(Не) настоящий ангел - Амалия Март

и ловлю в объектив отца мелкой занозы, он стоит у лавочки и курит какие-то жутко вонючие сигареты. Отбрасывает окурок в кусты и широко шагает в сторону белобрысой уничтожительницы черепашек. Останавливается возле мусорки, задумчиво смотрит на брызги грязи, летящие во все стороны. Ох, хороший будет ролик, сейчас кому-то влепят ремня!

Мелочь громко смеется, а это ничуть не лучше ее плача — словно гвоздем по стеклу. И продолжает скакать, устраивая настоящий фонтан.

Наконец, дядя Ваня расшнуровывает ботинки, снимает носки, подворачивает штанины и лезет к своей дурной дочери в лужу. Бр-р. На улице же холодина, теперь мелкой точно попадет за эти выкрутасы. Подхожу немного ближе, чтобы заснять гримасу на лице противной девчонки, это же самый лучший кадр будет! Но вместо испуга на ее лице красуется широкая улыбка. Дурочка. Совсем ничего не понимает.

Она тянет руки вверх к отцу, тот подхватывает ее и поднимает над лужей. Но вместо того, чтобы вытащить, с громким “плюх” опускает снова в воду. Грязь стоит столбом, их громкий смех раздается на весь двор. Дядя Ваня снова поднимает козявку высоко над головой и опускает в лужу. И снова, и снова.

— Ваня! — сокрушается их мама. — Ты что?! — но сама улыбается.

Странные они. Выплясывают с ног до головы в грязи и радуются. Меня б уже за уши отодрали за такое.

Я вздыхаю и захлопываю крышку камеры. Нет, это не интересно. Вот если б мелкой ремня дали! А так, на сюжет не тянет.

Я возвращаюсь домой, вынимаю кассету из видеокамеры и закидываю в стол. Стирать не буду, пусть будет компромат на будущее. Вот подрастет эта мелочь и будет, чем ее шантажировать. Страшной шапкой, мальчишеской курткой и грязью на все лицо!

Нужно только подождать!

Глава 1

Ангелина. Наши дни

Я не так, чтобы очень мстительная натура.

Просто бывают дни — чернее ночи, а бывает — чертов апокалипсис! Моим апокалипсисом стал грёбаный Макс Державин. Гений, красавец, самовлюбленный засранец. А еще мой босс. В списке его прегрешений числится не только мерзкий характер, раздутое самомнение и шовинизм, но еще и абсолютно атрофированное чувство самосохранения. Иначе, оправдать его гнусное “нет, дорогая, на место начальника ты еще не поистерла колени” — я никак не могу.

— Ангел мой, ты же не серьезно? — спрашивает с привычной ухмылкой.

Прислонился к отвратительной серой стене, скрестил руки на груди, смотрит с таким снисхождением… Так и воткнула бы ему в глаз Паркер с логотипом компании.

— О-о-о, ещё как, — достаю из сумки помаду, раскручиваю тюбик. — Ещё как!

Сбрасываю с рабочего стола гору папок, что он вручил мне накануне, гребаную канцелярию и даже клавиатуру с мышкой, чтоб не мешали моему плану возмездия. Раскладываю на столешнице несколько листов А4, скрепляю их между собой в огромный плакат. Размашисто пишу свой телефон и послание для чуваков из здания напротив. Ярко-розовая помада подходит для этих целей, как нельзя лучше, и плевать, что она стоила полтора косаря. Проживу недельку без винишка. Хотя после полугода работы на этого деспота, мне не помешает курс психотерапии, не то, что пару бутылок белого сухого.

— Ладно, Ангелина, поистерила и хорош. Скоро на встречу ехать, — отрывается от стены и делает шаг ко мне. Поправляет свой идеально скроенный пиджак, сверкая дорогущими часами, кидает взгляд на циферблат. Торопится, пакости кусок.

— Пф-ф-ф, это я только начала, Максим Витальевич. Дальше будет интереснее! — выпускаю нервный смешок и откидываю стертую практически под ноль помаду в сторону.

Хватаюсь за спинку стула и везу его к нашему огромному панорамному окну. Ножки противно скрипят по начищенной до блеска плитке. Перехватываю скрепленные листы за уголки, скидываю туфли и забираюсь на стул. Вытягиваю импровизированный плакат в руках. За спиной слышатся перешептывания коллег, на нашу с боссом маленькую перепалку сбежались гады, как звери к водопою.

— Ангелина, хорош, — шипит Макс, подходя ближе. Настолько, что моя задница, по его словам, единственное мое достоинство, оказывается перед его носом.

— Да пошел ты, — тихо выплевываю я.

Руки немного подрагивают. Еще бы, попробуй удержать такой транспарант на вытянутых руках! Меня слегка кренит в бок, но я ловлю баланс и прижимаюсь лбом к стеклу. Ну же, корпоративные задроты, киньте взгляд на конкурентов!

— К чему это шоу? — убирая из голоса промелькнувшее раздражение, спрашивает босс. — Разве на правду стоит так злиться? — подначивает.

Я крепче сжимаю челюсть. До скрипа зубов. Если бы он только взял свои слова назад… Но этот эгоистичный козел и правда считает, что я гожусь только для офисных утех и никак не могу быть руководителем отдела. С моими-то показателями продаж, после всего, что между нами было… Хотя это и сыграло со мной злую шутку. Сдалась под напором этих черных, как космос, глаз и наглых рук. Дура, дура, дура!

Ну ничего, подобной ошибки я не повторю.

Дышу глубже, не свожу взгляд со стекол офиса напротив. В том, что кто-нибудь обратит внимание на мое импровизированное объявление, я не сомневаюсь. Мы давненько перебрасываемся язвительными сообщениями таким изощренным способом. Наша конкуренция — единственное развлечение в мире дюбелей и краски. Даже ведём шутливый подсчет побед в тендерах, выставляя его на окне двусмысленными рисунками.

Да чем они там так увлечены, блин? Сидят, уткнулись в мониторы, ноль внимания.

Ладно.

Прижимаю плакат к стеклу грудью и вскидываю правую руку. Если махать долго и с чувством, глаз кого-нибудь из корпоративных кротов зацепится за мелькание в стеклах напротив. Плюсы плотно стоящих друг к другу бизнес-центров.

— Все, Ангел мой, я устал. Слезай со стула, — на спинку кресла ложатся загорелые пальцы. — Перенесем твой взрыв в другую плоскость.

— Даже. Не. Смей, — зло шиплю я, оглядываясь.

Только не хватало, чтобы, без пяти минут, бывшие коллеги услышали его недвусмысленный намек и сделали свои выводы. Да, я с ним спала. Да, почти с самого трудоустройства. И нет, это никак не помогло мне