Только одно завтра (СИ) - Юлия Леру

но машина остановилась у подъездной дорожки. Дан посигналил, нетерпеливо, как обычно. Таша подбежала к окну, удостоверилась, что это он, и бросилась в прихожую — одеваться. Теплая куртка, солнцезащитные очки, толстые варежки, теплые ботинки, шапка, закрывающая уши. Она вышла навстречу Даниилу, открывшему для ее сумки багажник машины, и на мгновение замерла на ступенях крыльца. Солнце слепило глаза, снег, словно сказочный, переливался в его свете, но не это заставило ее остановиться. Дан. В черном пальто, без шапки, с темно-каштановыми, почти черными, волосами, посеребренными снегом, он стоял у дверцы багажника и смотрел на нее взглядом, в котором было все, кроме теплоты.

«Господи, как же он не хочет видеть меня», — подумала Таша, чувствуя, как все сжимается внутри.

Они расстались уже почти год и восемь месяцев назад, полных воспоминаний и сожалений — для нее, и полных облегчения (Таша была уверена) — для него. Кто-кто, а Дан точно радовался тому, что избавился от нее. «Истеричка, — говорил он. — Ненормальная. Сколько же ты мне крови попортила».

Когда они расстались, он был откровенно счастлив. Когда в ЗАГСе, наконец, им выдали свидетельство о разводе, Дан едва не прыгал от радости. А Таша… Таша была раздавлена. Уничтожена. Размазана по стене равнодушия. Только через полгода она, наконец, пришла в себя. Смогла улыбаться и спокойно, без дрожи в голосе, произносить его имя. Заходить в квартиру и не бросаться открывать окна, почувствовав запах парфюма бывшего мужа. Они ни разу не виделись — вещи он забрал раньше, и Таша убеждала себя все это время, что она смирилась, что она стала другой, что он ей больше не нужен.

Увидев стоящего у дорожки Даниила, такого же уверенного в себе, такого же красивого, как всегда, она поняла, что жестоко обманывалась.

Стряхнув с себя оцепенение, Таша легко сбежала со ступенек. Улыбаться она не хотела, да и не могла, поэтому просто кивнула, когда он протянул руку и взял ее сумку, чтобы положить в багажник. Маленькую сумочку с деньгами и документами она хотела взять в салон.

— Привет.

— Привет. Садись, — он кивнул на пассажирское сиденье.

Таша забралась в машину, закрыла дверь, отгородившись от щиплющего щеки и нос морозного ветра, с наслаждением вдохнула знакомый запах яблока. В салоне всегда пахло яблоком. Дан любил этот запах, хотя некоторых сладковатый аромат доводил до одурения. Таше яблоко тоже нравилось. Она на секунду закрыла глаза, а когда открыла — поймала на себе взгляд садящегося в машину Дана.

— Пристегнись, — сказал он так, словно ничего не заметил.

Она послушно накинула ремень. Шелестя шинами по снежку, автомобиль выехал со двора на улицу, ведущую к объездной. Было еще довольно рано, а Таша вчера не смогла нормально поспать — всё думала о письме, о поездке и об Ирине, и вскоре почувствовала, что засыпает. Она расстегнула куртку, сняла шапку, позволив волосам свободно рассыпаться по плечам. Дан краем глаза посмотрел на нее.

— Жарко? Я убавлю кондиционер.

— Нет, спасибо, — сказала она вежливо. — Я посплю немного, ты не против? Ночь была не очень.

— Бурная? — хмыкнул он, все же чуть убавив температуру воздуха.

— Нет. Об Ирине думала. Почему она вызвала и меня тоже? Мы ведь с ней уже Бог знает, сколько времени не общаемся.

— Могла бы не ехать, — сказал он спокойно. — Она бы поняла.

Таша промолчала. Могла. Но не хотела показывать себя такой, какой ее, естественно, представил другим после развода Даниил. Ничего не желающей делать для семьи, безразличной ко всему, кроме того, что касается непосредственно её. Истеричкой, закатывающей сцену каждый раз после того, как он задерживался по делам.

Ирина пережила бы ее отказ, в этом Таша не сомневалась. Они больше не были близки, хотя иной раз ей очень не хватало спокойного присутствия сестры Дана где-то за спиной. Не совета, не наставлений, простого присутствия. Ирина никогда не вмешивалась в их с Даниилом дела. Она просто была рядом, когда это было нужно. И вот теперь представилась возможность отдать ей этот долг. И Таша хотела быть рядом, когда была нужна ей.

— Неважно, — сказала она, отворачиваясь к окну, за которым убегала прочь объездная. — Разбуди меня на границе, ладно?

— Ладно.

Милый диалог. Вот и все, что им есть сказать друг другу после почти двухлетнего молчания. Таша закусила губу. Хотелось бы, чтобы все было иначе. Но что уже поделаешь. Они сами сломали все то, что построили за эти короткие три года. Быстро сломали, быстрее, чем строили. Кто виноват? Она? Он? Жизнь? Задумавшись над ответами на эти вопросы, она не заметила, как уснула.

Разбудил ее Дан.

— Наташ, проснись.

Она открыла глаза, сразу не сообразив, где находится. Машина? Дан рядом? Тут же Таша вспомнила о письме.

— Где мы?

— Почти приехали.

Только тут она обратила внимание на то, что уже вечереет. Она проспала полдня?

— Который час?

— Три часа. Ты почти семь часов спала.

— Я же просила тебя на границе меня разбудить, — сказала она с досадой.

«Представляю, какой теперь у меня вид, — Таша поспешно потянулась за сумочкой, лежащей на заднем сиденье. — Надо хотя бы причесаться».

— Проверка была символической, я ведь часто здесь езжу, — сказал Дан на удивление мирно. — Я позвал тебя, но ты спала крепко, и будить я не стал.

Таша смутилась. И чего, в самом деле, она злится.

— Прости. Как-то быстро меня сморило. Давно не ездила на дальние расстояния.

— Все нормально, — сказал он, как в старые добрые