Одиночество зверя - Пётр Самотарж

— Всё население страны имеет право не сообщать властям о правонарушениях родственников, закон это допускает. А президент такого права не имеет, именно в силу своего положения. Опять Интернет взорвётся новой сенсацией, на сей раз совсем небывалой. Дочь президента убила человека, а папочка её прикрывает! Где всё случилось?

— На проспекте Мира.

— На проспекте Мира! Он оказался для тебя недостаточно широким?

— Да этот тип выскочил неизвестно откуда! Там рекламные щиты стоят на тротуаре, вдоль проезжей части. Пап, никакой Интернет ничем не взорвётся, никто ничего не узнает. Меня ведь не задержали на месте, за мной никто не гнался, меня никто не видел.

— Если так, почему ты поехала не домой, а сюда?

Светлана окаменела лицом, посмотрела на отца отстранённо, затем отвела глаза:

— Ты меня всё-таки прогоняешь?

Саранцев обнял дочь за плечи, быстро чмокнул в щёку:

— Не мели чепуху. Где Алексей?

— Наверное, у себя дома.

— Он знает?

— Нет.

Разумеется, он не знает. Игорь Петрович мысленно чертыхнулся и глубоко вздохнул. Выпускник Оксфорда и начинающий бизнесмен Алексей Уряжский появился в жизни дочери спустя несколько месяцев после президентской инаугурации Саранцева, и тот упорно стремился проникнуть в замыслы первого ухажёра страны, поскольку не мог поверить в его бескорыстность. Негласная проверка ФСБ дала набор скучных, прямо-таки анкетных, данных, но не ответила на главный вопрос: испытывает проверяемый искренние чувства к Светлане Саранцевой или нет? Бизнес обыкновенный — торговля. Законная торговля. Разумеется, не без финансовых нарушений и с некоторыми вольностями в части соблюдения трудового законодательства, но где же найти владельца фирмы без мелких зазубрин на репутации? Компанию в наследство не получал и ни у кого не отнял, даже не купил, а сделал сам, с нуля. Конечно, лучше бы он занялся производством, но здесь, как и в некоторых других моментах, его жизнь поправима. Разумеется, Алексей имел в прошлом романы, но их наличие даже одобрялось Саранцевым. Только маньяк мог дожить до зрелых годов без единой близости. Брошенные дети не обнаружены, а пара измен — как же без них? Если бы всегда бросали его, а он только бегал бы хвостом за уходящими от него женщинами, Уряжский определённо не заслужил бы права встать рядом с дочерью президента. Тряпкам здесь не место. Тем не менее, вот уже в течение трёх лет Саранцев никак не мог поверить в безотчётную привязанность предпринимателя к Светке, хотя сам себя старательно убеждал в обратном, поскольку та очень бурно реагировала на любое внешнее проявление подобных сомнений. Спорить с ней без особых причин не хотелось, поскольку никому не становилось лучше от шумных скандалов. Но как можно молчать, если на кону стоит судьба дочери, а исход игры неизвестен? Родителей Уряжского Игорь Петрович никогда не видел, дочь отзывалась о них беззаботно и высокомерно, как, наверное, и о своих собственных родителях в её молодёжном кругу общения, где уважение к старшим — невыразимый моветон. Теперь она ночью примчалась на разбитой машине под защиту отца, ненавидит себя за унизительную уступку, и хочет повернуть время вспять, а оно течёт и течёт себе в прежнем направлении с непременной скоростью, как бы ни менялось восприятие времени человеком в течение его смехотворно короткой жизни.

— Почему ты вообще была одна? Что за манера ночами шляться по кабакам без провожатого?

— Пап, обыкновенная манера! Сколько можно говорить об одном и том же! Я не маленькая и не больная, я хочу жить на свободе, как все мои подруги, неужели тебе так трудно меня принять?

— Но как отнесётся Алексей к твоим похождениям, если узнает?

— Папа, он всё прекрасно знает! Возможно, ты удивишься, но он считает меня взрослым человеком, который имеет право решать, когда, куда и с кем ему ходить. Неужели ты думаешь, я хоть на день продлю отношения с человеком, считающим меня своей частной собственностью?

— Дело не в собственности, а во многих вещах, в том числе в безопасности.

— Моя безопасность — моё собственное дело. Не надо рассказывать мне ужасы об окружающей меня жизни, я давно уже не школьница.

— Ладно, помолчим пока о безопасности. Ты говорила, с тобой подружки пили?

— Папа! Мы не пили, мы общались.

— Не важно. Что за подружки?

— Танька и Женька.

— А они знают?

— Откуда? Думаешь, мы колонной ехали?

— Кто вас знает.

Действительно, кто их знает. С Татьяной дружит с детства, с Евгенией познакомилась в университете, но ходят везде втроём, будто с рождения никогда не расставались ни на день. Здесь в корыстности можно заподозрить Женю, но, по странному стечению обстоятельств, Саранцев испытывал острую неприязнь именно к Тане. В детские годы она казалась неопрятной и приставучей, с началом же своей бурной политической карьеры он все чаще замечал в девчонке нескрываемое удовольствие от факта необычайно нужного знакомства. Президентство Саранцева, казалось, доставило Тане больше радости, чем любому из членов семьи. Он пригласил старых знакомых не на официальную церемонию инаугурации в Кремле, а на домашнюю вечеринку в Горках, спустя несколько недель. Родители смирно сидели рядком за большим столом, скованные и безмолвные, а их дочь разошлась не на шутку, поднимая громогласные тосты и всеми силами стараясь продемонстрировать прочим гостям своё старое, оказавшееся вдруг таким примечательным, знакомство с виновником торжества. С Женей Светка познакомилась всего пару лет назад, причем по собственной инициативе, едва ли не вопреки отчаянному сопротивлению новой подружки. За всё время приятельствования со Светланой Женя ни разу не появилась у президента дома и для Саранцева существовала только в рассказах дочери. А из её слов вытекал один-единственный неизбежный вывод: та создана самим Провидением или иной высшей силой для рождения новых смыслов и интересов в жизни своих подруг. Она не просто бросалась последовательно то в фотографию, то в живопись, но и неким непостижимым образом вовлекала в новые увлечения едва ли не всех своих знакомых и родных. Никто из них не стал и не собирался становиться профессионалом в занятиях очередным видом искусства, но многие со временем оказывались изрядными знатоками и могли судить об экспонатах всяческих выставок не по вычитанной в модном журнале критике, а основываясь на собственных впечатлениях и убеждениях, которые далеко не всегда оказывались лестными для авторов, но порой казались интересными даже им. Как-то Светлана вернулась с выставки современного искусства в Манеже и битый час зачем-то объясняла отцу животворность новых художественных форм, до которых ему не было ровным счётом никакого дела. Но в тот день он с гордостью подумал, что его дочь — не пустышка и не пустоголовая побрякушка, у неё есть высокие интересы и страсти, выделяющие её из поколения. Только ли из поколения? Можно подумать, сплочённые ряды родителей сплошь составлены из высокодуховных особ, живущих исключительно ради неосязаемых целей! Он и сам не испытывал трепета не только перед полотнами современных экстравагантных мастеров кисти, пальцев и папиросных пачек, но и перед холстами Тициана и Рафаэля. Просто он очень хорошо осознавал необходимость вслух восхищаться гениями эпохи Возрождения, дабы не прослыть безграмотным мужланом. Теперь Светка уверяет, что её подруги остаются в неведении относительно бесповоротных событий сегодняшней ночи, но сомнения вселились в Саранцева сразу и надолго. Он уже сейчас с больной отрешённостью безвольно отгонял саднящую мысль: есть люди, которые всё знают.

— Тебя кто-нибудь видел на месте… происшествия?

— Кажется, нет. Но ведь будут, наверное, искать машину, совершившую наезд?

— Возможно. Если некий свидетель заявит о кабриолете БМВ, сбившем человека на проспекте Мира. В отсутствие подобных показаний искать никому не известную машину бессмысленно. Вот если наезд произошёл в поле зрения видеокамеры, ситуация станет неприятной.

— Папуль, ты позвонишь кому-нибудь?

— Зачем?

— Чтобы меня не трогали.

— Тебя пока никто не тронул.

— А если всплывёт «бэшка»?

— Тогда какой-нибудь лейтенант пробьёт её номер по базе данных, прочтёт имя владельца, присвистнет, матернётся и сочтёт за благо не лезть в бутылку. Если на него как следует насядут с требованием повысить раскрываемость, он шепнёт непосредственному начальнику по большому секрету, и тот прикусит язык. Если же надавят и на начальника, он тоже перемолвится словечком с руководством, и оно в свою очередь в ужасе вскрикнет. Таким образом, количество осведомлённых людей постепенно возрастёт, и по цепочке информация в конце концов просочится до Муравьёва, который не преминет поделиться ей с Покровским.

— Кто такой Муравьёв?