Пионер. Назад в СССР - Павел Ларин

такого же задрота, сидевшего рядом со мной. Только я устроился скраю, а он возле окна. — Какой сейчас год?

Пацан посмотрел на меня испуганно, потом медленно открыл рот. Наверное, хотел позвать опять эту Бегемотиху, чтоб она мне снова совала в нос вонючий аммиак. Я его сразу узнал. По запаху. Мерзкая дрянь. Но он действительно прочищает мозги. Сам пользовался неоднократно при перегрузках.

— Я тебе палец сломаю, если начнешь орать не по делу…– Шепотом предупредил соседа. — Просто скажи, какой год, и отстану.

— Ванечкин… Ты совсем на себя не похож…Точно тебе солнышком припекло. Сейчас 1985. — Ответил этот придурок. Потом помолчал и добавил. — Пятое июня.

Можно подумать, месяц и число что-то решают. Какая разница, июнь, июль, сентябрь или февраль, если год вообще не тот. Вообще! Год не тот, место не то, человек не тот. Со всех сторон — полное фиаско.

— Молодец! — Я улыбнулся задроту.

В тюрьме нас учили быть добрее с окружающими, транслировать им доброжелательность. А у меня с этим, как раз, беда. С доброжелательностью. Свергнуть правительство при максимальном количестве жертв — на здоровье. Любить людей — идите в задницу.

Тюрьма…Много лет меня не могли поймать. Неуловимый псионик…Я ограбил такое количество государственных банков, сверг такое количество президентов и монархов, устроил такое количество переворотов, что уже счет потерял.

А потом один урод все-таки сподобился. Перехитрил меня, гадина. Но даже в тюрьме Чрезвычайного Назначения я нашел способ, как убежать.

В местной библиотеке разыскал книгу. Целенаправленно. Пожалуй, только там и остались эти экземпляры из переработанной древесины. Совершенно нерациональная трата материала. Книга была очень старой. Перерыл почти всю библиотеку ради нее. Она посвящалась псионикам на заре их появления после Третьей Мировой. Так вот. Оказалось, тело мне на хрен не нужно. Я могу сбежать без него. Могу взять свое сознание и перенести в другой сосуд. Даже время выбрать могу.

Ну, вот, мляха муха…Выбрал…

Вообще, я, естественно, целился в другую точку. И объект был другой. Даже в мыслях не возникало безумной идеи оказаться в таком далеком прошлом, да еще среди подростков. Сбило меня чертово заклинание. По крайней мере, автор научного труда уверял, что это — именно заклинание.

«Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить…»

Оно совершено случайно всплыло в моей голове в момент переноса. Удивительно прилипчивая фраза. И вот…Пожалуйста…

Я оказался в теле даже не внука, не правнука. Всех «пра» не хватит, чтоб обозначит разницу между моим настоящим и этим временем. Почти двести лет. Нехреновый такой разброс.

Советский союз. Так, вроде, называется государственное объединение, куда меня занесло. Информации о данном периоде имею совсем мало. Она была уничтожена в Тёмные времена. Но даже будь ее много, что мне делать в 1985? Тут же нет ничего! Правда, и войны пока не было, но с другой стороны, сведений — ноль. Перспектив — ноль. Технологии в зачаточном состоянии. И возраст. Возраст — это вообще что-то с чем-то. Четырнадцать лет…

А самое поганое, в процессе перемещения я, похоже, утратил все свои способности. Вообще все. Все! Я чист, как младенец. Пуст, как выпитый до дна стакан… Я стал обычным человеком…Это — самая настоящая катастрофа…

Тело, в которое попал, принадлежит пацану. Ребенку. Четырнадцать лет, в моем понимании, — раннее детство. Хорошо, минут пять я и бывший владелец сосуда провели бок о бок. Дернул из него некоторое количество информации. В том числе — язык, свойственную данному времени речь, особенности государственного строя, небольшую часть истории и некоторое понимание о жизни Пети. Петя…Что за имя такое, дурацкое…

— Ванечкин! Ты себя хорошо чувствуешь? — Снова подала голос Нина Васильевна.

Вот ведь прицепилась. Почти два часа едем, судя по ощущениям, а она каждые десять минут спрашивает одно и то же. Еще, если учесть, что я сижу практически в самом конце автобуса, а Бегемот — возле водителя, когда эта дура задает вопрос, все ли со мной хорошо, пялятся остальные. И как тут не привлекать внимания? Даже если бы с Ванечкиным все было отлично, Нина Васильевна своей заботой удолбала бы его вусмерть.

Я посмотрел на тётку, мысленно желая ей провалиться сквозь землю. С выражением посмотрел. Многозначительно. Ненавижу тупых людей. Попытался ковырнуть ее мозг головной болью. Хрена там! Ничего. Не могу. Конечно, есть еще вариант, что она просто непробиваемая. Например, через слой жира не пробраться. Но, это вряд ли. Я пробовал свои силы на всех. Каждому старался сделать хоть что-то. И соседу, который пялится в окно, и пацанам, сидящим впереди, и симпатичной светловолосой девушке, которая первой оказалась возле упавшего без сознания тела Пети.

Когда пацан бросился бежать, успел остановить его прежде, чем кто-то узнал о происходящем. Потому что, начни этот идиот орать, что в его башке появился посторонний, думаю, скорее всего, сейчас я бы не в раздолбаном автобусе ехал, а лежал бы на кровати, обколотый препаратами. Неважно, какое на дворе время, судьба у психов одна и та же. Поэтому, пусть скажет спасибо, что уберег его от столь незавидных перспектив. Правда, шанс выразить благодарность выпадет ему позже. Когда я разберусь, как мне выбраться из ловушки этого тела. А я разберусь. Непременно разберусь. Оставаться подростком не собираюсь. Пока что основная проблема — это исчезнувшие способности. Без них я не смогу ничего изменить. Не смогу выбрать новую временную точку и новый сосуд.

Снова посмотрел на светловолосую девушку. Она выглядела задумчивой. Изредка бросала взгляды в мою сторону, проверяя, все ли в порядке. Пацан считал ее очень хорошей. Доверял. Настолько доверял, что мельком в его мыслях увидел картину, как он говорил с ней о личном. Небольша комната, письменный стол, шкаф с книгами и на заднем фоне — красное знамя. Его за каким-то чертом растянули во всю стену. На знамени — пятиконечная звезда, внутри которой профиль лысеватого мужчины. И фразы… То ли «Будь готов», то ли «Всегда готов». Воспоминание было туманное, толком не разобрался. Тем более, сам пацан больше зациклился на разговоре с блондинкой, а не на обстановке.

Какую-то ерунду впаривал, конечно. Не стал особо вникать. Стандартные детские проблемы и переживания. Не интересно.

Но именно эта девушка кинулась к нему на помощь первой. Петя вырубился в двух шагах от людей, ожидавших отправления автобусов. Без сознания был не больше пяти минут. Я в это время налаживал связь. Да и Петя неожиданно оказался упрямым. Пришлось потолкаться. Я его в бессознательное, он — обратно. Я ему пинка под зад, он — зубами цепляется. Самое интересное, причина, по которой сопляк бился за свое тело — Пионерский лагерь «Дружба», Зарница и Маша Фокина, которую малолетний придурок упорно видел тонущей, а себя — спасителем. Что за тупые ценности? Из трех желаний более-менее понял насчет Маши Фокиной. Девочка, в которую пацан влюблен. С остальным — мутная муть. Слова «Зарница» и «Пионерский лагерь» не говорили мне ни о чем. А Петя слишком суматошно думал, чтоб выудить эту информацию у него. Он просто впал в панику. Не столько от того, что в его башке появился посторонний, сколько из-за вероятности не попасть в место, о котором мечтал.

Со стороны все выглядело, конечно, странно. Из-за нашей толкотни, у него веки то закрывались, то открывались. При этом он сам дергался и стонал. Напугал, короче, всех.

Бегемот столько нашатыря на вату вылила, будто не одного подростка в себя привести надо, а сразу десять. Я думал, в какой-то момент она просто начнет его поить из пузырька. Либо отхлебнет сама. По большому счету, закончила бестолковую суету именно светловолосая девушка. Та, которая увидела пацана первой. Она слегка шлепнула его по щеке и тем самым помогла мне дать финальный пинок Пете.

Я повернул голову направо, где сидела Елена Сергеевна. Имя мысленно выкрикнул пацан. Вслух уже не мог, я отключил ему речевой аппарат. Хотя именно ее он пытался звать в первую очередь. Мелькали смутные мысли, в которых Елена Сергеевна виделась пацану самой понимающей. Только она поверила бы в ситуацию, которая возникла у Ванечкина. По крайней мере, он так считал.

Очень симпатичная, кстати. Добрая. Веселая. Двадцать два года ей. Не замужем. Это я в мыслях Петенькиных успел почерпнуть.

Вообще, неплохо поживился информацией,