Рейтинговые книги
Читем онлайн Бега - Александр Прилепский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 29

— Странно, никогда об этом не слышал.

— Не удивительно. Оболенский не любит вспоминать эту историю, тем более что всё закончилось благополучно.

— Вот значит как, — Колюбакин, задумчиво барабанил пальцами по столешнице какой-то марш.

— Потолкуй с ними, Павлуша. Мне самому неудобно. Я их в прошлое воскресенье из членской беседки велел вывести. Членам-любителям, ведь не положено, только действительным… Лукич!

Лукич, хоть и был в это время в прихожей, тут же услышал зычный командирский бас.

— Что прикажите, ваше превосходительство?

— А сообрази, братец, мне ещё графинчик холодненькой… А насчет пристрастия Мишки Тереньтьева к водке ты, Павлуша, не прав — он, мерзавец, не водку а "моэт" и "аи" хлещет…

Глава 2. МОСКОВСКИЕ ШЕРЛОКИ ХОЛМСЫ

— Какой Варяг, Лёша? Он на третьей версте встанет. А ехать шесть! Только Зазноба!

— Собьется. Непременно заскачет. Больно уж капризная и нервная кобыла.

— Тогда, одна Молодка!

— Господь с тобой, Сергей! это любительский приз — едут не наездники, а ездоки-охотники. Ты помнишь, чтобы Стрельцов когда-нибудь приз взял?

Собеседники рассмеялись, вспомнив члена-любителя бегового общества, владельца Чернышевских бань Алексея Фёдоровича Стрельцова. Во всех заездах, много лет подряд он приходил последним. В тотализаторе на него всегда был взят только один билет — купленный им самим. Публика, знавшая о профессии Стрельцова, всякий раз, когда он проезжал мимо трибун, "поддерживала" его криками: "Веником её! Веником!"

— А насчет Варяга ты, мой друг, глубоко заблуждаешься — у него в родословной есть сильные дистанционеры.

— Сдаюсь, убедил. Поставим на Варяга пару красненьких? Ты при деньгах?

Такой разговор вели, прогуливаясь по аллеям Петровского парка двое молодых людей лет двадцати пяти. Один, в модной сюртучной паре и цилиндре. Второй щеголял пиджаком из "чёртовой" кожи, высокими сапогами и картузом с лаковым козырьком. Это были те, кого Колюбакин, с усмешкой, назвал доморощенными московскими Шерлоками Холмсами: помощник присяжного поверенного Сергей Малинин — маленький, изящный брюнет, подвижный как ртуть и репортёр Алексей Лавровский — типичный русак, крупный, светловолосый, неторопливый и добродушный. Впрочем, старым знакомым приходилось видеть их и совсем другими: непоседу Малинина ночи напролёт изучавшего тома "Уложения о наказаниях" и студбуки — племенные книги, а ленивого добряка Лавровского — как метеор носящегося по городу, стремительного и жёсткого.

— Ладно, как говорится, делу время, а потехе час, — сказал Лавровский, — Меня сегодня Приезжев к себе приглашал.

— Зачем? — презрительно фыркнул Малинин. — Передать начальственное волеизъявление бурбона Колюбакина о том, что члены-любители, в соответствии с утвержденным уставом, должны знать своё место, дабы не быть исключенными из оных?

— Напротив, совсем напротив. Павел Павлович любезно пригласил нас в воскресенье в членскую беседку. В общем, отныне мы там желанные гости.

Алексей неторопливо и обстоятельно поведал приятелю о том, в каком незавидном положении оказались вице-президент, да и всё Московское Императорское общество любителей конского бега.

— Ну и что ты думаешь по этому поводу? — спросил Малинин. — Берёмся?

— А что тут думать-то? — беспечно ответил Лавровский, — Я уже и сотенную на непредвиденные расходы взял… В горле что-то пересохло. Пошли чайком побалуемся, да и о деле потолкуем.

— К "Яру"?

— На "Яр" и "Стрельну" мы ещё с тобой не заработали. В "Перепутье".

Трактир "Перепутье" находился недалеко от ипподрома, как раз против знаменитого "Яра". Его охотно посещали наездники, жокеи, конюхи, беговая и скаковая публика — мелкие спортсмены, просто игроки.

Вечер только начинался. Поэтому трактирный зал был почти пустой. Половой устремился на встречу вошедшим:

— Пожалуйте-с, за ваш постоянный столик. Водочки холодненькой? На закуску балычок отменный есть. Или что посущественнее прикажите-с?

— Нет, Кузьма, мы уже отобедали. Чаю подай, — за двоих ответил Лавровский. Малинин, молча, кивнул в знак согласия, хотя ему-то сегодня обедать не пришлось. Но что поделаешь — пусто в карманах. Имелось, правда, сто рублей, полученных от Приезжева, но было у них с Лавровским не писанное правило — деньги, взятые у клиентов, на расходы связанные с розыском тратить строго по назначению.

— Я кое с кем успел повидаться, потолковать — Лавровский с явным удовольствием потягивал душистый чай. — Да, один из лучших китайских сортов… Дали мне кое-какие бумаги интересные почитать…

Малинин не стал спрашивать, как ему это удалось. Он догадывался, что Лавровский вхож к кому-то из доверенных сотрудников генерал-губернатора. Вообще у Алексея порой оказывались самые неожиданные знакомства. Понятно, что репортёру приходится общаться с сотнями людей из разных слоёв общества — от дворников до министров. Но тут было нечто другое. Когда-то он пытался интересоваться — кто, да что. Но на это Алексей всегда отвечал: "Нашел — молчи, украл — молчи, потерял — молчи. Так меня в юности добрые люди учили". Честно говоря, иногда, Сергей завидовал товарищу, прошлое которого скрывала пелена тумана. И явно скрывала какую-то тайну. А у него самого все банально — сын разорившегося московского купца, окончил курс университета, не сложившаяся служба в полиции…

— Так вот при обыске в кармане сюртука Терентьева был обнаружен мартовский выпуск газеты "Народная воля"…

— Да он читать-то хоть умеет?

— А чёрт его знает. Но главное и самое неприятное в другом. В штиблете под подкладкой нашли четвертушку плотной бумаги, на которой при нагревании над свечёй проступил вот такой текст… Подожди, сейчас вспомню… Сам понимаешь, переписывать мне никто дозволить не мог… Вот, слушай: "Герман! Податель сего письма человек проверенный. В февральском фейерверке есть и его заслуга — гостинцы Степану для Александра Николаевича передал он. У него имеются мысли как Мопсу должок вернуть".

Малинин нахмурился. Он служил помощником не у какого-нибудь захудалого адвокатишки, а у самого Федора Никифоровича Плевако и, разумеется, был в курсе всех громких политических судебных процессов последних лет. Поэтому понял, что Герман, скорее всего, известный на всю Россию революционер Лопатин, который, был такой слух, недавно бежал из ссылки. Февральский фейерверк — взрыв в Зимнем дворце, устроенный в феврале прошлого года народовольцами. Один из них, видимо тот самый Степан, о котором упоминалось в записке, по подложному паспорту устроился во дворец плотником и сумел пронести туда около двух пудов динамита. Да, гостинцы отменные! Александр Николаевич — убитый в марте император Александр II. Ну и Мопс — ныне царствующий Александр Ш, которому ещё в детстве дали такое прозвище.

— А не зря ли мы с тобой во всё это впутались? — задумчиво произнес Малинин.

— Может быть и так… Но когда лошадь заскакала на старте ты же не побежишь в кассу — отдайте деньги обратно, я передумал.

— Конечно. К тому же я точно уверен, никакой Терентьев не бомбист. К ним идут недоучившиеся местечковые евреи, истеричные курсистки, неудачники… А тут…

— Осаживай, мой друг, осаживай — не в зале суда. Давай по существу. Как твой Федор Никифорович говорит — прежде всего, необходимо установить кому это выгодно.

— Боюсь, Лёша, что в данном случае классическая схема не подойдет. Слишком много заинтересованных лиц получается. Во-первых, владельцы лошадей, записанных на Большой Московский приз. Ведь, если поедет Терентьев на Грозной им не только первого, но и второго места не видать — всех за "флагом" оставит.

— Ну, это ты, хватил. Долгоруковский приз Грозная возьмет вне конкуренции. А вот на Большом Московском ей и делать нечего — не для неё компания. Там воронцовский Свет первым будет. Да и "флаг" в этом призе установлен 12 секунд. Малютинский Летучий от Света отстанет на 2–3 секунды, не более… Извини, отвлекся.

— Во-вторых, обиженные Колюбакиным или беговым обществом. Это и наездники, лишенные права выступать и любители, не прошедшие в действительные члены.

— Да, среди тех, кого при баллотировке "на вороных прокатили" есть несколько таких тузов! Для них Колюбакин если и не шестёрка, то валет, да и то не козырной.

— Поэтому надо начать поиск с того, кто мог подложить письмо. А когда, и где человек снимает обувь?

Немного поспорив, согласились, что искать супостата надо дома у Терентьева, — то есть на колюбановской конюшне, в "грузинах" — любимой бане всех московских наездников, и… среди хипесниц.

На "картавом" — блатном жаргоне, который они оба хорошо знали, хипесом назывались преступления, совершаемые при помощи женщин. Пока кавалер наслаждался ласками своей случайной обольстительницы, её напарник, спрятавшийся заранее в другой комнате, чистил карманы незадачливого любовника. А если можно вытащить, то и подложить немудрено. В последнее время хипесники нет-нет, да и наведывались в Первопрестольную из Варшавы, Риги, Одессы. Терентьев для них был клиент подходящий — "ходок" известный.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 29
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Бега - Александр Прилепский бесплатно.
Похожие на Бега - Александр Прилепский книги

Оставить комментарий