переставая жевать, равнодушно слушал его, потом опять посмотрел на уже делающую бутерброды Катю и на ее попу. Перед его глазами на мгновение встал сноп огня, который он видел ночью из нее. Он перевел взгляд на продолжающий говорить о газовой проблеме телевизор и сразу перестал жевать, задумавшись. Диктор уже начал говорить о ценах на газ, которые существуют в мире. Глаза Феди стали как будто стеклянными. Он смотрел в телевизор, но перед его глазами опять встал сноп пламени ночью, а в ушах стучали только что названные действующие в Европе цены на газ. Он продолжал смотреть в телевизор и еле-еле стал дожевывать пищу во рту. Перед его глазами встал Толик, говоривший Пете дома о том, что «нужно что-то неординарное и пользующееся спросом». Потом картинка сменилась Юлей, которая говорила ему о том, что «если он так раскрутится, то от него ни одна баба не уйдет». Он с трудом проглотил последнюю остававшуюся во рту пищу и, оторвавшись от телевизора, перевел озаренный взгляд в окно. Катя подала ему бутерброды с чаем и, увидев выражение его лица, озабоченно спросила:

— Ты чего не ешь? Что с тобой?

Федя медленно поднялся со стула. Задумчиво поглядывая то на нее, то на телевизор, он стал потихоньку задом выходить из кухни, постепенно ускоряя ход.

— Ты куда? — удивленно спросила Катя. — Чай остынет…

— Я не буду есть… Мне на работу надо, — возбужденно ответил Федя и, зайдя в прихожую, сразу начал одеваться.

— Сегодня ж не твоя смена! — удивленно напомнила Катя из кухни.

— Мне надо, Кать… Очень… — торопливо одеваясь, ответил Федя и, открывая дверь, попросил: — Ты свари пока мне каши гороховой… Хочу гороховой…

Катя с удивленным лицом вышла в прихожую, но там уже хлопнула входная дверь.

* * *

Федя работал на заводе токарем. Он был мастером на все руки, как говорили в народе. Раньше работал и слесарем, и фрезеровщиком и постоянно стремился стать мастером, чтобы руководить людьми и ругать их, когда они что-то делают не так. Но пока мастером был другой человек, который увидел входящего в цех Федю и удивленно спросил издалека:

— Федя, ты че это сегодня?

Федя не услышал его и с возбужденным видом прошел к своему рабочему месту. Там он лихорадочно открыл свою тумбочку и вытащил из нее старую походную газовую плитку, на которой разогревал еду в обед. Он рассмотрел ее горелку, положил на тумбочку и, поглядывая на плитку и определяя, какие нужны инструменты для ее разборки, торопливо стал доставать их из шкафа. Потом откуда-то снизу выудил старую резиновую грелку. Задумчиво посмотрев на нее, он вывернул ее затычку, посмотрел на резьбу и стал замерять ее штангелем. К нему подошел мастер и опять спросил:

— Ты чего это сегодня, Федя? У тебя ж выходной…

— Надо, Федя, надо… — копируя самого мастера, когда тот давал ему какое-нибудь задание, ответил Федя. Он положил затычку от грелки и лихорадочно стал разбирать плитку. — На пенсии будем отдыхать…

* * *

Петя сидел на кухне у телевизора и напряженно смотрел в экран, где ведущий НТВ передавал деловые новости. Рядом с ним стояла тарелка с недоеденной жареной картошкой и начатая банка с маринованными огурцами, которые Юля купила у бабушки. Петя не обращал внимания на еще дымящуюся еду и с нетерпением ждал, когда ведущий начнет говорить о курсах валют. Юля, моя посуду, обернулась к нему и недовольно сказала:

— Ну ешь же картошку… Опять потом подогревать…

Петя резко вскинул руку и нервно перебил ее:

— Ну-ка тихо!!!

По телевизору Полетаев начал говорить о курсах валют и о том, что «Центробанк вновь ослабил курс рубля в бивалютной корзине на сорок пять копеек и доллар сегодня поднялся еще на сорок семь копеек».

— Ссука, бля!!! — нервно прокричал Петя, подскакивая со стула.

Он схватил со стола начатую банку с огурцами и замахнулся ею на телевизор, разлив немного рассола. Юля присела и со страха быть пораненной осколками стекла втянула голову в плечи.

— Не-е-ет!!! — в истерике закричала она, закрывая голову руками.

Петя взглянул на нее и, с ненавистью посмотрев на последний телевизор, все же не стал кидать в него банку. Но рука его осталась на замахе, и, посмотрев по сторонам бешеным взглядом в поисках того, во что можно было бы кинуть банку, он с размаху разбил ее об пол. Юля вскрикнула, но тут же замолчала в ожидании продолжения. Петя тут же нервно заходил по кухне и, схватив трубку домашнего радиотелефона, начал набирать номер. Юля с опаской посмотрела на него и начала осторожно собирать склянки. Взглянув на нее, Петя вышел из комнаты с трубкой у уха и пошел в комнату.