Бездомное счастье. Автобиографическое пронзительное повествование о жизни, её крутых виражах, смысле, счастье - Светлана Василькова

Жить разрешили в своих домах, но каждый день велели выходить на работу, восстанавливать шоссейную дорогу.

Работа оказалась нескончаемой, потому что ночью партизаны немцев выбивали, а дорогу взрывали. Приходила новая немецкая часть и возобновляла работы, только теперь по ночам они стали укрываться в церкви.

Пленные на тачках возили песок и щебень в образовавшиеся ямы. Однажды, не справившись с тяжёлой тачкой на подъёме, мама попятилась назад и угодила ногой под колесо тачки, ехавшей сзади. За ней появился кровавый след.

Заметив кровь, немец предложил ей пройти с ним, чтоб перевязать рану. Мать, не поверив, что враг способен проявить жалость и оказать помощь, отказалась. Он разозлился и стал преследовать её, приказывая накладывать в тачку больше.

Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы другой немец не попросил помощника на машину, рассыпающую щебень, указав на мать. Ничего особенного там делать не нужно было, таким способом он разрядил сложившуюся ситуацию и, возможно, спас маме жизнь.

Отец рассказывал о тяжёлых ночных передислокациях. Измотанные боями солдаты шли из последних сил. Некоторые засыпали на ходу, потому что не спали, случалось, по двое суток. Кто падал, и не был вовремя подхвачен, рисковал быть раздавленным идущей сзади тяжёлой техникой. Такой случай отцу довелось увидеть собственными глазами. Готовность умереть в жестоком бою сменял страх нелепой, напрасной смерти.

В конце 1943 года отец получил ранение, осколком ему оторвало большую часть стопы. Рана долго не заживала, но все называли такое ранение счастливым. Ничего, что с палочкой, зато есть надежда остаться в живых.

По ночам даже мне, родившейся спустя два года после победы, снились сны о войне. Деревню занимали немцы, я надёжно пряталась под мощными, как никогда, листами на огуречной грядке, но меня находили. Нужно было правдиво сыграть покорную простушку, чтоб не догадались, что перед ними непримиримый борец.

***

Роли во сне появились из-за привязанности к театру наяву. Научившись писать, я начала сочинять пьесы, разыгрывая их потом с детворой. Содержание почти всегда сводилось к одному: королева – мать поучает своих слуг жизненным премудростям. Значимость героини определялась необычностью её имени. Запомнилось имя, занимавшее почти всю строчку первой тетрадки первоклассника, – Васэндасэна. Другие актёры не были против того, что это имя я взяла себе, должны же быть у автора какие-нибудь привилегии.

Настоящее имя у меня прекрасное. Могли бы назвать Капитолиной, и звали бы все не Ка'пой, а обзывали капо'й, то есть копной, сена, соломы,… чего придумают.

Правда, прозвище мне всё-таки дали: «Ладка у смятане», что означает – Оладья в сметане. Созвучно, конечно, Светлане. Неприятно, когда тебя обзывают изделием из теста. Но сметана меняла всё, потому что нет ничего вкуснее деревенской сметаны. Видимо, это почувствовали и другие, кличка

не прижилась. Так называл меня всегда только один мальчик. Я не придумала ничего равноценного в ответ. Остался он в памяти как « Мамин ученик».

Другой мамин ученик передавал через меня претензии своей учительнице, что она поссорила его со всем классом. Учёба Петьке не давалась, ходил он в школу повеселиться, срывая уроки. Ни угол, ни вывод в коридор результатов не давали. Тогда мать рассказала детям про бочку, которая сильно гремит, когда её везут пустую. Пример был жизненный, потому что все видели, как в металлической бочке в летнее время возили питьевую воду работающим в поле.

Так и человек, когда у него в голове пусто, сильно шумит.

Все быстро сообразили, и, всякий раз, когда Петька начинал выступать, в его сторону раздавался громкий шёпот: пустая бочка, пустая бочка.

Иногда мне мама доверяла проверку тетрадей, и я была счастлива восстановить справедливость. Мать считала, что пятёрки нужно ставить грамотным и сообразительным, а не тем, кто просто чисто написал домашнее задание.

Теперь можно и нужно стараться хорошо учиться. Она вспоминала, как приходилось учиться ей.

***

В положенный срок в школу её не пустили. Нужно было кому-то смотреть за младшим братом и гусями, пока все остальные с утра до вечера были заняты уборкой урожая. Мать уговаривала брата оставаться одному, оставляя ему на полу еду и игрушки, подгоняла гусей к школе, и приходила на уроки. Всё необходимое для учёбы ей давал учитель. После школы она успевала сделать в доме уборку, отмыть брата, пригнать домой гусей. Целый месяц никто из домашних не замечал её отлучек.

Однажды на уроке труда, проходившем на улице, учитель заметил, что девочка легко одета, мёрзнет, и одел её в свою кожаную куртку. Ребятам это не понравилось. Улучив момент, они изваляли девчонку в куртке учителя в грязи.

Пережить этот случай мать не смогла и в школу больше не пошла.

Вечером к ним домой пришёл учитель и убедил родителей отпускать дочь в школу.

Мама благополучно закончила семь классов и поступила в педагогическое училище. Жила на квартире. Через две недели, в субботу после занятий она шла пятнадцать километров домой, а в воскресенье – обратно, с запасом еды. Зимой родители старались любыми путями ей продукты передавать. Так она закончила учёбу в училище и стала учителем младших классов.

***

После таких рассказов просто хорошо учиться казалось недостаточным, хотелось что-то совершать. Когда одноклассница Таська предложила составить ей компанию по добыче щавеля, я с удовольствием согласилась, как и ещё две её подруги.

Была ранняя весна, луг был под водой. Добыть щавель можно было, только переплыв Днепр, на другом его крутом берегу.

Таська легко управляла лодкой. Перевозила по одному человеку, потому что поплыли на маленькой рыбацкой лодке, прозванной в народе «душегубкой».

Щавеля оказалось много. Оставалось только доставить добычу домой.

Сделав ходку, Таська сказала, чтоб садились вдвоём, устала. Лодка заметно просела. Доплыв до середины реки, она вдруг перестала слушаться, развернулась и понеслась по течению. Мы сидели, свернувшись клубком, боясь пошевелиться. Таська присутствия духа не теряла, вовсе перестав грести, – на повороте выскочим.

Вот уже и поворот. Таська изо всех сил пытается повернуть лодку, и нас уже боком несёт на шест среди водной глади. Мгновенно вспомнилось, как у шеста утонул младший брат моей подруги. Шестом обозначали опасные места на реке – водовороты. Надо попробовать ухватиться за него!

Одного лишь движения руки было достаточно, чтоб лодка потеряла равновесие и перевернулась. Все оказались в холодной воде, доходившей до подмышек. Таська призывала держать лодку, но та всё равно утонула. К нашему счастью этим шестом был обозначен берег, дальше шёл разлив.

Мы стали пробираться в сторону суши. Пальто, сапоги, остальная одежда – всё стало пудовым. Мы медленно двигались, держа высоко над головой узелки со щавелем.

В деревне заметили наше крушение и плыли на помощь. Таська упросила всех пойти к ней, а то батька убьёт за лодку.

Мы развесили мокрую одежду по всему двору, а сами уселись греться под солнышком на кучу наколотых дров. Благо, день выдался тёплый.

Ждать долго не пришлось. Отец Таськи работал недалеко от дома и был уже в курсе случившегося.

Вопреки ожиданиям, он не стал ругать Таську за лодку, а набросился на нас всех.

– Ну што, чацвёрка адважных, (такую вашу мать),…цячэннем их знесла….

Уже несколько дней по радио только и говорили о спасённых моряках, унесённых в море. Четвёрка отважных… Зиганшин… ели кожу ремней и сапог, чтоб не умереть с голоду… спасены…»

– Што бы я потым вашым маткам гаварыу… – он махнул рукой и ушёл.

Вернувшись домой, я спрятала мокрую одежду, развесив её за домом на заборе, легла в постель и моментально уснула.

– Ты не заболела, доченька? – разбудила меня своим вопросом мать.

– Нет.

– Тогда, что случилось?

– Боюсь рассказывать.

– Да говори же, скорее, – почти прокричала мать каким-то визгливым голосом.

Я рассказала, как хотела порадовать.

– Ты хоть понимаешь, что вы могли утонуть? – тихо спросила мать.

До сих пор страх за провинность всё заслонял. Только теперь стало понятным, о чём говорил Таськин отец.

Я так и не научилась плавать, стоило мне только войти в воду, начинала кружиться голова.

***

Порадовать маму мне всё-таки удалось. Я сама, впервые, подоила корову! Много раз я видела, как это делается, знала технологию доения, пробовала даже недолго это делать.

Проснувшись рано утром, я заметила, что родителей нет. Они уехали в гости и ещё не вернулись. Время шестой час, а корова не доена. Решила действовать сама, потому что летом гонят коров на пастбище очень рано.

У меня всё получалось, но сильно уставали руки, их просто невозможно было держать на весу. Вернувшиеся родители встретили меня счастливую, с ведром, наполовину заполненным молоком.