Медвежонок родился - Рудо Мориц

class="p1">И я стал пользоваться правом свободного входа в зоопарк. Однажды я повстречал там директора.

— Добро пожаловать, пришли повидаться со своим медвежонком?

— Угадали, — говорю.

Директор лично проводил меня к клетке. Монарха выпустили на лужайку, мы поиграли с ним в пятнашки, а потом я взял его на руки и позволил облизать себя. Когда Монарха снова водворили в клетку, директор взял меня под руку и с таинственным видом сказал:

— Я хочу показать вам кое-что любопытное.

— А что это будет?

— Потерпите, сейчас сами увидите!

И он повёл меня к вольерам с птицами.

Приходим мы к попугаям. Огромная, просторная вольера, а в ней не меньше десяти видов попугаев. Всех цветов.

Был там белоснежный какаду со вздыбленным хохолком. И какаду желтохвостый, и несколько волнистых попугайчиков, каждый иного цвета. А самый красивый — с изумительными голубыми пятнами на шее.

Но больше всего меня заинтересовал огромный попугай: от клюва до хвоста в нём было не меньше трёх четвертей метра.

— Великолепный экземпляр, — говорю я, показывая на попугая-великана.

А тот словно догадался, что речь о нём, подлетел, вцепился когтями в сетку и дерзко на нас глядит.

— Это ара, — объясняет директор. — Один из самых крупных попугаев на свете. В нашем зоопарке он самый крупный. Именно его я и хотел вам показать…

Я разглядываю ару, а он разглядывает меня. Таращит глазищи и что-то лопочет своим толстым языком.

Спина у него блестяще-синяя, как будто перья на ней из самой лучшей стали, пузо жёлтое, как спелый лимон. Щёки белые, а посреди белых перьев курчавятся чёрные пёрышки. Красавец неописуемый!

Когда я нагляделся на него досыта, директор взял меня под локоть и зашептал:

— А теперь — сюрприз.

И он поздоровался с великаном-попугаем:

— Здравствуй, Ара!

— Здравствуй, здравствуй… — заверещал кто-то из глубины вольеры. Это отозвался один из волнистых попугайчиков.

— Не с тобой говорят! — прикрикнул директор на волнистого озорника. И снова обратился к великану: — Здравствуй, Ара!

Ара завращал глазами — они у него сразу стали какие-то подозрительно весёлые — и отозвался:

— Ты дурак, ты дурак!

Директор остолбенел. Какое-то время он ловил ртом воздух и наконец подал голос:

— Ты что мелешь, болван!

— Ты дурак, ты дурак… — повторил Ара и крепким кривым клювом рубанул по сетке, словно хотел перерезать проволоку.

— Отвечай, как полагается порядочному попугаю, — уговаривал его директор. — Ну, поздоровайся вежливо, как я тебя учил. Здравствуй, Ара!

— Ты дурак, ты дурак, — раздалось снова, ещё отчётливее.

— Да он же отлично говорит, — похвалил я растерянного директора. — Здорово вы его научили.

— Этому я его не учил, — отрезал директор.

— Но говорит он почти как человек, — продолжал я расхваливать попугая.

— Верно, — сказал директор, — он сквернословит, как человек. А я хочу, чтобы он говорил, как попугай. — И он опять обратился к попугаю:

— Здравствуй, Ара!

— Здравствуй, — наконец-то правильно ответил попугай. Директор уже хотел было его похвалить, но тут попугаище спохватилось и заорало:

— Ты дуррак, ты дуррак!

Директор изменился в лице. Сначала он стал белый как мел, потом красный как рак — можно было подумать, что он тоже относится к семейству попугаевых.

— Свинья, — проворчал он про себя.

Бедняга, он ведь хотел похвалиться — и вот чем это кончилось: попугай обзывает его дураком.

— Кто-то из служителей научил его так дерзить, не иначе как мне назло.

Тут я сообразил, что директор назвал «свиньёй» не Ару, а какого-то служителя.

— Это ерунда, главное, что он умеет говорить, — попытался я утешить директора, который стоял передо мной сам не свой.

— Ничего себе ерунда, приведёшь гостя, а тебя при нём же и обзывают. Да ещё как: «Ты дуррак, ты дуррак!»

От злости директору удалось очень неплохо передразнить гортанный голос попугая. Я веселился в душе, но старался не подавать виду. И надо же — вот тут-то Ара и ответил ему:

— Здравствуйте! Здравствуйте!

Я не выдержал и рассмеялся:

— Вот видите! Он всё отлично знает. Теперь вы его обругали, а он с вами поздоровался. Поменяйтесь ролями, и всё будет в порядке.

— То есть вы хотите, чтобы я его обругал? — удивился директор.

— Вот именно…

— Ни за что! Попугаев ни в коем случае нельзя ругать, тем более мне, директору.

С этим нельзя было не согласиться.

— Ничего не поделаешь, Ара, придётся мне с тобой ещё позаниматься, — сказал директор попугаю. — Вечером я тебя возьму в работу!

Он повернулся и повёл меня прочь. И когда я обернулся, то увидел чью-то лукавую физиономию. Какой-то парень выглянул из-за угла вольеры, улыбаясь во весь рот. И тут же исчез.

С тех пор, приходя в зоопарк, я обязательно навещал попугаев. Подойду, поздороваюсь с Арой:

— Здравствуй, Ара.

Красавец попугай подлетает к сетке и вежливо отвечает:

— Здравствуйте.

Да, видно, директор в самом деле взял его в работу.

Мона

— Когда наиграетесь с Монархом, наглядитесь на зверей, зайдите ко мне на чашечку кофе, пригласил меня как-то директор, повстречавшись со мной у ворот зоопарка.

— С удовольствием. Что, опять какой-нибудь сюрприз? — спросил я со смехом.

— Да нет, просто так, посидим поболтаем.

Вот я и зашёл поболтать.

Постучался — никто не отвечает. Приоткрыл дверь, в кабинете ни души.

Я подумал: «Наверное, отлучился на минутку. Ну что ж, подождём», — и направился к креслу.

Тут из-под стола выбрался какой-то зверь. Ростом с собаку, но похожий на кошку. Я с первого взгляда понял: молодая львица. Ещё детёныш, но уже порядочных размеров. В первую минуту у меня кровь застыла в жилах. Оглянулся я на дверь. И зачем только я её за собой закрыл? Потом мне подумалось, что это, должно быть, и есть та самая Мона, о которой я столько слышал. Ну конечно же, это она.

Ещё совсем маленькой она убежала из зоопарка, её, говорят, только на третий день нашли под каким-то сараем на ближнем дворе, озябшую и голодную. Об этом писали в газетах. А потом часто рассказывали о том, как Мону выводят на прогулку. Мона то, Мона сё — она стала настоящей звездой, особенно для ребятишек.

И вот теперь мы стоим с ней лицом к лицу. Вернее, я сижу и чувствую себя не лучшим образом, а Мона стоит, бьёт хвостом и сверкает глазищами. И широко разевает пасть, показывая клыки. Непонятно, то ли она зевает, то ли примеряется, как бы меня половчее цапнуть.

Что делать?

«Ничего не делать, просто сидеть тихонько, — успокаиваю я себя. — Это умное животное, привыкшее