Находка на Калландер-сквер - Энн Перри

Увидев жену, Питт сразу же почувствовал прилив радости и возбуждения. Он бросился к ней, чтобы обнять и поцеловать.

После жарких объятий Шарлотта отклонилась от мужа и подозрительно посмотрела ему в лицо.

— Что произошло? — спросила она. В ее голосе звучало беспокойство.

Из-за бурной встречи, объятий и поцелуев Томас совсем забыл о Калландер-сквер. Теперь недавние события снова всплыли в памяти. Он не станет рассказывать жене об этом. После Кейтер-стрит, где происходили жуткие события, которые Шарлотта долго не могла забыть, не следует волновать ее нынешними страшными деталями. Она сразу представит картину: маленькие тельца, убийство, простая житейская трагедия — боль, одиночество, отчаяние, овладевшее молодой матерью… Ни к чему ей эти переживания.

— Что произошло? — повторила Шарлотта.

Питт обнял жену и развернул ее обратно к гостиной, хотя для столь маленького дома подошло бы менее претенциозное название — например, общая комната.

— Обычное дело, — ответил он, — на Калландер-сквер. Вероятно, ничего особенного, но расследование может оказаться довольно скучным. Кстати, что у нас на ужин? Я весь день пробыл на воздухе и очень проголодался.

Шарлотта не стала приставать к мужу с расспросами, и он провел тихий приятный вечер возле камина, наблюдая за ее лицом, в то время как она сосредоточенно склонилась над шитьем, чиня изношенное белье. За пару лет их совместной жизни было много заплаток и починок, много обедов без мясных блюд, а когда родятся дети — будет много подержанной одежды. Но все это сейчас воспринималось как приятные заботы. Питт вдруг понял, что улыбается.

На следующее утро все изменилось.

Питт ушел из дома рано, когда октябрьская изморозь еще цеплялась за мокрые листья. Ветра не было. Сначала он пошел в полицейский участок выяснить, что может сказать ему доктор Стилвел. Обычно мрачное лицо Стилвела выглядело сегодня более суровым, чем всегда. Он угрюмо посмотрел на Питта и одним только своим видом сразу же вызвал горестные мысли о неминуемости смерти и уязвимости человека.

Питт сразу же почувствовал, что тепло и комфорт, которые он ощущал, проснувшись утром, безнадежно его покидают.

— Ну? — спросил он мрачно.

— Первый вполне нормальный, насколько я могу судить, — тихо сказал Стилвел. — Тот, что был не очень глубоко. Умер, по моим подсчетам, около шести месяцев назад, бедняжка. Не могу сказать, родился ли он мертвым или умер через день-два. — Доктор тяжело вздохнул. — Также я не могу сказать, умер ли он от естественных причин или был убит. Возможно, удушение… Оно не оставляет следов. Кстати, это девочка.

Инспектор глубоко вздохнул:

— Что по второму? Тому, который был закопан ниже.

— Как я могу заключить, тот мертв гораздо дольше, около двух лет… И снова, как и в предыдущем случае, я не могу сказать точно, был ли он мертворожденным или умер через несколько дней после родов. Но, без сомнения, он имел патологии.

— Я сам мог бы это сказать. Чем вызваны эти патологии?

— Не знаю. Это что-то врожденное, не родовая травма.

— Могло ли это быть наследственным, от родителей?

— Необязательно. Мы не знаем, чем бывают вызваны подобные случаи. Дети, такие, как этот, могут родиться у кого угодно, даже в самых лучших семьях. Просто там чаще удается удержать это в тайне.

Питт задумался. Не вызваны ли эти действия стыдом перед обществом?

— Как насчет верхнего? — Он посмотрел на Стилвела. — Были ли у него патологии? Какие-нибудь проблемы с мозгом?

Стилвел покачал головой.

— Я не могу ответить на этот вопрос, но в таком возрасте невозможно предсказать, станет ли ребенок в будущем умственно отсталым. Ему было всего несколько дней от роду. Он мог быть даже мертворожденным. — Доктор поморщился. — Хотя я так не думаю. Ничего такого, что могло бы вызвать смерть. Сердце, легкие и кишечник выглядят вполне нормальными. Но, конечно, все это изрядно разложилось. Я действительно не знаю, Питт. Вы должны провести собственное расследование и выяснить, что можно извлечь из этого.

— Спасибо.

Говорить дальше было не о чем. Питт позвал Бэйти, и они молча вышли на улицу, обсаженную рядами деревьев, пахнущую гниющими листьями и влажными камнями.

Калландер-сквер опустела. Туристы, которых такая находка, возможно, привлекла бы в любом другом месте, были слишком шокированы, чтобы вторгнуться на ее элегантную брусчатку. Никаких признаков жизни в больших домах, окружавших площадь, кроме шарканья метлы на ступеньках особняков и глухого постукивания лакейских сапог. Еще слишком рано для мальчишек на побегушках, а также для поваров и горничных, которые только заканчивали сервировать завтрак своим поздно встающим хозяевам.

Инспектор подошел к ближайшему дому, поднялся по ступеням, осторожно постучал в дверь и немного отступил назад. Через несколько минут дверь открыл хорошо сложенный красивый лакей. Он смотрел на Питта тяжелым надменным взглядом. Годы тренировки научили его оценивать человека до того, как тот открывал рот. Лакей мгновенно определил, что Питт по своему социальному статусу выше торговца, но он явно не из знати, не говоря уже о том, чтобы быть джентльменом.

— Слушаю, сэр? — спросил он, чуть повысив голос.

— Инспектор Питт, полиция. — Томас встретил его взгляд спокойно, словно они были на равных. — Я бы хотел поговорить с хозяйкой дома.

Лицо лакея было непроницаемо.

— Я ничего не знаю об ограблениях в нашем доме. Вы, наверное, обратились не по адресу. Это резиденция генерала Балантайна и госпожи Огасты Балантайн.

— Хорошо. Я этого не знал. Но я побеспокоил вас из-за расположения дома. Могу я войти?

Лакей колебался. Но Питт не собирался отступать.

— Хорошо, я выясню, пожелает ли госпожа Огаста вас видеть, — неохотно сдался лакей. — Вы можете пройти внутрь и подождать в этой комнате. Я узнаю, закончила ли ее милость завтракать.

Он провел инспектора в маленькую комнату, предназначенную для утренних посетителей. Прошли долгие томительные полчаса, прежде чем дверь в комнату открылась и вошла госпожа Огаста Балантайн. Это была красивая женщина, элегантная, как тонкий фарфор, одетая в дорогом классическом стиле. Она смотрела на Питта холодно и без любопытства.

— Макс сказал, вы желаете видеть меня, мистер… э…

— Питт. Да, мэм. Если позволите.

— В чем дело? Прошу вас.

Питт посмотрел на леди Огасту. Она явно не из тех женщин, с которыми следует изъясняться недомолвками. И он начал с места в карьер:

— Вчера вечером в саду, что в центре площади, были выкопаны два тела…

Леди Огаста недоверчиво подняла брови:

— На Калландер-сквер? Не говорите глупостей! Чьи это тела, мистер… э…

— Питт, — повторил Томас. — Тела детей, мэм. Тела двух новорожденных младенцев были найдены похороненными в саду. Одного похоронили около шести месяцев назад, другого — двумя годами раньше.

— О боже! — Леди Огаста искренне огорчилась. — Какая трагедия. Полагаю, это какая-то служанка… Насколько я знаю, никто из нашего дома… Впрочем, разумеется, я проведу расследование. Если вы этого хотите.

— Я бы предпочел сделать это сам, мэм. С вашего позволения. — Питт попытался произнести эти слова твердым тоном, словно уже был уверен в ее согласии. — Естественно, я буду опрашивать жителей всех домов в этом районе.

— Конечно. Я предложила просто из вежливости. Если вы найдете что-то имеющее отношение к нашему дому, информируйте меня. — И снова это был скорее приказ, нежели просьба. Хозяйка дома привыкла к власти, как к удобной одежде, и совершенно не находила нужным это скрывать.

Томас улыбнулся в знак подтверждения, но связывать себя конкретными обещаниями не стал.

Леди взяла колокольчик и позвонила. Появился дворецкий.

— Хакетт, мистер Питт — из полиции. В саду нашли тела двух младенцев. Инспектор будет разговаривать со слугами из всех домов, окружающих площадь. Будьте добры, найдите для него тихую комнату, где он может побеседовать с любым человеком из нашего персонала. И проследите за тем, чтобы он пообщался со всеми.

— Будет исполнено, миледи. — Хакетт посмотрел на Питта с неприязнью, но повиновался.

— Благодарю вас, леди Огаста.

Питт откланялся и последовал за дворецким в маленькую комнату в задней части дома. Должно быть, это комната экономки. Он получил список женского персонала и краткую, но существенную информацию о каждой из женщин. Ему ничего не оставалось делать, кроме как поговорить с ними. Каждая была шокирована новостью, каждая ужаснулась и пожалела младенцев. И все одинаково отрицали свою осведомленность в этом деле. Именно этого инспектор и ожидал.

Он зашел в гостиную в поисках дворецкого либо одного из слуг, чтобы сообщить, что он закончил на сегодня, как вдруг увидел еще одну молодую женщину, показавшуюся в дверном проеме. По всей вероятности, она не была служанкой. О ее положении говорили не только шелковое платье и красивая прическа, но также походка, полуулыбка, играющая на полных губах, уверенность в себе и затаенный блеск в глазах, обрамленных густыми ресницами и бровями.