Эксперт № 29 (2013) - Эксперт Эксперт

На графике 1 приведена траектория индекса промышленного производства после его сезонной и календарной очистки и сглаживания. Видим, что динамика промышленного производства России последних восьми лет четко делится на четыре периода: докризисный бум (май 2005-го — декабрь 2007 года), кризисный спад (за семь месяцев, с июля 2008-го по январь 2009-го, производство схлопнулось на 14%), восстановительный рост (февраль 2009-го — декабрь 2010-го) и, наконец, затухающий рост — с начала 2011 года по настоящее время. Момент перехода на более пологую траекторию роста ВВП смещен примерно на год вперед, он произошел в первом приближении на стыке 2011 и 2012 годов (см. график 2). Основная причина такого смещения более или менее очевидна — всплеск выпуска продукции сельского хозяйства в урожайном 2011 году после серьезной засухи в 2010-м, что повлекло за собой закономерный рост в смежных промышленных отраслях (пищевка), логистике, перевозках и т. д.

Из трех периодов позитивной динамики наиболее интенсивный рост промышленного производства наблюдался на стадии посткризисного восстановления — порядка 10% годовых, это почти вдвое выше темпов роста на стадии предкризисного бума (5,2% годовых). Темпы стадии затухающего роста еще более чем вдвое ниже — они составляют лишь около 2,1% годовых. Тем не менее важно подчеркнуть: рост в отечественной промышленности, пусть и слабый, сохраняется — именно рост, а не рецессия и даже не стагнация.

Слабый рост фиксирует в своих расчетах помесячной динамики промышленного производства и Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП). По его оценкам, и в первом, и во втором кварталах текущего года сохранялся положительный прирост этого показателя — 0,1% в среднем за месяц. Правда, драйверы роста сменились: если в первом квартале опережающими темпами рос выпуск сырьевого комплекса обрабатывающих производств, а добыча полезных ископаемых стагнировала, то во втором квартале именно добычные отрасли обеспечили небольшой, но все же различимый совокупный рост промпроизводства, тогда как потребительски ориентированные обрабатывающие производства (еда, обувь, одежда) ушли в минус.

Расчеты нашего коллеги по «Эксперту» Юрия Полунина по авторегрессионной модели с распределенными лагами показывают, что во втором полугодии темпы роста промпроизводства должны несколько вырасти. Произойдет ли слом тренда и переход динамики индустриального выпуска на новую, более крутую траекторию роста, пока непонятно, однако целый ряд качественных соображений, прежде всего упомянутые нами позитивные сигналы, исходящие от государства, делают такую перспективу весьма вероятной.

Инвестиции: terra incognita

Теперь посмотрим, как себя чувствуют составляющие совокупного спроса. Начнем со спроса внутреннего. Самый загадочный компонент последнего — инвестиции в основной капитал. Загадочный — вследствие невысокого качества статистики инвестиций. Мы догадывались, что этот раздел официальной статистики оставляет желать лучшего — чего стоят хотя бы почти двукратные постфактум корректировки годовых темпов роста вложений в основной капитал за 2011 год, однако не подозревали, насколько все запущено. «Методика построения индекса физического объема инвестиций в основной капитал крайне непрозрачна. Более того, порой нарушается преемственность данных, — тщательно подбирает слова Владимир Бессонов , заведующий лабораторией исследования проблем инфляции и экономического роста НИУ ВШЭ. — В самом конце 2010 года Минфин изменил инструкцию, касающуюся отнесения расходов на основные и оборотные фонды — граница была сдвинута с 20 тысяч до 40 тысяч рублей. Автоматически часть расходов компаний, ранее относившихся к инвестициям в основной капитал, с 1 января 2011 года перестала считаться таковой, что привело к проседанию оценок инвестиций в основной капитал».

С учетом этих обстоятельств Бессонов призывает крайне осторожно интерпретировать динамику сезонно скорректированного индекса инвестиций в основной капитал, построенного по исходным данным Росстата (она в числе прочих макропеременных изображена на графике 3). Что касается четырех-пятилетней ретроспективы (кризис 2008–2009 годов и его «окрестности»), динамика этого показателя более или менее адекватна действительности. А вот о том, что происходит с динамикой инвестиций в последние полгода, Бессонов уверенно судить не берется. Формально кривая демонстрирует переход от вялого снижения к стагнации, однако нет уверенности, что появление новых данных, прежде всего перерасчет ретроспективных данных по итогам года (львиная доля инвестиций приходится, особенно бухгалтерски, на декабрь), не приведет к значительному изменению текущей картины.

Остается полагаться на косвенные индикаторы. ЦМАКП рассчитывает на регулярной основе индекс предложения инвестиционных товаров — это средневзвешенное значение индексов производства и импорта (за вычетом экспорта) машин и оборудования, транспортных средств и строительных материалов. По результатам расчетов во втором квартале текущего года этот индекс остался на уровне первого квартала, тем не менее никакой тенденции к спаду инвестиционной активности, судя по динамике индекса ЦМАКП, не просматривается: с лета 2009 года по осень 2011-го наблюдался быстрый восстановительный рост индекса, с выходом на превышающий докризисный максимум значения, затем траектория индекса вышла в целом на плато при незначительных месячных колебаниях (см. график 4). «Средний уровень предложения инвестиционных товаров в экономике за последние три месяца заметно превышает докризисный уровень, — комментирует результаты последних оценок Владимир Сальников , руководитель направления ЦМАКП. — Значительное превышение докризисного уровня имеет место в импорте машин и оборудования, в то время как в производстве отечественных машин и оборудования заметно некоторое отставание».

Однако настоящим драйвером экономического роста остается потребительский спрос, питаемый неестественно быстрым ростом доходов населения. Реальная зарплата, как видно на графике 3, в отличие от промышленного производства и инвестиций, грохнувшихся в кризис соответственно на 14 и 21%, сократилась в среднем лишь на 5% — сказались целенаправленные меры государства по поддержке работников бюджетного сектора. В 2009–2010 годах реальная зарплата росла умеренными темпами, примерно пропорциональными общим темпам экономического роста. Затем ее рост резко ускорился под влиянием принятого властью решения быстро подтянуть до среднего уровня по регионам зарплат работников образования и медицины. Решение безупречное в социальном плане, но, на наш взгляд, плохо согласующееся с экономическими реалиями. Автономный рост зарплат в бюджетном секторе неизбежно потянул за собой рост трудовых издержек в небюджетных отраслях, в том числе в частных компаниях, что крайне болезненно отражается на их рентабельности и конкурентоспособности.

Покупки домохозяйств (розничный товарооборот) в реальном выражении растут последние 12 месяцев существенно медленнее реальной зарплаты — примерно на 3% в год против 8% годовых роста зарплаты. Сказывается постепенное увеличение нормы личных сбережений.

В целом, если промышленное производство сейчас превышает предкризисный максимум на 9%, а инвестиции (при всех сделанных оговорках) лишь на 1–2%, то средняя реальная зарплата — аж на 20%, а реальный розничный товарооборот — на 15% (см. таблицу 1).

Таблица 1:

Кризис позади

Девальвации: мега, мини, микро

Отдельная история — внешний спрос, вклад чистого экспорта (вывоз за вычетом ввоза) в ВВП. Здесь ситуация не слишком радужная. Посткризисное восстановление стоимости экспорта завершилось к лету 2011-го, а еще через полгода траектория динамики экспорта стала плавно нисходящей, что и немудрено, учитывая высокую корреляцию стоимостных объемов экспорта с ценами на нефть (см. график 5). Импорт же продолжает устойчиво, хоть и не очень резво расти (график 6) — он покрывает изрядную часть внутреннего потребительского и инвестиционного спроса. В результате внешнеторговое сальдо, очищенное от влияния сезонных факторов, последние полтора года неуклонно сжимается — к апрелю текущего года оно съежилось на четверть (4,7 млрд долларов, см. график 7). Однако ретроспективный анализ свидетельствует, что ухудшения фундаментальных внешнеторговых условий такой интенсивности еще недостаточно, чтобы гарантировать значительную девальвацию рубля. Так, с июня 2008-го по февраль 2009 года сальдо внешней торговли сжалось в четыре раза, в эпизоде, предшествовавшем валютно-долговому кризису 1998 года, — вдвое.

Собственно, все мини-девальвации, имевшие место в последние три года, по интенсивности существенно уступают девальвационным эпизодам 1998-го и 2008 годов (см. таблицу 2).