Два танкиста из будущего. Ради жизни на земле - Анатолий Логинов

Нет, светлые головы у них точно найдутся, а вот авторитет… Его ничем не заменишь. Так что может и пройдет предложение о снятии с выпуска «четверок», и останутся фрицы с одними «пантерами» и «Тиграми». Хорошо бы!

Стоп, опять меня занесло. Вон Андрей уже встает и речь начинает. Ура, с Новым годом! Ух, вкусно. Конечно, это не наша скороспелка из непонятного винограда, но все равно разница очень большая. Я вообще заметил с самого начала, что продукты здесь намного вкуснее. Экология, похоже. Черт, как бы еще ее сберечь, а то ведь после войны всем не до нее будет.

Праздничное настроение окружающих вызывает у меня очередной приступ ностальгии и даже злости. Бл… неужели и здесь начнется то же головокружение от успехов, что и у нас? Неужели летом придется отступать до Волги и биться за каждый дом в разрушенном до основания Сталинграде? Хотя недавно, например, мы получили новый приказ о применении танков, подобный «там» намного позже появился…

Андрей все же засек мое состояние и утащил из комнаты на улицу, «покурить». Да, сегодня редкий на войне случай, когда можно спокойно пообщаться тет-а-тет, не опасаясь окружающих. Всем сейчас не до нас, в небо одна за другой взлетают ракеты, даже с передовой не слышно постоянного грохота перестрелки. Немцы, наверное, тоже празднуют. Правда, у них Рождество больше отмечается…

— Что загрустил, Сергей? — голос у Андрея тоже, если вслушаться, не весел.

— Можно подумать, ты не ностальгируешь, — отвечаю с неожиданно прорезавшейся во мне злобой, — ё…ть, мы ж для наших, считай, умерли, как и они для нас. А ведь они где-то здесь, тремя минутами позже или с той стороны вакуума. Живут…

— Да брось, Серега, брось. Так можно хрен знает до чего додуматься…

— Ага, можно. Но дезертировать, даже в смерть, я не собираюсь, сам знаешь. Обидно только, что мы знаем многое, а вот сделать почти ничего не можем.

— Как не можем? Можем! И уже, считай, сделали многое. Думаешь, новые трансмиссии на танках просто так появились? Или твоя беседа с этим, как его, Шашмуриным, просто так прошла? Ты думаешь, откуда здесь АГСы? Ведь сам же рассказывал, что их не приняли на вооружение, а Таубина расстреляли. А здесь — вот они. Правда, всего шесть штук прислали, но ведь есть.

— Понятно, почему шесть. У нас они аж дороже ДШК и даже, кажется, сорокапятки стоили, под двадцать тысяч рублей. Интересно, почему здесь на это не посмотрели? Или конструкцию упростили?

— Может, конструкцию упростили или посчитали, что и при такой стоимости оправдывают себя. Заметь, прислали только нам и в соседнюю мотострелковую бригаду. То есть массовым оружием гранатометы не будут.

— Тэк-с, а ведь это точно наше влияние, — я оживляюсь, хандра понемногу отпускает. Да и выпитый после шампани спирт наконец-то «упал», в желудке здорово греет, а в голове начинает шуметь.

— Наше, не наше… Только вот, заметь, мехкорпуса вроде не расформировали, а просто реформировали. На всех танках спешно доработки делают, и Питер в осаду не попал. Ты как думаешь, наши вожди здесь сильно от «тамошних» отличаются?

— Думаю, нет… Во всяком случае, судя по встреченным мною генералам — люди те же, что и…

— Вот, я тоже такое подозреваю. А воюют лучше и нужные приказы на год раньше появились, и политика немного другая… Так что я думаю, наше минимальное воздействие все же удалось. И теперь надо его поддерживать. Да, я не рассказывал, как-то из головы вылетело — пока в госпитале был, сумел идею антибиотиков протолкнуть. Остатки таблеток в порошок стер и местному светиле медицины отдал. Доктор Белоусов аж подскочил. Правда, их и так в это время уже открыли, как я помню, но в Америке. Глядишь, тут и наши раньше появятся, Валерий Иванович мне умнейшим человеком показался.

— Ладно, ладно, прогрессор хренов. Не боишься, что завтра «васильковые околыши» появятся, и… «вывели болезного, руки ему за спину и с размаху кинули в черный воронок».

— Не думаю. Сам посуди, Серега, если бы нас хотели взять, давно бы уже взяли. Да и не до нас сейчас по большому счету. Война. Ну, воюем мы лучше всех — это раз. Проявили кое-какие аналитические способности — это два. Ну, засветили некоторые знания — три. Подозрительно, но не более того.

— Так-то оно так, но… Тэк-с, а наши артефакты мы нигде не могли засветить? — пытаюсь оппонировать уже из чистой вредности.

— Не думаю. Да и спрятал я их надежно, не найдут. А после войны откопаем, как-нибудь в дело пустим.

— Это да, хотелось бы мне, чтобы наши микросхемы были не самыми большими, а самыми первыми в мире.

Дальше нам поговорить не дают, на улицу вываливается целая толпа подвыпивших, веселых командиров, и начинается тот беспорядочный пьяный треп, о котором наутро остаются только отдельные бессвязные воспоминания. Хорошо, что мы стоим во втором эшелоне…

15 января 1942 г. Штаб 1-й гвардейской отдельной тяжелой танковой бригады

— Товарищ полковник! Разрешите? — вошедший в кабинет Антон улыбался.

— Что случилось? Какую радостную весть принес, Антон? — спросил Иванов, вместе с Мельниченко, Колодяжным и Калошиным корпевший в штабе над планами боевой подготовки и проведения ремонтно-профилактических работ на технике бригады.

— Только что связист передал для вас, — и с той же улыбкой Антон подал Андрею бланк радиограммы.

— Ничего себе! — воскликнул Андрей и зачитал вслух: — Поздравляем присвоением звания Героев СССР (подписи командующего, начштаба и ЧВС армии).

Все осторожно переглянулись. Странно. С чего бы вдруг командующий и начштаба, откровенно недоброжелательно относящиеся к командованию отдельной тяжелой танковой бригады, вдруг отправили радиограмму, да так срочно? Что за этим скрывается? Никто из присутствующих не успел отреагировать, как на пороге появился начальник Особого Отдела и, прямо от входа, сказал:

— Что, товарищи, получили новости? А мне уже по нашей линии весточка пришла. За успешные действия под Кировом наша бригада получила личную благодарность Верховного Главнокомандующего, Мельниченко и Иванов — Героя, а остальной командный состав — награды… Так что сегодня жду приглашения — смеясь, подошел к столу, пожал руки и поздравил каждого из присутствующих.

«[…] После наступления под Кировом для нашей бригады настало время получить пополнение. Оставшиеся целыми машины, кроме КВ-2, мы передали сменившему нас танковому корпусу, в котором был отдельный тяжелый танковый полк.

Разместившись в бывшем санатории, мы получили возможность впервые за месяц нормально отоспаться и помыться в бане. Несколько дней отдыха, какое воистину райское наслаждение для фронтовика… Но отдых был недолгим. Получив пополнение и дополнительную технику, проведя несколько занятий по сколачиванию подразделений, мы снова отправились в бой, на этот раз под …, на усиление Второй Ударной Армии. Опять бои и потери… Наша бригада, как всегда, шла на острие наступления, прорывая оборону противника на самом трудном участке. […]

Наконец бригаду, или точнее ее остатки, вывели из боя. […]

Но вот мы дождались поступления новой техники. Танки с экипажами и без них пришли одним эшелоном, поэтому потрудиться пришлось всем. Вместе с танками прибыла и небольшая бригада заводчан, которая помогала нам осваивать новые машины.

Танки КВ-15 с новой, 122-мм пушкой намного повысили возможности тяжелых танковых батальонов, а штурмовой батальон, переименованный в танкосамоходный, получил, кроме КВ-2С, еще и новые, недавно сконструированные нашими инженерами самоходно-артиллерийские установки СУ-152. Они были проще в производстве, чем наши „двойки“, но размещение орудия в неподвижной рубке снижало возможности этих прекрасных машин в ближнем бою. […]»

Серия «50 лет Победы». Генерал-лейтенант Махров П. П. «В вихре войны. Воспоминания о боевом пути 1-й гвардейской тяжелой танковой бригады имени Ф. Э. Дзержинского». М.-Л., 1964 г., переиздано в 1994 г.

«Главная цель гитлеровских войск в летней кампании 1942 г., судя по документам германского генерального штаба и высказываниям руководителей фашистской Германии, состояла в том, чтобы окончательно разгромить Советские Вооруженные Силы и закончить в этом году войну против СССР. Это, в частности, видно и из директивы немецкого командования № 41 от 5 апреля 1942 г., излагавшей общий замысел летнего наступления немецко-фашистской армии на Восточном фронте и план главной операции. В директиве говорилось: „Как только условия погоды и местность будут благоприятствовать, немецкое командование и войска, используя свое превосходство, вновь должны захватить в свои руки инициативу и навязать противнику свою валю. Цель состоит в там, чтобы окончательно уничтожить живую силу, остающуюся еще в распоряжении Советов, лишить русских возможно большего количества важнейших военно-экономических центров. Для этого будут использованы все войска, имеющиеся в распоряжении германских вооруженных сил и вооруженных сил союзников“. В директиве указывалось на необходимость придерживаться „первоначальных основных целей восточного похода“.