Шлемазл - Доктор Нонна

– От мужчин в жизни только грязь и дети, – в очередной раз печально изрекла Фаина. – От ведь дурная ты у меня, не понимаешь, что нас теперь ждет. Но шо я нам с тобой скажу? Моня – это малое имя от Шимон. У нашего ребенка не будет отчества Шимоновна. Пусть будет, как и у тебя – Борисовна.

– А если будет мальчик? – Зинка достала из банки второй огурец.

– От чего не помню, так шобы у нас рождались пацаны – сплошные девки.

Эдик появился на свет в необычайно холодную сентябрьскую ночь.

– Эдик, к сожалению, мальчик, но он наш родной шлемазл. Никуда не денешься, будем ростить и кормить, – вынесла решение бабушка.

Так же, как и его маму, мальчика оградили от мужского общения. Бабенька, как называл Фаину Эдик, была для него всем – матерью, отцом, другом. Зинка, как только родила сына, сразу ударилась в загул.

Она меняла мужчин чаще, чем следовали друг за другом времена года. Иногда смена партнера происходила каждый месяц… Фаина ругалась, обзывала дочь дурой и блядью, но Зинка то весело показывала тонкое золотое колечко, то ставила на стол в кухне дефицитный кремовый торт:

– Заработала, мам.

У Зины была школьная подруга Лора, крупная, красивая литовка. Что связывало во всем правильную, хозяйственную и умную Лору с Зинкой, понять было невозможно, но их дружба была искренней и длилась долгие годы. Именно у Лоры Эдик впервые попробовал цеппелины – национальное литовское блюдо и понял, что едой можно не только набивать желудок, снимая спазм мальчишеского голода, но и наслаждаться.

Он со священным восторгом наблюдал, как варится картошка, как со скрипом прокручивается в старой мясорубке мясо вместе с жилами и салом, как жарится это мясо с огромным количеством лука. Как затем ловкие руки Лоры лепят цеппелины, в которых из экономии картофеля было в два раза больше, чем мяса, как из кипящей воды достаются вожделенные цеппелины, укладываются на тарелку и поливаются густой сметаной.

Это было божественно вкусно!

Собирая Эдика в первый класс, бабенька купила ему настоящий школьный костюм с брюками вместо тренировочных штанов с вытянутыми коленями и две белые рубашки.

Первого сентября Эдик стоял перед небольшим мутным зеркалом в коридоре. Непривычный костюм подчеркивал узкие плечи первоклассника, сквозь букет гладиолусов были видны огромный нос с горбинкой, яркие темные глаза и криво подстриженные волосы. Фаина и Зинка, на время вспомнившая о материнском долге, стояли сзади мальчика и довольно переглядывались. Они считали, что Эдик красавец.

Он слушал похвалы и постоянно шмыгал носом, у Эдика часто текли сопли, и он гундосил.

Через неделю Эдик понял, что дети в школе его сторонятся. Школа была русскоязычной, но на переменках почти все говорили по-литовски, а он, с раннего детства ограниченный в общении, плохо его понимал. А еще мальчик не знал, что он отличается от одноклассников не только незнанием литовского, но и тем, что он еврей.

Зато характер у Эдика был золотой: он всех любил, никогда ни с кем не ссорился, готов был отдать все, что у него есть, по первой просьбе, и даже терпимо относился к тем, кто дразнил его, называя «сопля зеленая».

Эдичка носил девчонкам портфели и всем подсказывал на уроках математики. Математика ему давалась особенно легко, и первое, что он выучил по-литовски, были цифры: vienas, du, trys, keturi, penki[1] и так далее. Их он произносил без акцента.

Глава 3

Но детство на то и детство, чтобы в нем происходили чудеса. В третьем классе у Эдика появился настоящий друг – Димка. Его семья приехала из Радуни, городишка на границе Литвы и Белоруссии.

Бабенька, узнав о новом однокласснике Эдика, отличнике, да еще и еврее, благословила внука:

– Таки уже дружи с ним, шо тебе в одиночку бегать. И хоть будет с кем по-русски поругаться. Пацан, как и ты, ни черта не знает по-литовски.

Родители Димки были врачами. Когда Эдик первый раз пришел к ним в гости, Димина мама, Галя, сказала: «У тебя гайморит», – и выписала рецепт, попросив передать его бабеньке. Та попыталась понять латынь в медицинской бумажке, сходила в аптеку, приценилась, после чего сложила рецепт и спрятала.

– Тратить на детский шнобель[2] такие деньги? Нет, я таки не богачка. Невроко[3], сама справлюсь.

Она лечила внука народным методом: отваривала вкрутую яйца и горячими прикладывала их через грязный носовой платок к гайморовым пазухам. Эдику было очень горячо, но насморк не проходил.

Увидев, что приятель сына по-прежнему шмыгает носом, Галя сама купила лекарства и стала делать мальчику уколы. Через неделю он был здоров.

Детская дружба окрепла во дворе. Дома у Эдика была бабенька, которая не очень жаловала гостей, а у Димки имелась маленькая сестричка Леночка, которая все время капризничала и никому не давала покоя, поэтому мальчишки с радостью носились по двору вдвоем и орали друг на друга по-русски.

Ни Димке, ни Эдику не давали карманных денег, так что они чувствовали себя самыми нищими в городе. Именно тогда, в десять лет, они решили, что, когда вырастут, будут очень богатыми.

Во дворе, за гаражами, они написали на вырванном из тетрадки в клетку листке клятву и расписались кровью – прокололи пальцы металлической медицинской «стрелкой», которую Димка стащил у мамы. У Димки ранка неделю нарывала и гноилась, у Эдика все обошлось.

Пока же, до воплощения в жизнь клятвы и обретения богатства, им приходилось перебиваться случайными заработками – за копейки они помогали теткам нести тяжелые сумки от продуктового магазина, что был во дворе, до квартиры.

Накопив необходимую сумму, Эдик и Димка купили велосипед – один на двоих. Мальчишки были настоящими друзьями и никогда не ругались, решая, кому и когда кататься.

Однажды они несли сумки пожилой даме в соседний двор.

– Ачо[4], – сказала она и расплатилась за помощь так щедро, как еще никто не расплачивался.

От таких денег закружилась голова, и Димка с Эдиком немедленно начали строить грандиозные планы на будущее – они уже давно хотели купить модель автомобиля. Перебивая друг друга, обсуждая, как все устроить получше, мальчики влетели в свой двор.

– Ты где велик оставил? – первым опомнился Дима.

– Здесь! – Эдик хлюпнул громадным носом, собираясь заплакать. – У забора.

Он прекрасно помнил, что прислонил велосипед к заборчику, ограждающему проезжую часть от газона и детской площадки.

– Тут его нет. Вспоминай! – наступал Димка.

– Да здесь он был, я его, того, всегда здесь оставляю! – Эдик заплакал от обиды.

– Правильно тебя зовут шлемазлом, – бросил ему Дима.

Тут же раздался из окна крик бабеньки:

– Эдичка! Домой!

Мальчики, обиженные друг на друга, разошлись в разные стороны.

Велосипеда не стало. Этот день остался в памяти у обоих навсегда, и вовсе не из-за потери любимого велика… Дома мальчишек ждали ошеломляющие новости.

Димка узнал, что папа ушел от мамы, от него, от Леночки и собрался уезжать в Америку.

У Эдика новости были похожие: мама Зинка тоже уезжала в Америку и бросала сына с больной и старой бабенькой. Но главное было даже не это, а то, что Димин отец, Александр, уезжал с мамой Эдика, Зиной.

Эдик растерялся. Он не боялся оставаться с бабенькой – Фаина была для него всем в этом мире, его вселенной, но то, что мама уезжает с Диминым папой, повергло мальчика в шок. До этого в его жизни еще не существовало слов «измена» и «предательство».

Глава 4

Мать Эдик видел редко и любил, когда Зины не было дома.

О том, что у людей бывают нормальные семьи, он узнал, только побывав в гостях у Димки. Мама Галя, со слов друга, была очень строгой, но он просто не знал, что строгая – это его бабенька! А тетя Галя была красивая, элегантная, вкусно готовила, все успевала и часто смеялась. С порога она всегда встречала их одними и теми же словами:

– Мальчики, тщательно мойте руки, особенно ты, Эдька, и за стол.

А на столе – грибной суп, салат оливье, в духовке курочка с румяной корочкой. На десерт – это слово он узнал только в Димкиной семье – вафельный торт, который Галя делала по особому рецепту.

Эдик знал, что, если он пообедает у Димки, бабенька его отлупит грязным кухонным полотенцем, но за эти вкусности готов был терпеть все.

В злополучный день детским чутьем Эдик понял, что в том, что его мама и Димкин папа уезжают в Америку вместе, есть что-то страшное и необратимое.

По географии у него была тройка, близкая к двойке, но отличник Дима показал другу на карте, где она, эта Америка. Эдик, хотя мало что смыслил в масштабах, понял, что это очень далеко.

Бабенька причитала на весь дом:

– На шо жить? А? У меня только тощая пензия и слабая подработка на фабрике! А если я умру? С кем останется этот шлемазл?

Эдик второй раз за день услышал незнакомое слово. Для себя он уже перевел его так: шлемазл – мальчик в мотоциклетном шлеме. Причем раз шлем – значит, для защиты.

– Мама, да ты нас всех переживешь! – Зинка легкомысленно рассмеялась. – Я в момент устроюсь и сразу заберу вас обоих в тую Америку.