Безымянные - Игорь Дмитриевич Озёрский

Живот и плечо пронзила резкая боль. Во рту появился привкус крови. Гонщику показалось, что салон болида заполнился ароматом одеколона, похожего на тот, что использовал его отец. Только почему-то запах очень сильно напоминал бензин.

Дышать становилось всё тяжелее. Глаза вновь обожгли безжалостные солнечные лучи. Стало очень светло. Свет был настолько ярким, всепоглощающим, осязаемым, что Раггиро на мгновение даже показалось, что он может до него дотронуться.

Время остановилось. Окруживший гонщика свет застыл, словно не знал, что ему делать дальше. Раггиро ожидал, что вскоре свет померкнет и сгустится тьма. Она уступит место сновидениям, возможно, кошмарам. Затем он поднимет веки и, скорее всего, увидит перед собой потрескавшийся потолок больничной палаты.

Но свет не исчезал. Он проникал повсюду, заполняя каждую частицу этого мира. Раггиро Рокка вспомнил Икара и его неудачу. Затем он вновь услышал слова отца: «Неудачи, сынок, неотъемлемая часть нашей жизни. Жизни каждого. Вопрос в том, как ты к ним относишься».

Раггиро подумал, что, наверное, Дедал говорил то же самое, соскребая останки своего сына с земли.

Гонщик хотел моргнуть, но не смог этого сделать. Раггиро поймал себя на мысли, что не чувствует тела. Ему показалось, будто он превратился в маленькую каменную мышь. Единственное, что ещё оставалось возможным, – мыслить.

«Что происходит? – думал он. – Неужели это сон? Хотя не особо похоже…»

В этот момент вновь возник голос отца:

«Жми на педали, сынок!» – кричал он.

– Жму изо всех сил! – крикнул в ответ Раггиро, но слова не вырвались из его рта.

«Может, это кома? – Раггиро Рокка вновь попробовал заставить себя моргнуть, но ничего не вышло. – Чёрт, да что же происходит?!»

«Жми на педали!» – прокричал отец.

– Да жму я! Жму! – резко откликнулся гонщик.

Мысли начали путаться. Вновь перед глазами появился камень. Из него торчал длинный мышиный хвост. Но он тут же куда-то исчез. Мимо пролетали гоночные болиды, а сидящие в них пилоты крутили велосипедные педали.

В голове проносились мысли о том, что с ним могло произойти. Но они появлялись и исчезали так быстро, что гонщик не поспевал за ними. Одна сменялась другой и, не задерживаясь, уступала место следующей. Мысли сталкивались, цеплялись друг за друга и вновь разлетались. Большую мысль сменяли сотни маленьких. На мгновение они соединялись между собой и снова распадались. Ни одной из них не удавалось задержаться надолго. В голове образовался хаос. Всё стало сумбурным, бессвязным. Тут же окружающий Раггиро свет начал тускнеть. Становилось всё темнее и темнее, пока не наступила полная чернота.

Бесконечно чёрное и абсолютно пустое пространство.

Ничто.

* * *

– Приветствую тебя, Номер Один.

Слова неожиданно возникли в сознании. В тот же миг внутренний хаос прекратился, будто его никогда и не было. Мысли смущённо замерли и поспешно разбрелись по своим местам, словно разыгравшиеся дети, которые не сразу заметили вошедшего в класс учителя. Раггиро почувствовал спокойствие и умиротворение. Наконец этот назойливый камень-мышь, что устроил безумную панику в голове, оставит его в покое. Теперь он далеко от всякой суеты. Раггиро не знал точно, где именно, но ощущал, что достаточно далеко.

«Номер Один? – с нотками иронии подумал гонщик. – Это утешает…»

– Утешает?

Вопрос сам по себе возник в его сознании.

– Ну да, – мысленно ответил Раггиро, – по крайней мере, я всё же первый.

– Первый…

– Кто со мной говорит?

– Это неважно.

Гонщику показалось, что последние слова невидимого собеседника он уже чётко слышит, а не воспринимает неведомым телепатическим образом.

Голос напоминал человеческий, но при этом не был похож на голоса, которые молодому человеку приходилось слышать. Раггиро Рокка не мог определить, откуда голос исходит. Иногда слова незнакомца напоминали доносящееся издалека эхо, а через мгновение его речь звучала так отчётливо, будто собеседник находился совсем близко.

– А что же тогда важно? Это всё сон?

– Не сон, Номер Один. Смерть…

Раггиро показалось, что последние слова прозвучали сквозь ухмылку. Гонщик хотел было что-то сказать, но осёкся. В голове вновь раздался голос из детства: «Вопрос в том, как ты к этому относишься…»

На этот раз Раггиро показалось, что отец над ним издевается.

– Как я к этому отношусь?! Я умер, папа! Я труп, размазанный внутри болида! С распоротым животом и пробитой головой!

Гонщик ощутил, как в нём закипает злость и, подобно бурлящей лаве, стремительно растекается по сознанию.

– Этого не должно было произойти! Я не могу вот так взять и умереть!

Ответа не последовало. Повисшая тишина была густой и осязаемой.

– Какого чёрта?! Я ещё должен жить! Я могу жить! И могу закончить этот турнир! У меня действительно отличные шансы на победу!

– Это причина твоей смерти…

– Да плевать я хотел на причины! Я слишком много сделал, чтобы выиграть эту гонку, и не собираюсь тормозить! Меня это не остановит! Ничто не остановит, даже смерть! – с раздражением парировал Раггиро. И затем уже более спокойно обратился к отцу, словно тот мог его слышать. – Ну, как тебе это, папа? Теперь ты доволен?

– Ничто не остановит… Даже смерть… – отозвался голос из черноты.

В действительности Номер Один понимал, что его возмущение вряд ли что-то изменит. В сущности, изменить вообще ничего нельзя. Порой лишь предоставляется шанс устранить последствия того, что уже случилось, или же просто скрыть их. Но прошлое нам неподвластно. А раз так, почему бы не дать выход гневу? В любом случае, самое ужасное, что могло произойти, свершилось.

– Даже смерть! – подтвердил Раггиро.

– И что ты собираешься делать, Номер Один?

Этот вопрос застал гонщика врасплох. Он не знал на него ответа. Внезапно ему стало безумно страшно. Возможно, оттого что в абсолютно чёрном, безграничном и пустом Ничто невидимый собеседник задал самый обыкновенный вопрос. И только тогда